Белая ласка

В комнату врывается острый холодок декабрьского воздуха. — Шота, хватит дышать отравой, дыши горами! – Адам облокотился о дверной косяк, подув на кудрявую влажную прядь, которая мешала ему рассмотреть серьезное лицо гитариста. — Не хочешь кататься, то просто посидишь на склоне, полюбуешься природой. Ты еще не устал от пыли шумных дорог и серых стен небоскребов? – рыжеволосый мужчина улыбается, ямочки на его щеках раздражают гитариста, ведь он только нашел нужное звучание, а если он поднимет голову, то не сможет сосредоточиться, будет посматривать на вокалиста из-под темных очков, а Адам начнет смущаться еще сильнее. — Я приехал сюда, чтобы поработать в тишине, — отвернувшись, отвечает Шота. Адам уже умеет понимать чувства человека напротив по силе затяжек, по длительности выдохов, по тому, как смыкаются полноватые горькие на вкус губы. Шота идет за Адамом, не обращая никакого внимания на белизну вокруг. — Смотри, как здесь здорово, — торопит Адам отставшего Йокояму, которого совсем не интересуют зеленеющие деревца у подножия, ищущие тепла у обледенелой твердой горы. Мужчина мысленно старается удержать мелодию, подбирая к ней строчки, но у него не получается из одиноких тающих от нежного ветра снежинок целой, охватившей красотой остров, зимней картины. На склоне Адам осматривается и зовет брюнета к месту, которое считает подходящим для спуска. Шота садится немного подальше. У Йокоямы на долю секунды застывает облачко пара в воздухе, когда сидевший на краю Адам, вдыхающий полной грудью свежий аромат свободы, так, что Шота с иронией заметил, что у вокалиста может лопнуть молния на куртке, резко пропадает из вида. Но тут же брюнет видит фигуру любовника,"перелетающего" в нескольких метрах высокий холм. Адам, лавируя по снежным волнам, улыбается эмоциям, которые фейерверком вырываются из-под доски. Мужчина представляет, как бы Шота смотрелся на доске, и с легкой грустью понимает, что тот бы не получил бы такого наслаждения: он бы закашлялся и проклял все на свете. Йокояма сидит на снегу, стараясь не смотреть на сноубордистов, выполняющих трюки на фоне молочно-белого неба, но все равно он, выискивая глазами невысокого мужчину, греет озябшие пальцы о горячий пластиковый стакан, к содержимому которого не притронулся, ведь он терпеть не может кофе навынос. Увидев, как Адам тяжелыми шагами поднимается по склону, услышав, как мягкий снег скрипит в такт с глубоким и громким дыханием, брюнет радуется мысли, что сейчас он вернется к работе, но улыбающийся мужчина с доской под мышкой, весь в налипшей снежной крошке, садится рядом с ним, и мечтательно смотрит на вершину горы, растворенную в небе. Шота снимает со стакана крышку и протягивает его вокалисту. Отпив немного, Адам надвигает очки на лоб и, щурясь от далекого яркого солнца, прижимается яркими горячими губами к бледным холодным губам гитариста. Шота перебивает взволнованный вдох, удерживая губами нижнюю губу мужчины, не прерываясь переходит на верхнюю. И медленно отпускает ее. Сухие частички кожи на губах не дают мужчинам отстраниться, поэтому Адам торопливо отдает ему стакан. Шота как завороженный ловит пронзительный взгляд Адама первые молчаливые секунды после поцелуя. — Может, в следующий раз ты все же попробуешь прокатиться? Искрящийся вокруг снег режет Йокояме глаза, но ему более не выносимо смотреть на искрящегося радостью вокалиста. Внезапно Шота начинает ощущать Адама иначе: каждая черта лица рыжеволосого хрупкого на вид мужчины отзывается в сердце гитариста новым словом к тексту песни, которую он шепчет на ухо вокалисту. Тот закрывает глаза и прислушивается к тихому ломкому голосу. Дома поздним вечером брюнет довольно быстро записывает ноты к песне и уже около часа рассматривает фотографии, выложенные Адамом в социальные сети. Сначала идут бесконечные фотографии пейзажей, сделанные из окна, по пути на остров. Шота вспоминает, как Адам расслабился в его объятиях в поезде обратного направления, и вокалисту совершенно не хотелось подниматься, чтобы сделать еще один снимок. Шота испытывает до оскомины на языке горький табачный вкус ревности, когда темная кухня озаряется ярким светом. Экран мобильника являет гитаристу изображение двух сноубордистов, один из которых облокотился на того, что немного ниже и чье лицо было скрыто за рыжими прядями, от чего Адам почти смеялся, ведь ветер появился так неожиданно. Это фото сделал сам Йокояма. «Не буду я фотографироваться, я итак сейчас рядом с тобой сейчас стою, тебе этого мало?» А теперь того, что он был там вместе с Адамом, не видно. Шота резко осознал, что у него нет ни одной фотографии с Адамом с этих совместных выходных. Наблюдая, как дым, рассеиваясь, уносится в небо ночного города, Шота принимает единственно верное решение: не позволить белой ласке также легко исчезнуть.