Но дождь продолжал стучать

Дождь стучал по проржавевшим карнизам, стекал вдоль обшарпанных стен и убегал с улиц сквозь мелкие отверстия придорожных люков. В огромных, расстилающихся, словно бескрайние океаны, лужах, отражалось пасмурное небо, покрытое толстым слоем беспросветных туч. Оно нависало над головой тяжелым куполом промозглости и скуки так долго, что начало восприниматься естественной частью окружающих пейзажей. Даже сейчас, в самый разгар дня, на улицах было неестественно пусто. Лишь редкие прохожие нарушали тишину, звонко шлёпая по лужам слишком лёгкой для такой погоды обувью. Хмурым взглядом провожая очередную сбегающую по оконному стеклу каплю, Реджи и сам не заметил, в какой момент его вдруг начало клонить в сон. Тепло полицейской машины, так надёжно укрывавшей мужчину от назойливого холода, здорово умиротворяло и непроизвольно заставляло тяжёлые веки закрываться. На посту спать нельзя, который раз твердил себе полицейский. И пускай в этом районе уже который год ничего не происходит, будто все неприятности обходят это место стороной, хороший блюститель порядка всегда должен следить за происходящим. Нет, Реджи не жаловался на отсутствие приключений или же иной разбавляющей серые будни чепухи, поскольку весёлым разгульям предпочитал более рациональное времяпровождение. Он отлично понимал, что в реальности на его работе любое выходящее из ряда вон событие повлечёт за собой определенные неприятности, а порой и неизлечимые последствия. Как бы то ни было, голова продолжала наливаться свинцом, с каждым мгновением опускаясь всё ниже и ниже к рулю, вот уже почти оказываясь в опасной близости от машинного гудка. Реджи оглушил сигнал собственной машины. От неожиданности мужчина резко вскочил и, явно не рассчитав силы, врезался макушкой в потолок. Он, зажмурившись, прошипел от боли и начал усиленно потирать ушибленное место, чтобы быстрее унять настойчивый звон в голове. Буквально несколько мгновений спустя стало легче: боль утихла, а её место занял неприятный зуд. С досадой Режди подумал, что на следующий день на голове точно образуется шишка. В физическом смысле в этом, конечно, нет ничего страшного, но вот внимательные приятели по работе точно над ним посмеются — им только повод дай. — Эй, офицер, чего народ пугаете? — в окно постучали. Оратор был значительно выше машины, и потому Роу со своего места мог разглядеть лишь потрёпанную временем легкую осеннюю куртку, которую явно носили уже добрый десяток лет, да такого же качества брюки, что были явно велики своему хозяину, из-за чего низы штанин тонули в грязных лужах. Реджи сразу определил субъекта перед ним в категорию типичных бездомных, хотя развязная манера поведения поначалу подкинула ему ложную мысль, будто бы парень принадлежит к среднему слою общества. Однако, надо признать, было в нём и нечто волнующе-занимательное, чему Роу не придавал особого значения, и о чём в принципе думать было не совсем уместно. Мужчина нехотя опустил окно и почти сразу дёрнулся назад от неожиданно возникшего перед глазами довольного лица. — Я не «пугаю народ», — смутился Роу от прямого наезда. — Все нормальные люди сейчас греются дома за чашкой чая, чего и вам советую. Незнакомец отвёл взгляд, мысленно в чём-то с собой соглашаясь, и за эти пару секунд у Реджи появилась возможность разглядеть чудного собеседника как следует. Тот действительно был одет в страшные одежды, в некоторых местах уже порвавшиеся настолько, что не подлежали никакому восстановлению. На голове его красовалась обычная шапка, однако по сравнению со всеми остальными предметами гардероба она явно содержалась с гораздо большей любовью. Сам парень на голодавшего похож не был: ни тебе острых скул, ни побледневшего полумёртвого лица, ни прочих приблуд нездорового человека. Спустя миг, Реджи встретился с вызывающим и чуть дерзким взглядом карих глаз. — Тогда… Может, угостите чашечкой? — незнакомец расплылся в широкой улыбке. Данное заявление привело Роу в такое возмущение, что он даже подавился воздухом от негодования. — …С какой стати!? *** Именно сегодня как назло у Реджи оказался с собой термос горячего чая. Именно сегодня как назло Реджи было удивительно одиноко и скучно. Именно сегодня Реджи не хотел оставлять попутчика промокать под неиссякаемым дождем. Роу наверняка знал, что не будь этого «именно сегодня» Делсин — как он узнал имя бездомного немногим позже — не рассиживал бы сейчас рядом с ним на свободном переднем кресле, хлюпая чаем и заливая ему свои бесконечные истории жизни. Истории эти, к слову, крутились в основном вокруг плохой успеваемости, потери стипендии и дальнейшего выкидывания из университета. И Реджи почему-то был не против. Сидя вот так, при странных обстоятельствах с не менее странным, но от того ещё более удивительным человеком, он чувствовал себя именно так, как хотел, но не мог почувствовать уже очень долгое время. — …И вот так эта знойная женщина променяла меня на занудливого очкарика. Не пойми не правильно, я не считаю, что «у кого четыре глаза, тот похож на водолаза», но это действительно задело меня в лучших чувствах. — Делсин умудрялся активно жестикулировать, из-за чего Реджи опасался, как бы тот не залил чаем весь салон. — Который час? — вдруг прервался он. — Семь вечера, — недоуменно прохрипел Роу. Делсин так долго продолжал свой монолог, что связки первого уже успели изрядно расслабится и выйти из строя. — О, тогда прости, дружище, я должен спешить! — Делсин быстро оставил чашку и, резко распахнув дверь, уже успел одной ногой высунуться из машины, как вдруг из внутреннего кармана его куртки выпал небольшой кусок бумаги, сложенный несколько раз пополам. — Чёрт, чуть не забыл. Парень проворно подхватил клочок и мигом вручил его ещё не успевшему среагировать на внезапную смену настроений Реджи. — Это… Открой его, когда приедешь домой. Обещай! Роу пожал плечами, с удивлением наблюдая за действиями новоиспеченного знакомого. — Обещаю, наверное? Делсин серьезно кивнул и почти сразу вылетел из открытой двери навстречу холодному ветру. Перед тем, как дверь окончательно захлопнулась, Реджи успел различить лишь едва слышное «ещё встретимся», хотя и не исключал возможность того, что это была лишь шутка его воображения. Мужчина ещё с полминуты провожал бегущий в неопределенном направлении силуэт, до тех пор, пока тот совсем не исчез среди залитых водой улочек меж серыми кирпичными зданиями, которые никогда ничем не отличались друг от друга. С тяжёлым вздохом откинувшись обратно на спинку сидения, Реджи закрыл глаза и улыбнулся какой-то промелькнувшей приятной мысли. Ему удалось забыться безмятежным сном, впервые после известия о гибели родителей. *** В квартире было всё так же чисто и всё так же бездушно. Вынужденный проводить много времени на работе, Реджи так и не менял обстановку с момента её покупки и до сегодняшнего дня. Каждый раз его встречали только белые, не обклеенные обоями, стены, жесткая кровать да стол со стулом недалеко от окна. Когда мужчина завершил все намеченные дела и оказался, наконец, сидящим на кровати, уже вечерело. Роу вдруг вспомнил о заветном клочке бумажки, оставленном как единственная память о недолгом знакомстве. Разворачивая помявшийся в кармане листок, он ожидал увидеть всё, что угодно — от номера телефона до неприятного пожелания умереть в муках. Немало подогревал интерес тот занимательный факт, что полицейский ни разу не видел, чтобы Делсин доставал бумагу или делал какие-то пометки. По крайней мере, во время их разговора. Реджи неторопливо развернул своеобразный подарок и замер в изумлении. Каждая линия открывшегося перед ним рисунка была столь к месту, столь правильно и с таким старанием проведена, что создавалось впечатление абсолютной реалистичности. Тот, бумажный Реджи, задумчиво следил за сбегавшими по оконному стеклу машины каплями, точно как настоящий делал это несколькими часами ранее. Это и был настоящий Реджи, застывший на бумаге под штрихами искусного художника. Роу завороженно провёл пальцами по резким линиям и затаил дыхание, будто боясь спугнуть фантом оставленного ему на память изображения. В сердце зародилось настойчивое желание. Желание найти парня, и ни в коем случае не дать его таланту пропасть под натиском рутины обычной жизни.