***
Гул самолетов, невнятные, если не прислушиваться, объявления диспетчера и много улыбчивых людей в синей форме - все приветливо встречали молодую музыкальную группу. Франциск с тоской наблюдал, как по ленте куда-то в темное багажное отделение едет его чемодан и гитара. Но, заметив, как Гилберт так и порывается к своему синтезатору, потому что якобы чехол не до конца застегнут, расслабился. Только Антонио не беспокоило состояние его музыкального инструмента - барабанная установка под надежным замком осталась скучать в гараже. Салон первого класса поражал своей чистотой, светлыми стенами, удобными кожаными сиденьями бежевого цвета и огромным, на пол стены, плазменным телевизором. Иван с еле заметной тоской посмотрел в иллюминатор. За забором, огораживающим взлетную полосу, стояли сестра с ее мужем. Наталья не видела именно того окошка, в которое смотрел Брагинский, поэтому махала всему самолету, каждому иллюминатору. А когда она повернулась в нужную сторону, Ивану показалось, что именно ему она махала дольше всех. Динамик звонким женским голосом оповестил о скором вылете и попросил занять свои пассажирские места. Гилберт гладил русского по руке, шепча что-то успокаивающие. Антонио нервно огляделся, он жутко не любил летать, но не говорить же об этом друзьям. Эмилио, заметив его состояние, плюхнулся рядом и, достав коробку леденцов, протянул ему. - Бери, они мятные, так легче будет . Бонфуа и Людвиг уселись рядом и беседовали о лошадях и их использовании. К ним влетел еще один пассажир, под шляпой светились соломенные волосы. - А неплохо вы устроились. Тотально неплохо! Но пробки меня убивают. - Что ты тут делаешь?! - хором удивились музыканты. - Да я типа ваш тотальный гид! - засмеялся Феликс. - Посмотрите в правый иллюминатор, вы видите там облако похожее на пегаса. Посмотрите в левый иллюминатор и увидите... радугу! Сквозь облака проходил разноцветный полукруг. На фоне оранжево-розового неба это зрелище выглядело волшебно. В аэропорту их ждал высокий брюнет в очках . О его отутюженные брюки можно было порезаться. Гилберта перекосило. - Привет Родерих, - процедил он. - Здравствуй, ты не предупреждал, что вы приедете все, - холодно проговорил Эндельштайн. - А кого же ты ожидал? - непонимающе посмотрел на него Бальдшмидт. - Сейчас это не важно. Идемте. - Австриец пошел к выходу. - Отставшие могут ехать в отель. Иван шел последним, следя за подопечными, чтобы, не дай бог, не отстали. - Родерих, а как у тебя с публикой? - поинтересовался Гилберт. - Удивительно, но вас слушают,- Эндельштайн поджал губы. - Не будь занудой, братец! Мы тебя долго не стесним. Быстро выступим и укатим. Вот, держи билеты. - Ты ведь знаешь, что направление вашей... творчества мне противно, - холодно ответил австриец, подходя к машине. Удивительно, что небольшой с виду автомобиль оказался с таким просторным салоном и большим багажом. Эта аккуратность вызвала сомнение у музыкантов насчет того, действительно ли перед ними брат Гилберта и действительно ли он человек. Даже Людвиг по сравнению с Родерихом выглядел этаким неряхой. Антонио было не по себе. Он боялся сделать лишнее движение, дабы не испачкать бежевые кожаные сиденья и не навлечь на себя гнев водителя. Гил поцеловал его в щеки. - Уверяю, тебе понравится! - Гилберт хлопнул Родериха по плечу, - первая часть точно. И мне очень важно твое мнение именно по ней. Серьезность, с которой это сказал Гилберт, заставила обернуться Родериха. - Интригуешь. Хорошо, я приду, - австриец остановился у дома. - Может, лучше в гостиницу? - прошептал Иван. - Обидим, терпи. "И откуда же у них всех столько бабла на такое..." - поражался Эмилио, не двигаясь с места и разглядывая двухэтажный дом с большим красивым садом. Когда они зашли в дом, у всех вновь появилось чувство дежавю. Чем-то напоминающий деревенский дом снаружи он был целым огромным замком внутри. - Кстати, а ты все еще один живешь или все-таки нашел подружку? - ехидно спросил Гилберт. - Добрый день, - со второго этажа медленно спустилась платиновая блондинка, она окинула взглядом всех прибывших. Гилберту показалось, что он видит, как в ее голове щелкают счеты. - Ты не сказал, что твои братья приедут не одни. Холод в ее словах заставили передернуться всех, кроме Ивана. - Вы надолго к нам? - обратилась она к Людвигу. - Нет, мы только взять ноты, - твердо сказал Иван. Девушка недоверчиво посмотрела за спину Эмилио, замечая в холле чемоданы. - Добрый день, mon cheri, - Франциск тут же встал перед ней на одно колено и поцеловал ее руку. - Меня зовут Франциск Бонфуа, и я ваш покорный слуга на три дня и две ночи из пяти, проведенные здесь. Лицо Эдельштайна вспыхнуло от негодования. Девушка сперва смутилась, но после брезгливо отдернула руку: - Отказываюсь от такого слуги. Девушка подошла к краснощекому австрийцу и поцеловала его. - Меня зовут Джоанна Эрдельсон, - наконец решила представиться она. Иван поднял Франциска: - Не позорься, она не признает нас как равных. Прости, Родерих, но вынужден отказаться от твоего гостеприимства. У тебя гостья, и столько чужих мужчин - нехорошо для ее репутации. - А кто вам сказал , что я гостья?- холодно ответила красавица. - Это моя невеста, - сказал австриец. - Я хотел удержать это в тайне до помолвки и свадьбы, но не получилось. - И сколько же ты от меня скрывал и собирался скрывать?! - в сердцах ошеломленно спросил Бальдшмит. - Чем дольше, тем лучше, не очень-то такой брат красит столь утонченную натуру как ты, дорогой, - блондинка повисла на Родерихе. - Знаешь, по-моему, милочка, ты оборзела, - проговорил Иван, - Родерих, дай мне партитуру Вагнера "Танго смерти", и мы поедем, пока эта фурия не рассорила тебя с братьями. И очень прошу, приходи на концерт один. - А ты кто вообще? Кто тебе дает права командовать? Шатен как можно быстрее побежал в соседнюю комнату и так же быстро вернулся с серой папкой в руках, дабы успеть предотвратить ссору, а то и хуже - драку. - Вот, - он отдал папку Людвигу. На папке была большая каллиграфическая надпись "Wilhelm Richard Wagner" . - Надеюсь, вы найдете нужную вам композицию. - Конечно, найду, спасибо. А я, - уже ледяным тоном произнес Брагинский, - муж его брата, деточка, так что захлопни клювик, когда говорят мужчины. Ребята, за мной! Приказ русского ни у кого желания ослушаться не вызвал. - Эй, а с кого это дня ты мой муж? - не понял Гил. - С того, когда заказал билеты в Нидерланды, - рассмеялся Иван. - А где мы репетировать будем? - спросил Антонио. - И да, Гил, что ты задумал в первой половине нашего выступления, и почему мы ничего не знаем? Красные глаза коварно засветились.***
Темная сцена, полный зал юных и не очень зрителей, родственники и даже пара критиков, враждующих между собой: один пришел сам, второго наняли. Тишина... Одинокий луч осветил сидящего с виолончелью. Взмах смычком, и первые звуки пронеслись по залу. Самое удивительное было то, что человек был в маске. Едва зазвучали скрипки, как прожектора осветили Гилберта и Франциска. По залу поплыла музыка Вагнера, спустя мгновение к ним присоединился и Антонио с барабанами. Ребята играли и танцевали. Кувырки, совместное музицирование на скрипках друг друга, прыжки и шпагаты, и все это они делали, не переставая играть. Публика завороженно смотрела на это. Скептически настроенный Родерих был тронут до глубины души. Ведь настолько гармоничное сочетание струнных и ударных инструментов приводили в восторг и завораживали. Время от времени он переводил взгляд на Джоанну, уверенный, что она тоже наслаждается музыкой. Но ее лицо было таким же хмурым и непроницаемым. Прозвучали последние аккорды, и все зрители подорвались со своих мест, яростно хлопая и свистя. Гилберт подошел к микрофону, стоящему посреди сцены, и по-немецки заявил зрителям, что это далеко не начало, это был даже не разогрев, а просто способ убедиться, как хорошо публика знает классику. Бальдшмидт даже решил провести небольшую викторину и спросил у зала, чью и какую композицию они исполняли. Это дало время группе сделать необходимые приготовления для следующей композиции. Родерих не мог сдержать улыбку, понимая, что молодежь очень даже неплохо знает классическую музыку. - Вы готовы? - подошел к микрофону Гилберт. Многоголосое "Ja!" в сумме с отличной акустикой едва не сбили альбиноса с ног. - О-о-отлично! Дадим жару! - Гилберт вдарил по струнам и запел: - Опустошенные тщетной надеждой, Мы просто пленники собственных грез... - песня была новая, и потому все слушали, затаив дыхание. На удивление смысл песни трогал сердца молодежи, и Родерих с уважением смотрел на брата. Возможно, все дело было в музыкальном сопровождении, в голосе певца, ведь из всего зала максимум присутствовало человек десять, знающих русский язык. Ничто не мешало наслаждаться музыкой. Именно это и являлось самым главным плюсом и достоинством "Bad Trio" - их слушали по всему миру не за текст песен, а за мотив, за подачу, за создание нужной атмосферы с помощью нескольких аккордов. - Я пойду к машине, - Джоанна встала с кресла. - Но концерт только начался... - Мне не нравятся эти выскочки, не понимаю, зачем мы приехали? - девушка вышла из зала. Родерих посмотрел ей в след, но остался, он дал слово брату отсидеть первую половину и намеревался его сдержать. - Алло. Джонс, ты в курсе, что твои конкуренты используют классику?- прошипела в трубку Джоанна. Однако долгий и громкий ответ она слушать не стала. Ее взгляд приковал большой черный лакированный мотоцикл, который блестел под оранжевым светом фонаря. Его хозяин, весь в коже и со шлемом на голове, стоял, прислонившись спиной к фонарному столбу, явно ожидая кого-то. Эта жертва была гораздо лучше предыдущей. Лучше и слабее. Девушка не раз убеждалась, что такие выскочки, которые всем своим видом показывают, насколько они богаты, на самом деле являются глупыми и наивными, и хватает лишь пары незаметных движений и взглядов, чтобы заполучить желанное. С такими, как Родерих, было труднее. Они слишком экономят на мелочах, однако это не значит, что не позволяют себе роскошно жить. Они слишком осторожны и недоверчивы. Эрдельсон была поражена и довольна собой, когда смогла втереться в доверие и одурманить австрийца всего за три месяца. - Эй, ты, блин, меня слушаешь?! - злобно крикнул на всю практически безлюдную вечернюю улицу телефон. - Эй, отзовись! Джоанна выключила телефон и пошла в сторону намеченной жертвы, тот как раз заканчивал. Словно случайно проходя мимо, она так же "случайно" зацепилась сумочкой: - Оу, простите мне мою неуклюжесть, - толкнув парня, защебетала Джоанна, - как я могу искупить вину за разбитое зеркало? Парень ее проигнорировал, явно потому, что шлем плотно закрывал уши, и он попросту ее не слышал. А посмотрев на потрескавшееся боковое зеркало, лишь махнул рукой. "Неужели он один из тех, кто берет вещи у родителей или друзей, и когда сломает что-то, то совесть совсем не мучает?" - хмуро подумала девушка. Столь холодное отношение ее взбесило, и она решила вторично обратить на себя внимание: - Вы не подскажите, где ближайшие кафе? А то мне еще пару часов тут торчать. Мотоциклист, все же сняв шлем, рассмеялся и указал пальцем на яркую вывеску заведения у себя за спиной. -Спасибо, - зло прошипела блондинка и вошла в кафе. Сфотографировав красавицу, Лукашевич залил ее фото в интернет. -Так, и кто это у нас тотально назойливый? Появившаяся на экране информация лишь подтверждала догадки детектива. Однако его интересовали другие факты из ее биографии, иначе он бы не стал подвергать своего железного друга тотальным мучениям. Он пытался подавить в себе желание кинуться к харлею с объятьями, жалеть его, стоять на коленях, прося прощения, но неотрывный взгляд из окна кафе, прожигающий спину, заставлял продолжать играть свою роль. - Будет что тотально рассказать сегодня всем, - сказал сам себе Феликс и, на всякий случай, решил позвонить одному знакомому. *** - Беру свои слова назад... - все еще прибывающий в шоке Родерих пожал руку Гилберта. - Это было удивительно. В углу гримерки возвышалась практически до потолка гора из букетов цветов, конфет и элементов нижнего верхнего гардероба. Антонио развалился на диване, обмахиваясь случайным глянцевым журналом, Франциск перебирал вышеуказанную гору, Эмилио помогал, а Людвиг стоял за дверями, утихомиривая прессу. - И как тебе идея играть классику между песнями? - Гилберт стоял рядом с братом. Людвиг заглянул в гримёрку и показал большой палец. - Франциск, дуй к журналюгам, - проговорил Иван. - А почему опять я? - нехотя оторвался француз от кучи. - Потому что я так сказал! - отрезал Иван . - Кстати, а твоей девушке понравилось? - спросил полуживой Антонио. - Надо сказать работникам, чтобы поставили около барабанных установок кондиционер... Я едва выжил... Дышать невозможно было. - Она ушла на второй песне, и, боюсь, теперь она не моя девушка, такие, как Джо, не любят пренебрежения, - Родерих вздохнул. - Не думал, что молодежь так любит классическую музыку. Одна из корреспондентов смогла прорваться сквозь толпу и проскользнуть мимо Людвига. Однако она сделала это так громко, споткнувшись о порог, задев журнальный столик и перевернув табурет, она проехалась по ковру прямо к ногам Брагинского. - Ой, - девушка потерла ушибленный бок, а потом подняла глаза. - О, Господи! Вы же продюсер этой прекрасной группы! Смуглая темноволосая девушка тут же поднялась на ноги. Оглядевшись, она заметила, какой беспорядок учудила и как на нее, с выпученными глазами, смотрят музыканты. - Простите меня. Я такая неловкая, - смутилась девушка. - Меня зовут Сесиль Лерой. Я бы хотела взять интервью у вашей группы. - Лерой? - эта фамилия показалась Родериху очень знакомой. Журналистка обернулась: - Привет, Родерих! Давно не виделись! Ого, а как ты попал сюда за кулисы? С каких пор тебе по душе рок? Почему... - Дамочка, по-моему, Вы хотели взять интервью у нас, а не у моего брата, - перебил ее Бальдшмидт. Столь наивная молодая девушка с немного ребяческой прической - два длинных хвостика, и с большими красивыми карими глазами не была похожа на тех работников желтой прессы, во взглядах которых не было ни одного намека на человечность. - А вы и правда мне дадите Интервью? - сев на колени и склонив на бок головку, спросила девушка. - Правда, но небольшое, к каждому по три вопроса, продюсеру - один, - улыбнулся Гилберт и, поставив табуретку, посадил девушку на нее, с легкостью подняв ее с пола. - И, возможно, ты получишь эксклюзивное право освещать нашу деятельность, если нам понравится статья. - Я Вас не подведу! - Сесиль отдала честь. "Точно. Эта же та студентка! - вдруг озарило Эдельштайна. - Она брала интервью у нашего факультета, после чего просила меня научить ее играть что-то простое. Жаль, что безрезультатно". - Скажите, герр Гилберт, а как давно участники группы знают друг друга, и с каких пор вы стали вместе играть? - Девушка стала быстрыми штрихами рисовать что-то в блокноте. На такие стандартные и простые вопросы, Гилберт давно уже выучил ответ. Поэтому вряд ли статья этой бойкой девушки могла чем-то зацепить. - Вопрос номер два, что вы хотели показать классической музыкой в своем концерте, почему классика, а не кантри или блюз? - Все начинается с классики. Именно она - основа всех видов и жанров музыки. Без классики ничего бы не было, - Гилберт косо посмотрел на австрийца. - Однако на следующем концерте, мы планируем выступить с фолком. "Мы? - удивился Антонио. - Бьюсь об заклад, он сам только что это придумал". - Это удивительно. Вас порадовало то, что ваши фанаты, оказывается, неплохо знают классическую музыку? - Нет! Они должны ее отлично знать! Как они могут называть себя меломанами, если не знают классики!? Я слышал, что несколько людей крикнули "Моцарт" и "Вивальди", а это, простите, наглость и кощунство. Надо, чтобы на кассе они не только билеты покупали, а еще проходили тест на знание классических произведений, ке-се-се-се, - засмеялся Гилберт. - Ну, это лишь мечты. - К тому же сказанные ради меня, - улыбнулся Родерих, - но мне приятно, что молодежь хоть и путает творчество Великих классиков, но знает о них. - А что вы тут делаете, герр Эндельштайн? - спросила Сесиль. - Мон шер, он не член группы! - Франциск повернул девушку к себе. - Так что вопросов не заслуживает! - А немного даже жаль. Он ведь замечательный музыкант, - вздохнула девушка. - Ну, хорошо-хорошо. Теперь я бы хотела спросить о том, где будет проходить Ваш следующий концерт? - Теоретически либо в Британии , либо во Франции, но мы не знаем еще точно, - улыбнулся Франциск. - В любом случае, прекрасный выбор, - улыбнулась Сесиль. - Кстати, Ваша группа же интернациональная. Каждый из участников уроженец разных стран. Так почему же вы поете на русском языке, если среди Вас из России только Ваш продюсер? Народ переглянулся, потом посмотрел на Гила и Ивана. Те пожали плечами. - Язык замечателен, а на родном языке мы тоже споем, - выкрутился Франциск - Было бы здорово послушать, - вдохновленно протянула журналистка. - А вы слышали, что летом в Нью-Йорке будет проводиться концерт, посвященный молодежным рок-группам, и в конце будет выбрана лучшая рок-группа года? Будете ли вы принимать в ней участие? - А я не знаю, - Франциск улыбнулся, - с этим вопросом к продюсеру. Иван с Гилбертом что-то обсуждали и, посмотрев на француза, захихикали. - У меня к продюсеру будет немного другой вопрос, - загадочно сказала девушка и посмотрела на Антонио, который допивал уже вторую по счету двухлитровую банку воды. - С Вами все хорошо? - Мне жарко, сеньора, надо мной висели софиты, и не было кондиционера или вентилятора, а так все замечательно!- испанец вновь отпил воды. - Скажите, у вашей группы есть история названия? Почему именно "Bad Trio"? - Потому что мы иногда бываем чертовски противными и несдержанными, а, если серьезно, нам понравилось, как это звучит, - Антонио вылил остаток воды себе на голову, - в душ бы... Журналистка не решилась задавать больше вопросов Антонио, ведь судя по всему ему было совсем не до интервью. Она нерешительно повернулась к Ивану. - Наши российские друзья прислали нам статью, в которой было зафиксировано интервью с продюсерами многих музыкальных групп, включая и Вас, герр Брагинский. Я бы хотела у Вас спросить: Вы правда готовы, при необходимых обстоятельствах, помочь с финансовыми делами продюсеру Вань Чун-Ян, и это у вас взаимная договоренность? - Да, готов, при условии, что это не повредит моим группам и проектам, - твердо сказал Иван. - Но от нее я подобного ждать не в праве. - В крайнем случае, нашего продюсера мы спонсируем сами! - засмеялся Франциск. - Спасибо вам всем за интервью! - искренне поблагодарила всех Сесиль, и уже собиралась уходить, как вдруг вспоминала что-то очень важное: - Ой! Я вспомнила! Я бы еще хотела сделать пару снимков. Можно? И, издательство просило, также фотографии из номера гостиницы... Музыканты переглянулись. - Можно сделать их тут, в гримёрке, а номер отдельно без них. - Фройлин, я покажу вам их номер, - улыбнулся Родерих, подмигивая парням. Музыканты то дурачились и кривлялись на камеру, то улыбались, то смотрели в объектив серьезно. После чего они все вместе выбирали самые удачные кадры. - Уже пора, - посмотрел на часы Гилберт. - Твоя фифа уже, наверно, замерзла ждать тебя. - Ой-ё, - Родерих хлопнул себя по лбу.- Как же мне от неё избавиться? Она достала меня своим снобизмом. - Господи , наш брат говорит за снобизм... - Гилберт пихнул Людвига. - А как ты вообще познакомился с ней?- поинтересовался Людвиг. - Да мутная история. Я едва не сбил ее на перекрестке. Помог добраться до больницы, а там... В общем сам не заметил как она стала распоряжаться в моем доме, - улыбнулся печально Родерих. - Что-то ты сам на себя не похож. Даже оставить тебя одного нельзя, братик, - цокнул языком Гилберт. - Стоило нам переехать, как ты из осторожного, никому не доверяющего скептика превратился в доверчивого слепого котенка. Но, благо, сейчас-то ты прозрел. Я ведь прав? - Я не знаю как от нее избавиться, она не понимает ни намеков, ни прямых слов. - Вздохнув, сел на стул Родерих. - Может, вы поможете? - Конечно, поможем! - хором крикнули все присутствующие в гримерке. Даже журналистка. - Ой, простите, пожалуйста, - тут же спохватилась она. - У вас так весело, что я случайно почувствовала себя частью вашей компании. Простите меня, мне так неловко... - А это как раз то, что нам нужно! - воскликнул француз. - Эмилио, загримируй красотку так, чтоб узнать ее не представилось возможным: кожаные штаны, туфли на каблуке и макияж в стиле вамп, ирокез с косичками... - Н-не надо н-никаких ирокезов! - Сесиль тут же отпрянула от блондина подальше. - Я только на грим согласна... - Ничего, у Родериха помоешься, от снобизма его вылечили, так что ванну он тебе одолжит, - рассмеялся Байльшмидт, - Эмилио, давай трудись! Вань, дай телефон, я Феликсу звякну. - Зачем? - нахмурившись, спросил Иван. - Есть у меня подозрение, что эта красотка мимо него не пройдет, в машине она, конечно, сидеть не будет, а вот эффектно обставить выход нашей парочки не помешает, - Гил набрал Феликса. - Алло, дружище, мимо тебя ледяная фурия не проходила? Фифа такая вся из себя? А где она сейчас? Ага, заходишь в кафе берешь чашку, чего-нибудь негорячего и, как только выходит мой братец, выдаешь фонтан жидкости, типа узнавая чувиху, что выйдет с ним, и не узнавая его. - А вы не перебарщиваете? - тихо спросила Лерой. - Она ведь... ну, я думаю... она ведь любит Вас, герр Эндельштайн. Иван улыбнулся: - Девочка моя, такие, как она, любят себя и деньги, причем второе больше первого, - Брагинский вздохнул, - в общем, кое-кто хотел помочь. - Конечно, - вздохнула девушка. - Не вертись, не вертись, - попенял Эмилио, аккуратно поворачивая ее голову лицом к зеркалу. Через десять минут темнокожая длинноволосая девушка стала блондинкой с короткой стрижкой, почти бледным лицом, на котором ярко выделялись губы, накрашенные фиолетовой помадой, и длинные черные ресницы. Карие глаза при помощи линз стали ярко-голубыми. - Я, конечно, против париков, но, раз ты отказываешься менять прическу по-настоящему, мы поменяем ее понарошку. - О господи... - девушка вздрогнула, - это обязательно? Гилберт показал большой палец: - Шикарно! О, Феликс на позиции! Идите давайте, - обняв за талию девушку, Родерих вышел из здания. Джоанна снова пыталась привлечь внимание мотоциклиста. Когда тот зашел в кафе, она заканючила, что в мире перевелись принцы и ни один парень не может заплатить за кофе вместо красивой и молодой девушки. Парень клюнул, отдал деньги официанту, а после заказал чашку кофе и вышел на улицу, сторожа байк. Не спеша попивая кофе, он краем уха слушал болтовню светловолосой девушки, изредка кивал и хмыкал на некоторые фразы. Посмотрев в сторону огромного красивого здания Музикферайна, он вдруг крепко сжал пластиковый стаканчик с кофе, разломав его и выплеснув напиток себе на руку, кофту и штаны. - Я знал, что так и будет, - прошипел он явно не от того, что расплескал кофе, а от того, что или кого, он увидел. - О, Родик, ты уверен , что это нужно?- Томным голосом проговорила блондинка и буквально повисла на шатене. - Ну давай же! Поехали скорее! Джоанна в шоке смотрела жениха, который и не вспомнил о ней. Родерих усадил девушку в свою шикарную машину и тронулся с места. - Да что он себе позволяет! - рыкнула дамочка, набирая телефон неверного жениха, и еще более остолбенела, когда получила предложение забрать завтра вечером свои вещи. - КТО ЭТА РАСКРАШЕННАЯ МЫМРА?!- зашипела она, обернувшись к байкеру, но тот исчез. Тихо и бесшумно.***
Сесиль первым делом побежала в ванную. Надо было смыть с себя огромные слои пудры, эту яркую, неприятного цвета помаду, стереть тушь. Только потом она смогла вдоволь восхититься интерьером, убранством дома Родериха. Хозяин дома вышел из кухни с подносом, на котором стояли две чашки кофе. - Знаете, фройлен, - смутившись, начал австриец, - нам только что звонили и сказали, что в их гостинице полчища прессы, поэтому Вы не сможете сфотографировать их номер. Поэтому... Вы можете сделать фотографии моей комнаты для гостей. Уверен, она не отличается от гостиничных номеров. Сесиль улыбнулась: - Спасибо, надеюсь, наш маскарад был ненапрасным. Девушка присела на край дивана и отпила изумительный кофе. - Вы прирожденный кофевар! - она звонко рассмеялась, и, в отличие от Джоанны, ее смех был живой и заразительный Родерих невольно улыбнулся, ему вдруг стало тепло и очень-очень ярко, совершенно не хотелось отпускать столь очаровательную и теплую особу: - Останетесь на ужин, обворожительная леди? - австриец с надеждой посмотрел на девушку. - Может, возможно продолжить наше знакомство? Девушка зарделась и потупилась. - Мне нужно в издательство, отнести материал, опубликовать интервью и фотографии. Это обязано быть в завтрашнем номере, - она отвела взгляд. - Но я могу завтра, да! Точно! У меня завтра выходной, и мы можем провести вместе весь день! - Идет. Ты можешь дать мне свой адрес, и я за тобой заеду, - Родерих улыбнулся. - Тебя до издательства подбросить? А то ты рискуешь сама стать сенсацией. - Сенсация - это интервью самой закрытой группы с официальными фото. Фанаты тираж вмиг скупят, а обо мне и не вспомнят. Я побежала. - Девушка ушла, помаша рукой. Родерих смотрел в окно, наблюдая, как Сесиль о чем-то договаривается со знакомым мотоциклистом, и они вместе уезжают, скрываясь за первым поворотом. Без журналистки стало как-то страшно тихо, но настроение, которым она преобразила парня, осталось и витало в воздухе, согревая душу и не убирая искреннюю улыбку с лица. - Что, братец, это не холодные кукольные девицы, - Гил сидел на диване, опершись об Ивана, - не упусти ее. Иван закрыл его рот рукой: - А это уже не твоего ума дело. Угомонись, твой брат большой мальчик, сам разберется. Кстати, может, дать ей эксклюзивное право освещать нашу деятельность? - Было бы неплохо сделать ее "официальным первоисточником", - поддержал Антонио. - Мон дью, ты готов принять ее в нашу компанию. Кстати, наш осветитель гений! Он устроил изумительнейшее шоу. - Не зря мы его прикарманили, - захихикал Эммануэль. - Думаю, пиар нам не помешает, - Иван накрутил локон Байльшмидта на палец. - Ну, если у нас и дальше будут такие кассовые сборы, то нам хватит даже на двух - Думаю, одного, вернее, одной будет достаточно. - Гил млел от того, что Иван стал перебирать ему волосы. - Так а куда мы едем дальше? Компания дружно посмотрела на Ивана. - А дальше мы летим в Гонконг, - зевнул Иван, - пора взорвать Азию. - Уж не из-за той ли азиатки? - прищурился недоверчиво Антонио. - Она китаянка, а не гонконгчан... гонкончи... гон... - кубинец не мог правильно подобрать слова. - Нет, не из-за нее, Вань мне по-своему дорога, но она у конкурентов, - Ваня продолжал гладить Гилберта. - Говорят, азиаты - о-о-очень увлекающиеся люди, а даже десятая часть от китайского населения - это круто. - О да, миллионы зрителей... - Франциск закатил глаза. - Ваши планы, конечно, похвальны, - перебил всех Родерих. - Но не пора ли вам вернуться в отель? Или вы останетесь здесь на ночевку и завтра заедете туда за вещами? - Прости, братец, но мы в отель. Не будем тебе мешать, - Гилберт поднялся и потянул за руку Ивана. - Все, поехали, спать хочу. - Ооо, мон шер , так ли уж спать? - захихикал Француз. Байльшмид ничего не ответил. Компания пошла на выход. В дверях отеля, конечно, не встретились толпы журналистов, но пара самых стойких все же решили дожидаться группу около черного хода и парадных дверей. Однако все их упорные тыканья микрофоном в нос были тщетны. Бэд Трио вежливо ответили им, что готовы будут дать интервью только завтра, так как концерт и акклиматизация сильно вымотали их. На диво, журналисты попались сочувствующие и не стали их донимать. - Я поражен, как же они нас отпустили? - улыбнулся Гилберт. - А кто с ними общаться будет завтра? Все дружно посмотрели на Бонфуа. - Нет, нет, нет я с ними разговаривать не стану! - француз замотал руками. - Партия прикажет - будешь! - улыбнулся Иван. - А я ведь могу потребовать увеличение зарплаты за такое! Вы хоть представляете, какой это стресс? - парировал Франциск. Люд подошел к нему со спины, обняв за талию. - А если я потом этот стресс снимать буду? Все посмотрели на Людвига с интересом и удивлением. - Если только ты отработаешь это натурой, мон шер! - Фрося приподнял немца за подбородок. - Эй, не наезжай на моего брата! - Гил нахмурился. - Любимый, - Иван его повернул к себе, - они сами разберутся. За окном темнело и небо окрасилось световой иллюминацией города. - Как было хорошо раньше, звезды были видны, - перевел тему Гилберт. Антонио решил поскорее ретироваться. После сегодняшнего концерта любые проявления жары вызывали мигрень и желание часами обниматься с кондиционерами, включенными на полую мощность. Эмилио посмотрев ему в след тоже вышел. - Может, вы тоже уже свалите? - нетерпеливо проворчал Гилберт. - Я спать хочу! - Да-да, мы сейчас идем, - Людвиг потянул Франциска за собой, - давай пошли, а то мой истеричный братец начнет кидаться.