Дыхание стен

Стук выходил глухой и невнятный, а затем в мгновение тонул в предвечернем воздухе, будто и не было. Нанаба поджала губы и постучала снова. — Ни черта. Майк согласно кивнул: и вправду ни черта. Когда-то он так же стучал, удивляясь истаивающему звуку, и, кажется, даже здесь же. Место тихое, уединенное, никто носа не сунет. Нанаба нахмурилась и провела свободной ладонью по шершавой стене, именованной в честь красивого цветка. А вон, кстати, и цветы — дикие розы, красные и мелкие. — А из чего она? — спросила Нанаба, приложившись к зажатой в другой руке бутылке. — Из камня, наверное. На самом деле Майк не знал, да и никто не знал. Может, из того говна, что произвело всё прошлое человечество, впервые увидев титанов. — Не-е-ет, это не ка-амень. Рубиновая жидкость снова плеснула в стеклянном плену и перекочевала в открытый женский рот. — Ты на стене служила, ты мне и скажи из чего она. Странная вышла прогулка. Просто штаб разбили прямо в городе, на окраине, правда, но городки у ворот не очень большие, пешком за вечер обойдешь, грех не пройтись. Редко они гуляли вот так: вдвоем, в гражданском, бесцельно и с тремя бутылками крепленого вина. Отличная компания, других не надо. Солнце ещё катилось по небосклону, где-то там опускаясь за горизонт, там, где им сейчас не видно, если только на стену взобраться. А здесь стелилась густеющая тень и поглощала пристенный город. Нанаба, вероятно, читала мысли. — Давно я на стене не стояла, — она присела на какой-то поваленный тонкий ствол, надо же, оказывается даже деревца рвутся на свободу, подползают ближе, да только не дают им, подрубают, как людей, под корень. — Идешь, бывало, а солнце красное, аж страшно, исчезает, чувство такое, что в землю вплавляется, а ты стоишь и завидуешь этим дебилам. — Каким дебилам? — Разведчикам. Они там были. Ну, где солнце садится. — Никто не был там, где садится солнце. — Да знаю я, — теперь-то знает. Майк отнял бутылку и сам отпил. Негоже, конечно, таскать даму по закоулкам и глушить винище из горла да ещё без закуски, но она сама захотела и сама потащила. А он что, он, само собой, за ней, хоть до того самого места, куда солнце садится. Хотя нет, через неделю она за ним туда потащится, уже не в гражданской синей рубашке, а в куртке с нашивками капитана. — У нас один со стены упал, — сказала Нанаба невпопад. Майк заинтересованно приподнял бровь, нашел какую-то старую бочку в зарослях, подтащил ближе. — Сам? — уточнил, усевшись. — Подозревали суицид. Но я его знала неплохо, к этому приложиться, — она кивнула на Майкову руку с бутылкой, — любил. Нажрался, небось, и блевал с краю. Что там пьяному угол наклона не рассчитать. Хотя, — она постучала костяшками пальцев по Розе, — у него жена была мегера и четверо детей, так что, может, и суицид. Ты бывал на стене? Майк удивился: — Конечно. Ещё в учебке водили. Нанаба помотала светлой головой и потянулась рукой за добавкой, Майк не дал, и так уже хорошая, а им ещё обратно идти. Понести не жалко, но хотелось бы поговорить. — Нет, так чтоб один. И ночью. — Так не бывал. Запрокинув голову уже можно было разглядеть первые бледные звезды. Там, наверху, они так близко. — Мне иногда казалось, что она живая. Стоишь ночью и слышишь, как она дышит. — Кто? — Стена. Никто же не знает из чего они, а вдруг из костей. Майк потянулся и потрепал по округлой коленке. — Напилась. — Да, иначе не говорила бы. Полный бред, я знаю, но ты же не был, так что не можешь знать. За что ни возьмись, он знает больше, и опыта больше, и ума, а тут Нанаба больше видела, и даже разведчик с опытом её, бывшего гарнизонного солдата, не переубедит. — Иногда она нагревается странно, местами как-то. Солнце везде греет, а под ногами горячо только в определенных точках, я много раз замечала. — Говорила кому-нибудь? — Чтоб за дуру принимали? Теперь-то уже всё равно, её больше нет. Майк поболтал остатками вина на донышке — допьет по дороге, заодно найдет, где выбросить. — Может показаться, что ты скучаешь по разрушенной стене. Она вложила ладонь в его галантно протянутую руку и встала следом. — Смейся-смейся. Ты тоже к разной херне привязываешься. — Нет. — Да, ты свою подушку любишь. — Неправда. Рассмеявшись, Нанаба прильнула к нему, чувствуя легкую неуверенность в ногах. — Правда. Черт с ним со всем, давай возвращаться, нагулялись. Завтра снабженцы припрутся со своими списками, надо выспаться. Майк придержал Нанабу за талию, перешагивая узкую канавку, и оглянулся на возвышающуюся за спиной Розу. Мало им живых титанов, не хватало ещё оживших стен. Ну у этой пьяной дурочки и фантазия.