- Я тебя ненавижу -

- Вон! Ненавижу тебя! Это как удар в сердце. Она меня ненавидит. Несколько мгновений понадобилось, чтобы понять эти слова. Несколько секунд, чтобы поверить. Её лицо выражало отвращение, а в глазах ненависть. Стало так больно, что ноги отказались меня держать. Но я ничем не показал этого, а просто развернулся и пошёл к выходу из сада. Нестерпимо хотелось вернуться и поцеловать её, но я только остановился и позволил себе прошептать всего три слова: -А я люблю. Вот и осень пришла, Вот и осень Шелестит под ногами листва. Сердце музыки медленной просит И кружится опять голова. Пахнет дымом из старого парка То сентябрь вновь костры свои жжёт И смотрю я на грустный и яркий Жёлтых листьев прощальный фокстрот. Ну в чём моя вина, Ну в чём моя вина? Скажи мне осень, я тебя пойму. Налей мне тишина холодного вина Так больно вдруг остаться одному. Я не видел куда шёл, помнилось только мелькание красного и золотого цвета. Очнулся я только у края обрыва. Внизу медленно текла река, а вокруг, стояли старые клёны. Здесь так похоже на тот сад… Ноги подкосились, и я рухнул на колени. Почему? Почему она не выслушала меня, не дала объясниться, а сразу обвинила в измене? Почему? Ведь она знает, что я люблю ее больше жизни! Отчего же она мне не поверила? - За что? – беззвучно шептал я, и не мог найти ответа. - За что? – кричало мое сердце, разбиваясь на тысячи осколков. - За что? – слышалось мне в шорохе листьев. «Без Анны жизнь потеряла смысл. Может быть, стоит прыгнуть с обрыва? Кажется он достаточно высокий. Это будет просто…» Мысли текли вяло и безразлично. Не хотелось ни о чем думать. Казалось, смерть действительно будет лучшим выходом и только мысль, что Анна еще может понять свою ошибку, останавливала меня. С трудом поднявшись на ноги, я побрел домой, часто спотыкаясь и падая. Под ногами как будто бы бездна И щемит недотрога тоска. Жизнь, какая ты грустная песня И разочарований река. Ну в чём моя вина, Ну в чём моя вина? Скажи мне осень, я тебя пойму. Налей мне тишина холодного вина Так больно вдруг остаться одному. Когда я зашел в дом, дружеская болтовня, до этого почти оглушительная, стихла. С трудом подняв голову и посмотрев на друзей, я обнаружил, что все удивленно смотрят на меня. - Что-то случилось? – с беспокойством спросил Морти. - Все в порядке, – попытался улыбнуться я, но получившаяся гримаса, только еще больше обеспокоила их. - Я что-то не уверен в этом, - тихо пробормотал Рен. - Правда, в порядке, - продолжал оправдываться я. – Просто очень устал. - Совсем Анна загоняла? – понимающе усмехнулся Трей. При упоминании Анны, я вздрогнул от боли и сбежал в свою комнату, не желая слушать рассуждения и предположения друзей. Закрыв дверь на замок, я рухнул на кровать, мечтая заснуть и не думать, не чувствовать, не помнить. Всю следующую неделю, я провел как во сне, пытаясь вести себя как всегда, но мне это не удавалось. Мои друзья с все возрастающим беспокойством следили за моим состоянием и периодически пытались выяснить, что со мной произошло. Мне было все равно. Я неотрывно наблюдал за Анной, но она вела себя так, словно между нами ничего не было и нет. Понаблюдав за моими метаниями, Рен предложил мне пожить одному и предоставил для этого свою квартиру. Я с облегчением принял его предложение и, собрав вещи, отправился туда. Квартира Рена встретила меня застоявшимся воздухом так что, оставив ее проветриваться, я вышел на улицу. Идти никуда не хотелось, и я присел на скамью рядом с домом. Оставшись один, я вспомнил Анну, все несделанное и несказанное, все то, чего уже больше не будет и непрошенные слезы, смешавшись с кровью из прокушенной губы, закапали на землю. Ну в чём моя вина, Ну в чём моя вина? Скажи мне осень, я тебя пойму. Налей мне тишина холодного вина Так больно вдруг остаться одному. А листья, сверкая всеми оттенками красного, все кружились и кружились в своем бесконечном вальсе.