На шаг ближе

      Настойчивый стук в дверь не прекращался. Чувствуя, что еще чуть-чуть и его и без того болящая голова треснет, Савада вылез из-под одеяла и, обмотавшись пледом, поплелся вниз по лестнице. Ну, в самом деле, что за дела? Он совершенно не ждет гостей. Может это кто-то к Нане? Но ведь она ушла на встречу с какой-то там старой подругой, в историю о которой Тсунаеши особо не вникал. Шлепая босыми ногами по деревянным ступенькам, он спустился вниз и громко чихнул. Простуда уже второй день никуда не хотела отступать и если в первый день Нана решила, что сын просто прикидывается, то на второй она стала судорожно запихивать его обратно под одеяло и пичкать лекарствами.       Почесав нос, Тсунаеши наконец подошел к двери и, щелкнув замком, отворил ее. Душа мгновенно ушла в пятки, а сердце панически заколотилось. Все его сознание заполнил страх и мысли о том, что нигде теперь не скрыться и что душа его никогда не обретет заслуженный покой. На пороге с неизменно надменным и холодным выражением лица стоял Хибари, с долей интереса рассматривая кокон, в который Тсунаеши замотался. - Почему не в школе, травоядное? – на удивление спокойно спросил он у остолбеневшего парня. - Я это, заболел… - пролепетал Савада, чувствуя, как внутри все сжимается. Если, чтобы узнать причину его отсутствия, он получает не рядовой звонок от старосты класса, а личный визит Хибари, то значит все хуже некуда.       Хибари так и стоял некоторое время, не шевелясь, рассматривая стоящего перед ним человека. Щеки красные, взгляд мутноватый, то и дело покашливает, прикрывая ладошкой рот, видимо не врет. Глава дисциплинарного комитета еще вчера заметил, что зверек ходил каким-то вялым. Настолько вялым, что даже перестал кричать и прятаться, когда фигура Кёи обнаруживалась поблизости. А происходило это, в последнее время, довольно часто.       Он уже решил, что Тсунаеши начинает его избегать, и это главу крайне не радовало. Вот уже которую неделю он все оставляет его после уроков. Савада разносит книги, передвигает парты, стирает пыль и смывает мел с досок и в принципе занимается прочей бесполезной деятельностью.       Хибари считал, что невыполнимых задач для него не существует, однако все бывает в первый раз. Своеобразное «задержание» за надуманный проступок должно было свершиться всего один раз. После чего четко, словно по плану, Хибари решил для себя дать понять бесполезному травоядному, что с нынешнего момента, он полностью принадлежит ему. Смотреть со стороны на что-то, что ему нравится и при этом не иметь возможности обладать этим, было не в его стиле.       Однако, как часто случается, молодой человек переоценил свои возможности. Это оказалось не так просто. Стоило только открыть рот, когда с языка готово было сорваться сугубо утвердительное оповещение о том, что Савада теперь находится в его собственности, как тело сковывало, ноги становились свинцовыми, а пересохшие губы не шевелились. Чем дольше это продолжалось, чем больше попыток парень предпринимал, тем с большей опаской к нему стал относиться шатен.       Его раньше вообще не волновало, как к нему относятся, но с появлением в жизни этого паренька что-то чуточку изменилось в Хибари, и это изменение было характера тех перемен, после которых по нарастающей меняется все. Стоило ему чуть увлечься наблюдением за этим зверьком из чисто свойственных Хибари интересов после битвы представителей, так это и вошло в привычку. Теперь день не проходил без ожидания у ворот, колких замечаний по внешнему виду, длительных наказаний. Стоило чуть увлечься, и парень просто с головой нырнул в жизнь полную наблюдений, ожиданий и попыток. Ну что ж, вот он шанс вернуть все на место.       Не говоря ни слова, Кёя вошел в дом под недоуменным взглядом Савады и огляделся. Сзади раздалось шмыганье носом и тихое, сдерживаемое покашливание. Савада медленно прошел вслед за Хибари, все еще не понимая, чего ему надо. Хранитель прошелся по первому этажу, критически рассматривая каждое помещение. - Эм, Хибари-сан? - Тебе следует вернуться в постель. - Что? А вы… - А я не болен. В постель, травоядное. Немедленно, – угрожающим тоном приказал парень. Саваде оставалось только вздрогнуть и послушаться. Борясь с жаром, окутывающим все тело и раскалывающейся головой, парень направился к лестнице. На четвертой ступени в глазах все поплыло, на пятой наступила полнейшая темнота и бесконечная пустота вместо ног.

***

      С дивана раздалось сонное ворчание. Хибари оторвался от своего занятия и повернулся. Савада зашевелился на диване – проснулся. Черные зрачки искали его сквозь мутную пелену, пересохшие губы медленно шевелились, а щеки горели. Вместо простого воздуха он, казалось, выдыхал пар. В реальность его вернуло ощущение чего-то чудовищно ледяного на своем лбу. Савада часто заморгал и почти что пришел в себя. Рядом с диваном, на который его водрузили под ворохом из четырех, а может и больше, неподъемных одеял, сидел Хибари и рукой удерживал на его лбу мешочек со льдом. - Проснулся, наконец, - констатировал он. - Я уснул? – самому себе удивился шатен, хлопая ресницами. Он еще никогда не заболевал настолько сильно, чтобы вырубиться посреди бела дня. - Потерял сознание, – холодно поправил его Хибари. Взгляд у него был такой, будто он готов был разорвать его за такое поведение прямо здесь и сейчас. - Вот как? Тогда, эм, спасибо, что позаботились обо мне, Хибари-сан, - боязливо пробормотал Тсуна и выдавил из себя, какую мог, улыбку. Хибари вскинул брови и отвернулся. Немного молча посидев, он встал и направился на кухню. Через некоторое время он вернулся оттуда с миской, содержимым которой было нечто, что нельзя было бы охарактеризовать одним приличным словом. - Ешь. Обмороки во время болезни могут быть из-за недостатка сил, - тоном доктора биологических наук сказал Кёя, протягивая миску шатену. Приняв в руки горячую посуду, Тсунаеши боязливо осмотрел то, чем она была наполнена. С лицом увлеченного экспериментатора, он подвигал нечто густое и серое ложкой, а потом повернулся лицом к Хранителю. - Хибари-сан, а что это? – робко поинтересовался он. - Каша, разумеется. Твоя мать что, никогда тебе ее не готовила? – в стальном голосе прозвучала нотка издевки. Тсунаеши вспомнил милое солнечное утро минувшего воскресения, когда на завтрак была ароматная, вкусная каша с кусочками фруктов и орехами, а потом осмотрел серое дымящееся месиво в своей миске, которое практически застывало цементом на ложке, которой он это помешивал. - Готовила, конечно. Большое вам спасибо, - почти не шевеля губами, пробормотал Савада. Хибари таращился на него ледяным угрожающим взглядом, так что вариантов отступления просто и быть не могло. Был только один путь – напрямик. Оставалось только съесть это дьявольское месиво и надеяться, что его не реанимируют. Интересно, у Бьянки вышло бы лучше? В этом Тсуна почти не сомневался, когда клал первую ложку в рот.       Перед глазами потемнело от горечи, и он на секунду даже забыл свое имя. Вся концентрация ушла на, практически, в буквальном смысле, горящий язык и щеки. Казалось, что еще немного и от этого омерзительного вкуса даже зубы в ужасе врастут обратно в десны. К горлу подступал комок и Тсунаеши понял, что, кажется, вчерашний ужин вот-вот попросится наружу. За замершим, словно каменное изваяние, Савадой неотрывно наблюдал Хибари. Ледяной взгляд был прикован к побелевшему лицу и пустому взгляду шатена. После минуты неподвижного сидения, он все же проглотил первую ложку и повернулся к Облаку. - Очень вкусно вышло, Хибари-сан, спасибо вам большое, - тоном, словно у него больше не осталось причин для существования, поблагодарил он. Хибари в общении был личностью не столь продвинутой, а потому, благодарность принял за чистую монету. Он пришел позаботиться о зверьке – он позаботился о зверьке. Еще один шаг навстречу цели совершен успешно. - Нравится? – спокойно интересуется Хибари и Тсунаеши с ужасом отмечает, что уголки губ его Хранителя сдвинулись на несколько миллиметров вверх. Только бы он не вдохновился на еще один кулинарный подвиг! Тсуну передергивает от разыгравшегося воображения, рисовавшего Кёю у плиты, и он снова ловит на себе взгляд узких серых глаз. - Замерз? – с готовностью в голосе интересуется Хибари. Прикидывая, остались ли в доме еще одеяла, Савада машет руками и мотает головой. - Нет! Все в порядке, правда! Мне тепло! Хибари-сан, знаете, я очень ценю вашу заботу, но мне так неудобно, что вы тратите на меня свое время, да и мама вот-вот придет, так что мне бы очень не хотелось вас задерживать… - Мне не трудно, - пожимает плечами Облако. « Да что с ним сегодня такое?!» - паникует Савада. Этот Хибари совсем на себя не похож. Прежний бы уже давно исколотил бы его за просто так. Он что, головой где-нибудь ударился? - Посижу здесь, пока твоя мать не вернется, – в бархатном тоне его голоса абсолютный запрет на какие-либо протесты. Кожа Савады покрывается мурашками. В кармане пижамных штанов пиликает телефон. Мама прислала смс. «Тсу-кун, меня уговорили сходить в театр, я задержусь на несколько часов, не грусти, хорошо? :3» Савада впервые в жизни готов разрыдаться от того, что мама оставила его одного, ибо в детстве она так не поступала и всегда была рядом. Он боится поворачивать голову в сторону Кёи. Боится того, что в порыве заботы он может еще что-нибудь придумать. Страх и сочувствие самому себе полностью овладевают парнем. Хибари теперь кажется совершенно расслабленным и умиротворенным. На губах у него легкая улыбка. Савада кажется таким очаровательно озадаченным и немного печальным. Хибари искренне верил, что ему под силу это исправить. - Ну и чего ты полную тарелку оставил? Доедай.