Где-то в другом мире...

      Где-то в другом мире Имир пахнет медом и яблоками; смеется так, что даже солнце от удивления светит ярче. У нее такое безмятежное лицо, не кривящееся в едкой усмешке. И у губ не намечаются едва заметные паутинки морщинок - не от чего; а если вдруг тень ровно и скорбно ложится на лоб - Криста сцеловывает ее с мягкой загорелой кожи. Ни царапин, ни ниточек шрамов - неоткуда.       Где-то в другом мире Имир, сидя у потрескивающего, горячего костра, глядя на снопы искорок в вечернем воздухе, громко и звучно поет. И глаза ее куда необъятней и глубже, чем звездное небо. Любимый человек вмещает в себя все, что есть - и луну, и прохладные вечера, и летние дожди, и поля пшеницы... и счастье тоже - так думает Криста, деля с Имир последний ломоть запеченного хлеба. Вот видишь - я, бесконечные цепочки звезд, бездонные небеса, влажная от ночного тумана трава - все твое и все для тебя. Ты только не отказывайся - забирай.       Где-то в другом мире Имир не смотрит в зеркало с едва тлеющим отвращением, зарытым глубоко - примерно между кучкой осколков разбитого сердца и давно похороненной человечностью. Зеркала - не для того, в них следует видеть свою красоту, а не обнажать старые ссадины.       Где-то в другом мире... Но Криста просыпается в этом, трогательно обнимая высокую Имир со спины. Хочется распустить хвост на затылке и зарыться руками в густые волосы. Криста позволяет себе только слегка прикоснуться к торчащим прядям - и правда, мягкие, как представлялось.       - Чего копаешься?..       Сонная и невероятно уютная, как будто они в вечности так и застряли - растрепанные, не смахнувшие с ресниц обрывочных грез, с одним одеялом на двоих. Одеялом совершенно бесполезным, но отчего-то нужным. Объединяющим.       - Имир...       Еще можно отступить, сморозить какую-нибудь глупость, а Криста внезапно решает проявить упрямство. Набрав в грудь побольше воздуха, выпаливает:       - В другом мире... более человечном... ты бы сказала, что любишь меня?..       Криста уже корит себя, краснеет и закрывает вспыхнувшие щеки ладонями. Конечно, Имир ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах... не признается в таком.       - В другом мире я бы сказала, что люблю тебя и буду с тобой всегда. И что ты дурочка, конечно.       И пока не наступил час подъема, Криста нежится в жесткой кадетской постели, жмется к Имир всем телом, целует в плечо. Та не оборачивается даже.       Пусть сегодня предстоит умереть - это ничего, ведь потом они встретятся там, где Имир пахнет медом и яблоками, а не горечью и застиранными казарменными простынями.       За такое умереть не жалко.