На кончиках ресниц

- Скажи, ты правда так жаждешь умереть? - неожиданно задала вопрос я, поднимая взгляд от читаемой мной книги. В ранее светлой комнате царил полумрак, и лишь пара настольных ламп разбавляла темноту, царившую за приоткрытым окном. Все буквально пропахло чем-то родным и до ломки нужным, как воздух, жизненно нужным. Природа спит, ведь за окном уже давно за полночь, только ночные зверьки тихо копошатся в ласкающей слух тишине. Будто весь мир заснул, позволяя нам успокоить душу и разум. Ведь днём шумит вечная война... И пусть ночь лишь временное затишье, для шиноби это время бесценно. Потому что завтра ночного времени для него может уже не быть. Вместо неё - вечная, леденящая тьма. Я удобно устроилась в любимом кресле, а рядом на маленьком столике дымился ароматный чай. - Ты же прекрасно знаешь ответ на свой вопрос, моя маленькая Лео, - мягко ответил мне собеседник, не отрываясь от полировки оружия. Да, я знала ответ, знала его причину, и именно это знание выводило из себя. Ради других, никогда для себя. Просто потому что он такой. Потому что по-другому не умеет, да и пробовать не пытался. Менять себя не для него. На глаза вновь навернулись уже так надоевшие слёзы. - Ты ничего им не должен! - всердцах выкрикнула я срывающимся голосом. - Ни ты, ни твой брат! Они - чертовы трусы, трясущиеся только за свои шкуры! Прикрываясь Конохой, приказали уничтожить целый клан всего лишь ребёнку, давая призрачную надежду на мир и счастье в деревне. Книга затерялась где-то на полу, а я, вскочившая с кресла, стояла и сжимала руки в кулаки, пытаясь сдержать ярость, которая перемешивалась с наивной жаждой справедливости и почти детской обидой. Обидой на эту прогнившую систему мира шиноби. Справедливости в отношении к моему возлюбленному. И призрачной надеждой на его долгую жизнь. Насколько же я еще ребенок, если верю в последнее... Хотя если честно, плевать. Пусть всё останется так, ведь менять что-то уже слишком поздно. Времени для моего шиноби уже нет... Его поглотила с головой эта вездесущая война, война за власть и силу. Война, которая не жалеет даже детей. А ведь его сражение началось предельно просто. Только из-за боязни за свою жизнь Данзо забрал глаз Шисуи. Только из-за страха перед смертью и чужой силой, он отдал приказ об уничтожении клана. Захватил и подчинил их силу, чтобы прожить чуть дольше. А при нападении на его святую деревню, первым бы побежал с тонущего корабля. Ведь даже оправдание придумал: управлять деревней будет некем. - Он всего лишь жалкий трус, играющий свадебный вальс на трупах молодожёнов... - с хрипом вырвалось у меня, и только через десяток секунд я осознала, что именно ляпнула. Тело непроизвольно напряглось, сердце участило ритм, помня о том, что последовало после подобных слов раньше. Нет, не крики, не побои... Пустота, выжигающая узоры на сердце. Он просто ушёл. Той же ночью, не сказав ни слова на прощание. Ушёл лёгким шепотом листьев. И лишь спустя три года вернулся, а я не смогла оттолкнуть. А хотела ли?.. Уже не важно, да и тогда важным не было. Сейчас у нас нет этих трёх лет, даже месяца нет! И от этого беснуется душа. Послышался звонкий лязг металла и тихие, чуть слышные шаги. Я зажмурилась сильнее, ожидая шороха одежды и скрипа входной двери. Не смогу посмотреть ему вслед. Но к моему удивлению шаги послышались совсем близко, а на моё лицо легли его необыкновенно теплые ладони, прикрывая веки большими пальцами. Мягко и одновременно невесомо, будто на ресницы опустился пух. На губах почувствовалось его размеренное дыхание, и сердце в груди зашлось в бешеном танце. До ушей же донесся бархатный, ласкающий слух, голос: - Я буду с тобой до тех пор, пока твоё сердце вот так вот бьётся пичужкой при воспоминании обо мне, - его горячее дыхание прошлось мне по лицу, вызывая румянец. Даже не видя его глаз, покрытых серой дымкой слепоты, я могу с точностью сказать, что сейчас они светятся лишь нам понятным чувством и заботой. Даже не видя его губ, я знаю, что он улыбается... Так, как умеет только он. От всей души... Но с оттенком вселенского знания. И до ужаса грустно, будто прощается уже сейчас. Сердце болезненно сжалось. Его губы уверенно накрыли мои. Не обязует, лишь предлагает. Ему не нужно настаивать, потому что сама этого хочу. Ни деньги, ни славу или сильные техники, а его. Всего, без остатка. Эгоистка. И он хранит это знание. Потакает? Нет, только невесомо поддерживает. А я радуюсь словно ребёнок. Глупый и наивный ребёнок, верящий в чудо и мечты. Сейчас не существовало ни "я", ни "он", ни "они". Только "мы" и наши секунды. Он никогда не настаивал, ведь знал, что нужен, как воздух. Я никогда не противилась, ведь знала, что только в мельчайшие моменты нашего единства его душевные раны на время затягиваются, и он забывает о том, что "должен". Но он же Учиха, он же упрямый. От таких мыслей на губы непроизвольно выползла улыбка, что послужило началом чему-то большему. Не нужно бояться, он не сделает больно. Не мне, не по своему желанию. Руки сами собой сцепились в замок у него на шее, привлекая ближе. И спустя пару минут стянули с его волос резинку. Я люблю его длинные волосы. Поцелуй стал глубже, желание больше, движения жарче. Моя майка улетела к книге, спина познакомилась со стеной, а его ладони хозяйничали на моих оголенных спине и животе, едва касаясь кожи под ребрами. И каждый раз при их соприкосновении, я непроизвольно вздрагивала и пыталась скрыть еле слышный стон в поцелуе. Получалось с переменным успехом. А Итачи, будто дразня, стал покрывать поцелуями шею, спускаясь все ниже к ложбинке между ключицами. Он знал, что главный и этим пользовался. Кто скажет, что этот человек ангел, тот нагло солжет. Он демон в человеческом обличье. Хотя возможно и ангел, выбравший в друзья демонов. Кто знает... В то время, пока мой разум размышлял совершенно не о том в данной ситуации, тело взяло главенство на себя и самым наглым образом стянуло с Учихи рубашку, при этом укусив того в одном из поцелуев за нижнюю губу. Послышался едва ощутимый рык, и дрожь прошла по всему моему телу. Одним резковатым движением Итачи приподнял меня за ягодицы, и я, не упустив момент, обвила ногами его талию. Больше не осталось границ, да и не было их никогда. Меня медленно понесли по направлению к кровати. И эта ночь, расписанная светом луны, единственное, что у нас осталось... Проснувшись утром, я не обнаружила Итачи дома. Искать его где-то ещё не имело смысла, ведь всё шло по написанному им самому себе сценарию. Но кое-что неисправно изменилось. Сегодня он, сам того не осознавая, внёс несколько поправок в свою рукописную пьесу со смертельным концом. Дал мне почувствовать то, о чем так не хотел говорить. Он хотел жить. Тихо и размеренно там, где правит Спокойствие, и куда не придёт её подруга Одиночество. Он хотел быть счастливым, и даже такую малость вверил своему младшему брату. Он любил жизнь и, не задумываясь, отдал её будущим королям, оставляя немного места своим маленьким принцам. Он не потерпит жалости к себе, потому что ни о чем не жалел. Он даже стерпит предательство, потому что душа устала страдать. Он улыбнётся Смерти, ведь она не получит его сущность, потому что её трепетно держат две пары маленьких, ещё неуклюжих ручек. И он вернётся во время войны, ведь враг подобрался непозволительно близко к так трепетно созданному им счастью. А Лео так же привычно раскинет руки для объятий, которые он беспрекословно примет. А её сердце забьется маленькой птичкой, которой теперь придётся хранить и защищать не только Его душу, но и только начавшиеся жизни маленьких наследников. Он вновь уйдёт и снова без сожалений. Потому что он - Учиха Итачи. Никем не признанный герой для её души.