***
Ненавижу конец весны, каждый год вспоминаю все, что было, как проснулся в твоей квартире, с засосами по всему телу, с болью и с засохшей спермой на бедрах. Я тогда так хотел поскорее уйти, что не заметил, как выронил свои вещи и почти сутки просидел под твоей дверью. А потом ты вышел и, увидев меня, долго ругался, пока я не чихнул. Ты приложил свою прохладную ладонь к моему лбу и ругался еще сильнее, затаскивая меня назад в квартиру. Лежа с температурой, я все время смущался твоих взглядов и от того, что доставляю проблемы, но ты ухаживал за мной, как будто я - твой любимый, тот, за кем тебе хочется ухаживать. Прошло две недели, я выздоровел и спросил, как могу тебя отблагодарить, а ты цинично ответил: «Переспи со мной». Было страшно и больно от твоей насмешки, хотелось провалиться сквозь землю, а ты подошел и поцеловал. Я не умел целоваться. У меня никогда не было девушки, я рос в интернате для мальчиков, куда меня отдали родители, и общался только с одноклассниками, потом поступил в университет и так боялся разочаровать родителей, что тратил все время и силы на учебу, а потом была эта вечеринка и ты. Твои губы были горячими и сухими, ты целовал меня легко, едва прикасаясь, и мне хотелось прижаться сильнее, наверное, я сказал это вслух. Твой язык прошелся по моей нижней губе, и у меня перехватило дыхание, это было как ожог, горячо, очень, но не больно. А он уже у меня во рту гладит мой язык, так странно, но так приятно. Я понял, что стою голый по пояс, когда ты уже целовать мои плечи и ключицы, а потом вдруг укусил за изгиб плеча. Я стонал от твоих поцелуев и не хотел тебя останавливать, так приятно. Еще немного - и твои руки у застежки джинсов, и я испугался. Но очередной поцелуй остановил почти высказанный протест, а рука уже обхватывала мой член. Воздух кончился, задыхаясь, я думал, что умираю, а ты повалил меня на диван и, поцеловав ниже пупка, сказал: «Закрой глаза и дыши». Было странно, непонятно и как-то тяжело внизу живота, а ты водил рукой по моему члену, слегка сжимая, прикоснулся к головке и усмехнулся: «Уже влажный, совсем не умеешь терпеть». Я не понимал, о чем ты говоришь, а ты раздвинул мне ноги и сильно надавил на участок кожи за мошонкой, было странно чувствовать прикосновения там, как-то щекотно, но не смешно, будто каждая клеточка кожи дрожит отдельно от другой. Потом чувствую в себе твои пальцы, и это больно, а ты опять целуешь и говоришь: «Расслабься», и я расслабляюсь, и уже не больно, а странно, хочется чувствовать это сильнее, плотнее и глубже. А ты будто знаешь все это, давишь своим членом на мою дырочку, и я раскрываюсь. Горячо, так горячо, медленными глубокими толчками ты входишь в меня раз за разом, мне трудно дышать, трудно думать, я не могу видеть ничего, кроме твоих глаз. Толчки становятся резче, это немного больно, но я забываю про боль, завороженный твоим лицом. Мне уже не горячо, мне невероятно, невозможно огненно, я не понимаю, чего хочу, но ты все знаешь. Рукой обхватываешь кончик моего члена и сжимаешь головку, а потом резко опускаешь ладонь и… От воспоминаний отвлекает зуммер на часах, пора пить лекарство. Смотрю на циферблат и не понимаю, сколько сейчас времени. Как получилось, что мы опять встретились? Когда ко мне обратились с предложением работы, я понял, что это мой шанс создавать не просто новое программное обеспечение, а делать уникальные продукты, да и пятьдесят процентов прав на патент - это более чем щедрое предложение. Даже когда познакомился с президентом, не понял, что это твой отец, а ведь ты так похож на него. Когда меня представляли новым коллегам, я увидел тебя. Казалось, весь кислород кончился, и даже в глазах потемнело, а президент говорит и говорит. Жму руки и повторяю имена людей, с которыми знакомлюсь. Подходишь, протягиваешь ладонь и улыбаешься. А я не могу прикоснуться к ней, к тебе, не могу, не могу… Рукопожатие, язык не поворачивается произнести твое имя, шепчу: «Приятно познакомиться», сил нет, ты последний, все еще держишь меня своими обжигающими пальцами. Все расходятся, президент хлопает нас по плечам и говорит что-то. Не слышу. Можно уходить? Куда? В новый кабинет, идем все вместе, звуки обрушиваются, среди этого гула ловлю отдельные фразы: «Ну вот, сын…» - «Молодое дарование…» - «Новые возможности…» - «А вот и Ваш кабинет!»… Что? Один кабинет с тобой? НЕТ! Но не произношу ничего, мы проходим. Большой, в дальнем углу серверные шкафы с направленной системой охлаждения и звукоподавляющим стеклом, окно со старомодными горизонтальными жалюзи и два стола. Они стоят буквой «Г», это хорошо, потому что я боюсь тебя видеть. Президент жмет мне руку и говорит располагаться, тебя он уводит с собой за дверь, наконец могу вздохнуть. Протягиваю руку и нащупываю ключ от твоей старой квартиры, он весит на цепочке, на шее. Да, я не отдал его когда-то, просто забыл, а потом он стал для меня чем-то вроде талисмана. Когда мне хотелось все бросить и позвонить тебе, я смотрел на этот ключ и вспоминал, как застал тебя на вечеринке. Оказывается, ты би, но не это меня тогда так потрясло, а то, что ты ничего не сказал, молчал, пока она кричала. Потом сказал ей, что уже не настроен, и девица ушла, матерясь уже на тебя. Повторный зуммер - и я иду к шкафу за таблетками, с тех пор как семь лет назад простыл под твоей дверью, я постоянно болею весной, поэтому стабильно пью лекарства. Мне кажется или ты действительно наблюдаешь за мной? Каждый день замечаю, как смотришь на меня, а может быть, просто думаешь, глядя в пространство, не обращая внимание ни на кого. Так хочу, чтобы ты смотрел! Хочу? Не знаю. Отвернувшись, пью воду из пластиковой бутылки и тру ключ через рубашку и свитер. Взять бы его сейчас в руку, сжать ладонь, почувствовать металл, нагретый собственным телом, и как острые края впиваются в кожу. Кажется, рядом с тобой я становлюсь зависимым от него, от напоминания о собственной глупости и доверчивости.***
Смотрю, как ты открываешь шкаф и наклоняешься за своей сумкой. В джинсах уже не просто тесно. Ты что-то достаешь и отходишь к окну. Кладешь в рот таблетки. Ты болеешь? Пьешь воду и трешь грудь. Тебе больно? Сердце падает куда-то, не могу больше, видеть твою боль - выше моих сил, встаю и подхожу к тебе, обхватываю руками и крепко сжимаю. Не отпущу! Мой! Только мой! Ты стоишь, замерев, и ничего не делаешь, наверное, в шоке, или, может, рад, что я сделал первый шаг. Как хорошо. Чувствую жар твоего тела. Так близко. Хочу тебя. Прижимаю еще крепче и отодвигаю подбородком воротник рубашки, прикусываю шею. Хорошо! У тебя вкус солнца и ветра, немного соленый и пряный. Целую за ухом, не хочу говорить, хочу целовать тебя, покусывать, быть в тебе. Мечта.***
Ты меня обнял и не отпускаешь. Не понимаю, зачем, а ты вдруг укусил шею, не больно, но чувствительно. Не могу дышать, не могу двигаться. Зачем? Поцелуй за ухом, и еще один ниже, ты часто дышишь, я слышу. Мое сердце не бьется, вырываюсь и оборачиваюсь к тебе. Ты смотришь на меня и молчишь. Опять молчишь, как тогда, значит, это просто злая шутка. Опять слезы наворачиваются на глаза. На хрен все это, возможности, патенты, перспективы, не могу так больше. Больно, опять.***
Не могу поверить своему счастью. Ты! Твоя кожа, твой пульс под моими губами, сладко, хочу целовать тебя весь день, всю жизнь. Что? Вырываешься? Не понимаю. Оборачиваешься и смотришь в глаза, но молчишь. Хочу услышать твой голос, но нет, тишина, и вдруг опять злые слезы. НЕТ! НЕ НАДО! Обхватываю твое лицо руками, целую ресницы. Я не заслуживаю этого счастья, но больше не могу без тебя. Голос не слушается, понимаю, если промолчу, то потеряю тебя снова и уже навсегда - Пожалуйста, прости. Я люблю тебя. Снова целую, только уже губы, такие горячие, такие любимые твои губы. Я смотрю на тебя. Как лучи солнца пробиваются сквозь неплотно закрытые жалюзи, они теряются в твоих волосах и зажигают их почему-то розовым светом, а ты спишь на моем плече. Мы лежим на нашей одежде, мы только что занимались любовью.