Истина

Кириллу всегда хотелось спросить у Леши, почему он его вытащил? Почему обрек себя на полу жизнь в грязной зоне, а потом на бегство, скитание, вечную опасность? На всю ту мерзость, с которой гораздо сложнее смириться, чем со смертью брата. Ему бы жить и жить, работать, любить, а он… Кир хотел спросить, но знал, что никогда не решится на это, потому что Леша промолчит. Промолчит, сядет куда-нибудь в угол, а глаза станут стеклянными. Обидится. И, главное, ни слова упрека, а упрек этот все равно будет ощутим, словно иглу под сердце загнали. Нет, не станет его ни о чем спрашивать Кир еще и потому, что кажется ему, будто он ответ знает. Между свистом свинцовых пуль, проносящихся мимо вдаль, Между визгом шальных тормозов где-то истина потерялась. Был устал и измотан слегка светлоглазый, логичный Февраль, И стремился сгорать его брат, нелогичный, отчаянный Август. Пусть заранее ясен маршрут, смерть идет по пятам, сминая Схемы, планы, мечты, чертежи, обрывая прощальный полет. И усталый Февраль, прикрывая глаза, тихо Августа обнимает, Как единственную отраду, перемешивая их пламень и лед. В чем же кроется истина этого мира, где осталась лишь смерть? Где погони сливаются в точку, где друзья обернутся врагами? Почему логичный Февраль отвергает свой холод и начинает гореть, Как горит родная земля у чужих ей теперь беглецов под ногами? Нет покоя и нет остановки. Жаждой жизни Февраль одержим, Жаждой мира и ясного неба, жаждой счастья, пусть и не здесь. Не для себя, а для жаркого Августа, который им очень любим. Может, самая горькая истина в любви этой братской и есть?