There's whiskey in the jar

Полная бутылка двенадцатилетнего вискаря летит в стену. Не зная Джеймса Мориарти, можно предположить, что он надрался в стельку. А нет. Неважно. Джим пьян в сопли. Чуть пританцовывая, он подходит к стене, с интересом рассматривая ассиметричное пятно на обоях. Судя по всему, оно приводит его в восторг. Хихикает, как школьница, испуганно ойкает, наткнувшись на осколки.. - Ай. Айайай. – неуклюже вытаскивает воткнувшийся в палец кусок стекла. С интересом наблюдает за собственной ногой, оставляющей кровавые отпечатки на ковре. Жуткая улыбка искажает лицо, когда взгляд натыкается на пустой бар. Нет, он, конечно, не пустой, но виски в нем больше нет, кроме отвратного бурбона, который Мориарти не пьет принципиально, да и полковник прикладывается к этому напитку только когда день совсем не задается, а Джима рядом нет... - Сееб! Мне чертовски нужен вискарь! Джим обрывает сам себя – Моран на сутки уехал из Лондона – злодей-консультант сам отправил его работать. А тут выгорело одно ну очень шикарное дельце. Ну просто очень-очень. Жахнуло, прямо скажем от души и неожиданно. Мориарти решил благороднейшим образом пригубить немного священного напитка, на котором держится весь аристократический преступный мир. Но неожиданно для себя надрался. Это все проклятый Моран, - думал Джеймс, покачиваясь, - кто будет меня кормить, черт его дери. А где портмоне? Так-так-так, ага. Круглосуточный неподалеку – Джеймс это знает. Непослушными пальцами натягивает ботинки, выходит из квартиры напевая одну из любимых песен Себа: Musha ring dum a doo dum a da Whack for my daddy-o Whack for my daddy-o There's whiskey in the jar-o. У Мориарти красивый голос и он резко контрастирует с текстом старой ирландской бандитской песенки, перепетой брутальным металлистом. Себастьян Моран замирает перед незапертой дверью квартиры. Черт. Он и так вернулся на двенадцать часов раньше, ужав все возможные сроки, купив обратный билет на поезд за несоразмерно высокую цену, а все потому, что билеты были только в дурацком экстра классе. Сделал, блин, все, чтоб вернуться к ночи, чтоб Джим, его шеф и единственный любимый человек, не оставался без своего верного охранника слишком долго. Родной «Вальтер» привычно ложится в руку, полковник крадучись проходит в квартиру. Никого, что логично, не обнаруживает, но осколки бутылки и кровь на ковре вводят снайпера в состояние холодной ярости, поэтому вошедшему в зал Джеймсу, держащему в руках две бутылки, холодное дуло пистолета упирается в лоб еще до того, как Себастьян оборачивается. - Ты что творишь, окаянный?! – хихикает, давясь Джим. – Меня низзя убивать! Моран стоит, так и не опустив оружия, открывая и закрывая рот, впервые в жизни видя пьяного Джеймса. - Хей, шеф, ты чего? Мориарти наливает два полных стакана, не разбавляя, выставляет перед снайпером. - Басти. Пей. Штрафная, - последнее слово он произносит тягуче и с удовольствием, заходясь в итоге смехом. Моран зачарованно выпивает один стакан, морщится, приканчивает второй. Шеф берет его за руку и тянет на себя. - Я открою тебе стрррааааашную тайну, мой верный Себа… - Может не надо, шеф? – знает он эти тайны, пачками за такие убивать приходится. Джим трясет головой: - Наааадо! Себ. Я пьян. Полковник смотрит на него не слишком понимая, какой реакции ожидает гений криминального мира, сидя на барном стуле и покачивая обутой конечностью. - Эээ… Шеф? - Мориарти благосклонно кивает. – Кровь-то откуда? Джим на секунду задумывается… - Так это же ты виноват, - обиженно надувает губы. – Проклятый киллер, я из-за тебя ногу порезал. – Указательный палец пытается нацелиться на переносицу Морана. – Ты же знаешь, я не терплю вида своей крови. Себастьян даже не думает выяснять почему виноват именно он, стаскивая обувь с любовника. Порез неглубокий, но полковник не любит оставлять такие вещи без внимания. Вернувшись через несколько минут – обтирает пораненную ступню влажной губкой, дезинфицирует и покрывает ранку слоем старого доброго медклея. Джеймс с довольной миной смотрит на сидящую у его ног машину для убийства, аккуратно дующую на поврежденную кожу, чтоб клей быстрей застыл. Пошлые мыслишки водят хороводы в приятно пустой и гулкой голове, иногда какая-нибудь сильно смелая мысль подпрыгивает и танцует сольно, заставляя губы злодея расплываться в совершенно чумной улыбке. - Сеееб, - глаза шефа блестят, - давай играть в наездника. Брови невозмутимого бойца ползут вверх, а уголок глаза начинает заметно дергаться. Нервный тик никогда раннее не посещал полковника, однако пьяного Джеймса Мориарти он до сегодняшнего дня тоже не видел. - Ты меня повезешь в кровать! – торжествующе заканчивает гениальное предложение Джим. - Правильно, Джимми, пора тебе спать ложиться, - он произносит эти слова очень осторожно, наблюдая, как Мориарти согласно кивает, – только давай я тебя как обычно донесу – не приведи бог свалишься. Джим кивает даже на это и Моран подхватывает хрупкое тело на руки, чувствуя как Джеймс прижимается к нему. - Купила мамо коныка, а конык без ногы… Хорошая игрушка гы гы гы гы гы гы… - Себастьян старается не задумываться где его утонченный начальник, последние пару недель читающий на ночь Блейковское «Бракосочетание Ада и Рая», мог набраться такой вульгарщины. Раздев и уложив несопротивляющегося Джима на кровать, полковник собирается уходить, но тонкие сильные руки удерживают его, склонившегося над шефом. - Ну-ка, иди сюда, my beautiful Death* Мускулистый высокий парень никогда не мог сопротивляться красивому певучему голосу и тонким хрупким рукам. Он наклоняется ближе, прикасаясь к непривычно пахнущим алкоголем губам, чувствуя как нежные пальцы забираются под спортивную майку. Джим стонет в губы любовника, когда крепкая ладонь начинает поглаживать пах сквозь тонкую ткань боксеров. Моран, отрываясь от нежных, чуть горьковатых губ, чувствительно прикусывает кожу на шее, оставляя лиловую отметину, жарко шепчет: - Ты заставил меня жутко нервничать. - Плохо-о-ой Себ… - смеющийся голос. - Цыц. Оторвавшись на несколько мгновений от чувственного тела, бывший военный быстро избавляет обоих от одежды и вновь нависает над любимым. Джим нечасто видит рассерженного Морана. Даже шуточно рассерженного. Он вскрикивает, когда Себастьян без подготовки входит в него. Зажмуривает глаза, хнычущим голосом шепчет: - Себ, плохой, плохой мальчишка, не смей… Киллер замирает, придерживая Джима за бедра, весело произносит: - Открой глаза, или я оттрахаю тебя так, что завтра не встанешь… Мориарти послушно открывает глаза, чуть морщась. - Басти, ночью я придушу тебя подушкой. И тут же выгибается с мелодичным стоном, ощущая как Моран, начав неспешно двигаться задевает простату, отчего в голове Джима взрываются разноцветные фейерверки, гаснут и вновь освещают пустующие стенки черепа. Помимо этого он чувствует влажные прикосновения губ повсюду, куда может дотянуться полковник. Себастьян прижимается к стонущему Джиму, прислушиваясь к бессвязным бормотаниям, продирающимся сквозь развратные стоны. Одновременно он увеличивает темп движения и уже через несколько минут жестко втрахивает хрупкое тело в кровать, Джеймс обвивает ногами его бедра, пытаясь еще больше приблизиться к Себу, хотя это уже невозможно… Джим стонет до криков, срывая голос, выгибается, чувствуя близкую кульминацию тянется к губам военного, а тот отвечает на поцелуй страстно, не сдерживаясь и прикусывая губы такого близкого, такого горячего, такого в стельку пьяного гения. Часа в четыре пополуночи Себастьян Моран просыпается, от нехватки воздуха и резко скидывает на постель устроившегося на нем Джима, с интересом прижимавшего подушку к лицу киллера. Джим растягивается на кровати с легким подвыванием. - Как же я тебя ненавижу, Басти… У меня болит голова и пересохло в горле, а ты спишь тут весь такой… еще и кидаешься мною как хочешь. Моя смерть будет на твоих руках… Вернувшись со стаканом воды и таблеткой аспирина, Себастьян тихо произносит: - Знаешь Джимми, такая вероятность есть… Потому что никому другому я даже прикоснуться к тебе не позволю… * В английском Смерть(Death) мужского рода.