Ответы в ночи

      Он стоял молча, будто изваяние, высеченное из лунного света, — точно израненная дань памяти павшим в этой долгой изнуряющей войне. Пальцы левой руки всё ещё дрожали, когда он пытался шевелить ими. Раненое левое плечо и туго привязанная к груди сломанная рука болели всё сильнее: целительские чары постепенно сходили на нет. Несмотря на это, он не мог заставить себя сдвинуться с места, не мог оторвать взгляд от лежащих перед ним руин: от обломков ворот и от ям, зияющих на месте разрушенного Ангбанда.       Слишком многое в его жизни было разбито и уничтожено Морготом, и теперь пришло время воздать десятикратно этому виновнику безумия, смерти и войны — убийце его отца и множества его родичей и соплеменников. На заре воинство Света свернёт свой лагерь, и он, Арафинвэ, нолдоран, возглавит остаток войска нолдор в дальнем походе к морю, к гавани, откуда они отправятся в обратный путь — домой, в Валинор. Только вот будет ли он по-прежнему домом?..       Когда-то он, единственный оставшийся сын дома Финвэ, покидал Валинор, надеясь вернуться с теми из потомков своих братьев, кто выжил в Эндорэ, — но теперь он знал: этому не бывать. Пустыми останутся объятия Анайрэ и Нэрданэли, когда он вернётся к Эарвен.       Всё, что он принесёт с собой, это вести о смертях — героических или бесславных — и рассказы о тех, кто остался. Остался заново выстраивать разрушенное — вопреки всему, случившемуся в Эндорэ с самого первого восхода луны и солнца, — или, быть может, для того чтобы загладить свою в том вину.       Но сильнее прочего ранила его повесть о гибели брата. Все остальные пали в общих битвах — или пытаясь защитить то, что было им дорого, — Нолофинвэ же навлёк на себя смерть, вступив в единоборство с Морготом, сам выбрав свой конец.       Но почему?       В чём был смысл сражения с Айну — без малейшей надежды на победу?       Да, его брат был немного порывист… пожалуй, иногда чуть больше, чем немного… но он был мудр, он был справедлив и великодушен. Он вовсе не был таким безрассудным, как Фэанаро.       «Почему, Нолофинвэ? Почему ты пожертвовал собой так?» — вслух обратился Арафинвэ к окружавшей его безрадостной пустоши. Сдерживая слёзы, он окинул взглядом истерзанную бесплодную землю.       «Будь я здесь, отправился бы ты на поединок с Морготом? Смог бы я предотвратить твою смерть, или ты по-прежнему искал бы её? Ради Валар, брат, почему ты так поступил? Почему? Если бы ты не погубил свою жизнь столь безрассудно, был бы ты теперь с нами? Были бы твои и мои сыновья до сих пор живы? Лежали бы в руинах все эльфийские королевства? Сражались бы мы с тобой бок о бок в решающей Войне Гнева?» — боль и горечь звучали в его голосе.       «Мы должны были пройти эти последние сражения вместе, Ноло. Но тебя нет, и я стою́ здесь один. Совсем один…»       Арафинвэ склонил голову, вытирая слёзы; полночные звёзды Варды, холодные и безликие, смотрели на него с состраданием, не в силах утешить.       Вдруг отдалённый цокот копыт привлёк его внимание: лагерь спал, и здесь, на выжженном пустыре у разбитых ворот, не было ни души. Круто развернувшись на звук, он увидел всадника, приближавшегося в клубах дорожной пыли. Остановившись неподалёку, всадник спешился — и Арафинвэ попятился, в ужасе от представшего перед ним зрелища.       Воином, шагавшим к нему в серебряной кольчуге, с мечом и синим, со звездой, щитом в руках, был Нолофинвэ!       «Ноло! Ноло!» — закричал Арафинвэ, бросившись к любимому брату.       Но ни удивления, ни узнавания не выразило красивое лицо, озарённое целью.       «Нолофинвэ, — уже тише позвал он — голосом, полным трепета. — Нолофинвэ, как ты здесь очутился?»       Не остановившись и не узнав, прошёл бывший король нолдор мимо короля нынешнего.       Позабыв о своих ранах, Арафинвэ изо всех сил заторопился догнать брата, пытаясь не отстать. Тогда Нолофинвэ заговорил тихо, словно бы про себя.       «Отец, как жаль, что меня не оказалось рядом. Знаю, что мне не достало бы сил защитить тебя, но я смог бы в последний раз выразить свою преданность. Я всегда хотел, чтобы ты гордился мной, всегда пытался заслужить твою любовь и одобрение. Много великих королевств основали нолдор в Белерианде — ты был бы так горд за наш народ… Но теперь всё обречено. Я пытался, отец, я пытался, но Моргот и его полчища одолели нас всех».       «Я был рядом с тобой, Аракано, но не смог тебя спасти: слишком тяжелы были твои раны. Я смотрел, как кровь льётся неумолимо, как ты умираешь у меня на руках — на тех же руках, что первыми в твоей жизни держали тебя, — мой драгоценный младший сынок».       «Арэдэль, моя дорогая девочка, всегда такая сильная, такая смелая и своевольная. Не сумев уберечь тебя, Турукано поклялся мне, что отдаст все свои силы, чтобы любить, защищать и опекать твоего сына. Что-то во мне умерло, когда орлы принесли весть о твоей смерти. Я так жалею, что мне не довелось в последний раз тебя обнять. Доченька, как же я тоскую по тебе…»       Тут голос Нолофинвэ дрогнул. «Анайрэ, милая, жизнь моя, что я наделал? — он сморгнул слёзы. — Я сдержал свою клятву Фэанаро, хоть была она незаслуженной. Я обещал тебе уберечь детей, и не смог выполнить обещание. Я подвёл и тебя, и их. Как бы я хотел никогда не покидать тебя, но народ нуждался во мне. Мне пришлось стать королём, которым не мог быть мой брат. Прости меня, любимая. Прости меня».       «Нолофинвэ, — торопливо вмешался Арафинвэ, — я заботился об Анайрэ в твоё отсутствие. Она по-прежнему любит тебя и тоскует по тебе!»       После нескольких мгновений тишины Нолофинвэ продолжил, не слыша.       «Арафинвэ… О Валар… какое право я имею взывать к ним, отвергнувший и отвергнутый?.. — он тяжко вздохнул. — Арафинвэ, я так жалею обо всём, что случилось. Ты доверил мне своих сыновей. Отец доверил мне наш народ, а я потерпел неудачу. Мне так не хватает тебя, младший брат. Я нуждался в твоей мудрости и советах, но тебя не оказалось рядом. Пока ты не ушёл, я не понимал, как сильно полагался на тебя столь во многом… Нет, это я ушёл, а ты остался. Ты всегда был самым мудрым из нас».       Нолофинвэ умолк, грустно улыбнувшись.       «А теперь ты, должно быть, заплатил за свою мудрость и возвращение, приняв худшее наказание из всех, что Валар могли избрать для тебя, — корону нолдорана! Ты, единственный из нас, кто никогда не желал её. Ах, брат, ты более достоин быть правителем, чем все остальные, — ведь мы подвели наш народ», — проговорил он, не замечая своих слёз.       «И теперь всё обречено, Арафинвэ. Всё, за что мы сражались. Всё, к чему прилагали усилия. Всё потеряно. Итак… Я иду».       Нолофинвэ вздохнул глубоко и прикрыл глаза. Но когда он вновь открыл их, они сияли таким светом, какого никогда не видывал Арафинвэ ни у одного эльфа. Необычайная сила исходила теперь от сына Финвэ, и свет озарял его хроа, словно оно больше не могло удерживать столь могучую фэа, — будто не эльфом он был, а воплощённым Айну.       «Будь горд за меня, младший брат, — сказал Нолофинвэ, и голос его был твёрд и полон силы, — если когда-нибудь доведётся тебе услышать, как я умер, хоть и некому рассказать об этом. Я оставил Валинор ради мести Морготу, и я свершу её — от имени всех нас. За всё, что он причинил нашей семье, за всё, что он причинил нашему народу, за всё зло, что он принёс в Арду. Я отомщу за всех нас — всеми своими силами. Я жажду принести ему столько же боли, сколько он принёс нам. И пусть он вечно сносит мучения от ран, что я успею нанести ему, прежде чем он заберёт мою жизнь — справедливую плату за этот бой. Прощай, брат мой. Правь мудро нашим народом и заботься о тех, кого мы оставили позади. Я же иду на битву!»       Поднеся рог к губам, Нолофинвэ протрубил вызов, громогласный и могучий. После, подняв затянутый в кольчужную рукавицу кулак, он ударил в возвышающиеся перед ним двери Ангбанда.       Пригнувшись от звуков рога, прогремевших так близко, Арафинвэ в смятении смотрел на громаду ворот.       «Нет! — закричал он. — Мы сокрушили эти ворота! Нолофинвэ, мы…»       Он повернулся было к брату — но обнаружил, что один. Снова обернувшись, он увидел, что ворота лежат в руинах, сожженные и разбитые, в насмешку поверженному злому Айну.       «Ноло?» — беспомощно прошептал Арафинвэ. Озираясь вокруг, он отчаянно оглядывал пыль и пустоту в поисках следов присутствия брата, хоть каких-нибудь знаков, что призрак был здесь, любого намёка на то, что он не оказался снова в одиночестве, — израненный король среди заброшенных развалин павшего Ангбанда.       Но следов не было.       Упав на колени, Арафинвэ заплакал от гордости и любви к утрате.