Два проклятия

У Айзека Лейхи было личное проклятие. И было оно вовсе не в отце-садисте, который, к слову, был давно мёртв — спасибо «доброй» ящерке Джексону, и даже не в том самом холодильнике в подвале. Вовсе нет. Все это Лейхи смог преодолеть, где-то сам, где-то с помощью своего первого, может и не особо мудрого, но надёжного альфы. Дело было куда хуже. В личное проклятье Айзека Лейхи входили: бездонные карие глаза, всклокоченная шевелюра, скошенная челюсть и прилагающееся к этому имя — Скотт МакКолл. И ладно бы там было что-то супер-особенное вроде гиперактивного и малость придурочного Стилински, который, как ни крути, хоть и был странным, но чертовски умным парнишкой, или же что-то охренительно привлекательное вроде Уиттмора, лютого засранца, но все-таки первого красавчика школы. Так нет же. Единственное, чем мог похвастаться МакКолл, кроме собственной тормознутости, так это способностью постоянно встревать в какую-то херню, чему, видимо, научился у своего дружка Стилински опять же. Потом, правда, это лохматое подвисающее недоразумение каким-то совершенно неизвестным образом превратилось в тру-альфу, но общего расклада это никак не поменяло. Те же щенячьи глаза, та же косая челюсть, те же постоянные зависания, как у багнутой игры, и те же стабильные приключения на пятую точку. И самое непонятное (нелепое, странное, страшное — нужное подчеркнуть) во всём этом было то, что Лейхи угораздило повестись на этот сомнительный по привлекательности комплект составляющих, еще до того, как МакКолл обзавелся горящими красными глазами, которые, к слову, красоты совершенно не добавляли. Айзек так-то и сам завидным образцом не являлся — длинный, нескладный, вечно убалбешенный, себе на уме, трудное детство и все дела, но речь-то и не о нём. В общем, на счастье с белым заборчиком Лейхи рассчитывать не приходилось с таким-то проклятьем за душой. С появлением волчьих примочек в арсенале подростков стало сложнее не попасться на очевидном. Но Айзек как-то держался, избрав для себя участь одинокого одиночки и даже малость социопата. Всё равно МакКолл был слишком занят то своими сердечными делами, то беготнёй за/от каких-то тварей, осаждающих Бэйкон Хиллс. И так, пожалуй, могло бы продолжаться бесконечно, если бы в одно прекрасное (хотя «грёбанное» тут подходит больше) полнолуние супер-альфу не переклинило. МакКолл вломился в старый дом Хейлов, где Айзек собирался спокойно пересидеть пару дней, выловил обалдевшего Лейхи и зажал его в первом же найденном углу. И, собственно, там же и завалил. И облизал. С ног до головы или наоборот… сложно сказать. Айзек растерялся. Воспоминания о том полнолунии остались весьма смутные, зато засосы, поставленные тру-альфой, были вполне осязаемые и сходили аж целые сутки. На вполне логичный с утра пораньше вопрос, заданный Айзеком: «И что, твою мать, это было?», МакКолл покраснел, потупился, надел штаны и свалил. Ровно до следующего полнолуния. И понеслось. Тру-альфа выбивал окна, выносил двери и ломал замки, рвал цепи, обходил любые ловушки и, в конечном итоге, всё равно находил Лейхи. Айзек прятался, бесился, пытался отбиваться, но целовал МакКолл так жарко, что сопротивляться не было ни сил, ни желания. Однако такое положение дел волчонка не устраивало. Побег в Европу казался финальной попыткой разобраться со странными недо-отношениями и был не самым удачным решением, как выяснилось позже. К тому же волчьи боги, если такие, конечно, имеются, видимо решили наказать бестолкового оборотня и подкинули проблем. Вернувшись спустя несколько месяцев, Айзек Лейхи вместо избавления от одного персонального проклятия получил в нагрузку второе. Оно было новой бетой личного проклятия №1 и носило имя Лиам Данбар. Он был мелкий. Он был смазливый. Он был слегка (ну как слегка…) истеричка. В общем, карма Лейхи не дотягивала не то, что до пресловутых белых заборчиков, но и до плохонького свидания с девчонкой, видимо. Айзек даже не успел понять, как оказался втянут в эту котовасию. МакКолл носился со своим бетой, как курица с яйцом (или кенгуру с детенышем), Данбар плакал и бегал от своего мохнатого «создателя», не желая становиться частью стаи, которая, кстати, из него и состояла; и где-то в перерывах между первым и вторым оба оборотня охотились на Лейхи. И если тру-альфу, похоже, в который раз переклинило после очередного бага, и он выбился из графика, забыв, что таскается за Лейхи только по полнолуниям, а не каждый день, то с какого аконита торкнуло блондинистого недо-бету — осталось загадкой. — Будь моей парой, — говорил МакКолл, зажимая Айзека в каждом попавшемся углу. — Я тебя хочу, — сообщал Данбар, с потрясающим упорством отлавливая Лейхи на каждой перемене. — У волков партнера всегда выбирает самка, — задумчиво выдавал Стилински, который в этой истории вообще не должен был появляться. — И что мне во Франции не сиделось? — стонал Лейхи. Видимо, риторически. Но, как известно, у любой байки должен быть логический конец. Или не совсем логический — тут уж кому как повезёт. С трудом выдержав полтора месяца такой жизни, Айзек Лейхи решил, что пора разобраться со своими проклятиями раз и навсегда («Ну-ну», — похихикали волчьи боги где-то в астрале). Стилински, которого тут не планировалось, посоветовал ему верный способ для снятия проклятий. — Поцелуй их обоих, — сказал Стайлз. — Ты реально думаешь, что это сработает? — засомневался Айзек. План был какой-то совсем хреновенький и уж как-то сильно благоухал подставой. — Всегда срабатывает, — заверил оборотня резко переквалифицировавшийся в крестную фею Стилински. — Это же универсальное средство. Правда, не исключены побочные эффекты… — Это какие же? — уточнил Лейхи подозрительно. — Ну… Можешь уснуть лет на сто или превратиться в тыкву, — пожал плечами Стилински. Лейхи впервые задумался о побочных эффектах аддерола. Айзек сообщил обоим своим проклятиям, что им всем нужно поговорить. Собраться решили у МакКолла. Поднимаясь по лестнице на второй этаж за хозяином дома, Айзек думал о том, что попроси его тогда Скотт остаться — он бы никуда не поехал. — Вы оба меня достали, — мрачно сообщил Лейхи, подпирая плечом косяк и переводя взгляд с сидящего на кровати Лиама на стоящего возле оной же Скотта. — Почему бы вам просто не отвалить? — без особой надежды предложил Айзек. Его волк проснулся и теперь скребся внутри, рвался к МакКоллу. Подлый предатель. — Это не вариант, — отмахнулся Скотт, в мгновение ока перевоплощаясь из нескладного подростка в обольстительного секси-альфу, даже голос ниже стал. — Мне нужны вы оба. Так, может, хватит уже бегать друг от друга? Глубина карих глаз мерцала красным. Айзек сглотнул, поежившись и пообещав себе потом прибить Стилински, и отвернулся к Лиаму, который смущенно улыбнулся, перехватив взгляд. — Чтоб тебя, МакКолл, — выдохнул Айзек, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. — Знал бы ты, как я тебя ненавижу иногда, — добавил он, стягивая с себя футболку. Проснувшись раньше всех, Скотт обвел спящих в обнимку парней взглядом. До этого утра у МакКолла было два проклятия — несговорчивый бета и упиравшаяся изо всех сил пара. — Никуда вы от меня не денетесь, — прошептал Скотт. Его могли сколько угодно считать несуразным и тормозным, но если уж МакКолл чего-то хотел — он этого добивался. Стоит, наверное, сказать спасибо Питеру за то, что просветил насчет универсального средства укрепления связей в стае. Впрочем… не до него сейчас. МакКолл сгреб в охапку своих бет и счастливо улыбнулся.