Замена судеб

Я сидел рядом с Ветрогоном и Когтем. Не спеша умываясь, я бегло обвёл взглядом поляну. Старейшины ещё не проснулись, впрочем, как и котята. Из—за этого над лагерем повисла непривычная утренняя тишина. Куча с добычей состояла из тощего дрозда и костлявой мыши вот и вся добыча. И съедят их старейшины с королевами. При такой мысли мой живот протестующее заурчал. Благо, что тихо. Я с грустью вздохнул. Дичи не хватает всем племенам, уж что поделать. Снежные дни слились в один большой голодный ужас. У Чернобурки, ещё до Облачка, уже умер один котёнок. Синяя Звезда потеряла одну из жизней в борьбе с Зеленым Кашлем. Одно радует — Горчицу с Дымком наконец—то посвятили в воители. Теперь новоиспеченные Песчаная Буря и Дым перебрались в палатку воителей. Остальным оруженосцам ещё учиться и учиться. А детей Чернобурки можно обучать только в конце весны. И, хоть убейте меня, но я без понятия, когда это! Мои биологические часы, по котором живут коты, то отстают, то спешат и никак не хотят помогать мне в этом теле. Я сбился со счета недель, проведенных в этом теле. Да ладно, недель. Я уже не уверен, какой сейчас месяц: январь или февраль? Эх, надо было отмечать недели, как это делали люди в фильмах на необитаемых островах. Я грустно улыбнулся. Увы, эта мысль пришла мне в голову только тогда, когда я сбился со счету. От раздумий меня отвлек сонный Огнегрив. Зевнув, он устроился рядом, и принялся умываться. Я улыбнулся, заметив его обеспокоенный взгляд, направленный в сторону детской. Вечера, когда я с Ветрогоном охотился, Облачко умудрился с остальными котятами сбежать из лагеря. И он даже поймал мышь. Правда, ещё они напугали весь лагерь, но этой уже совсем другая история. — Беспокоишься о нём? — Огнегрив чуть наигранно вздохнул. — Не то что бы очень... Но он никак не хочет признавать законы племени. Как бы это ему не аукнулось... — Я еле сдержался, чтобы не улыбнуться. — Он же ещё котёнок. Пошалит и перестанет. Когда как не в его возрасте? Тем более есть в кого. — Огнегрив резко перевёл взгляд на меня. В его глазах плясали озорные огоньки. — Уж кто бы говорил! Сам—то хорош. Образец послушания и почтения закона. — Сдерживать улыбку стало ещё сложнее. Хотя, веселые глаза меня наверняка уже полностью выдали. И всё же я попытался сделать серьёзный вид. — Да—с. Обо мне ходят легенды. Разве вы не слышали обо мне? Я — кот — который — собирал — на — хвосте — все — колючки — этого — леса. — Огнегрив тихонько посмеялся. Я всё же не сдержал улыбку. Это было хорошо. Это напоминало те времена... Вдруг обстановка на поляне резко изменилась. Коготь, а следом и остальные воины, выгнули спину и посмотрели в сторону папоротникового туннеля. Сюда бежал чужак. Я с Огнегривом последовал их примеру. А потом на поляну выскочил кот. — Одноус. — Прошептал Огнегрив. Моё сердце встрепенулось. Одноус был воином Ветра, и воочно я его не видел. Но мне очень понравился запах холодных ветров. Из всех племён запах Грозы был моим любимым. Теплым, приятным, родным. О запахе других племён, Реки и Тени, я узнал по границам. Что одни – рыбоеды, что другие крысоеды – пахли непривлекательно. И это мягко сказано. Племя Ветра пахло пустошью. Но этот запах был жутко холодным. Ледяным. Он как будто отталкивал меня. — Сумрачное племя и Речное! — задыхаясь, крикнул он. — Они напали на наш лагерь! Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть, но нас слишком мало! Помогите, или наше племя перестанет существовать! — Моя шерсть на загривке встала дыбом. Река и Тени объединились. И, черт возьми, их территории располагались более выгодно для союза, чем у Грозы и Ветра. На нас напасть будет проще. Я, сам того не понимая, вонзил в землю когти. Они хотят войны — они её получат. Синяя Звезда уже вышла из пещеры и, после небольшого спора со старейшинами, поручила организацию военных отрядов Когтю. Тот, обведя воинов взглядом, начал отдавать приказы. — Буран, ты встанешь во главе второго отряда. Первым буду командовать я сам. Я возьму с собой Частокола, Кисточку, Долгохвоста, Дыма, Острого и Огнегрива. — Я с удивлением посмотрел на глашатая. Он берёт меня в первый патруль? Он меня куда—то берёт? Он так мне не доверяет, или наоборот? Ведь Частокол и Долгохвост тоже тут. Даже Огнегрив. Но не Крутобок. Одноус, который тоже попал в первый отряд, пробежал по воинам взглядом. На мне он никак не акцентировал своё внимания. — Волнуешься? — Прикосновение хвоста и вопрос вывели меня из задумчивости. Я обернулся. Частокол. — Не особо. — Видимо, он остался доволен моим ответом. — Это правильно. Ты сможешь выжить. — Выжить?.. Я вспомнил ту далекую, ту первую битву. Где я уже выжил. Но не Львиногрив. И не Ярохвост. Частокол... Как же мне к тебе относиться? На этот вопрос некогда было искать ответ. Прозвучала команда Когтя, и мы бросились к Четырем Деревьям. Так получилось, что я оказался в конце цепочки, рядом с Крутобоком. Было видно, что в его голове отнюдь не самые радужные мысли. Не удивительно. Ведь Серебрянка может быть там. Наверное, это будет самая тяжелая битва в его жизни. Я попытался утешительно дотронуться до него хвостом, но он отскочил в сторону, мягко намекая, что хочет побыть один. Я вздохнул. Кажется, это сражение запомнится всем. *** Если вспомнить, то Четыре Дерева я видел во время обзорной экскурсии по территориям племени, и изредка на патрулях. Сейчас же, вблизи, они казались мне самыми прекрасными деревьями на свете. Как будто своими могучими вершинами, сотней маленьких переплетающихся веток, они подпирают небо. Сама же скала такого впечатления не производила. Просто камень. Будь я в своём теле, то наверняка и не обратил бы на него особого внимания. В любом случае любоваться мне пришлось не долго. Спеша на подмогу Ветру, мы быстро минули место Совета. Пустошь встретила нас холодным ветром. Я от неожиданности поежился. Сзади чихнула Пестролапка, которую Щебратая отправила на помощь Корявому. Ещё несколько мгновений, и Грозовые коты привыкали к пронзающему ветру. А потом Коготь приказал. — Веди. И Одноус повёл. Орентируясь по известным только ему знакам, он вел нас по степи. Сначала это казалось мне нереальным, ведь перед нами был только снег. Но, повнимательней осмотревшись, я стал примечать опознавательные знаки: то камень высокий, то нора лисья. Возможно, я смог бы самостоятельно вернуться... В реальность меня вернул запах, что милостиво донес до меня ветер. Запах крови. Остальные, тоже учуяв его, ускорились. А когда стих ветер, то мы услышали вой котов. — Теперь вниз! — Сказал Одноус, остановившись у края оврага. — Буран, жди здесь, пока не услышишь мой боевой клич! — Громко прошипел Коготь. — Одноус! Ты проведешь нас через вход в лагерь, а остальное мы возьмем на себя! — Воин послушно полез в узкий туннель, который, судя по всему, вел в лагерь. Потом полез Коготь, Частокол, а следом и Огнегрив. Я был следующим. Эти кусты — единственное, что отделяло меня от боя. От возможной смерти. Я не хочу, чтобы кто—то умер. И поэтому я должен сражаться. Поэтому... Поэтому я задумался, и мне в нос попала колючка! Зашипев от обиды, я собрался с мыслями, собрав половину колючек на своей шерсти, выскочил на поляну. На секунду мне показалось, что я попал в Ад. Десятки орущих, дерущихся тел заполнили поляну. На мгновение я оторопел. Понять кто тут враг, а кто нет, мне казалось нереальным. Запах крови был сильным, он почти сбивал запах племени. Ключевое слово почти. Увидев, что против бурого воина из последних сил дерется старик, я, с криком: «отойди, старик!», бросился к нему на помощь. С разбегу ударив лбом в бок противника, а тот от неожиданности отлетел, я учуял запах Реки. Значит, не всё потеряно! Не мешкая, я полоснул противника когтями в живот. Но он, превозмогая боль, прыгнул прямо на меня. Я не успел увернуться. Мы превратились в яростно визжащий комок зубов и когтей. Я уже не разбирал куда бью. Да и противник, похоже, тоже. Однако боль в плече и боль в ребрах говорили о том, что боевой опыт у него имеется. И я бы, неопытный юнец, проиграл бы ему, если бы мы с размаху не влетели в ограждающие лагерь кусты. И тут речному было не до меня — настало сражение с колючками. Но у Грозы на территории куча ежевичных кустов, так что мне было привычней. Не без труда выпутавшись из них, я стал наносить удары противнику в живот. Остановился я только после того, как в его желтых глазах появились огоньки мольбы. Я, развернувшись, оглядел поляну в пояски нового противника. Моё внимание привлек Крутобок. Он, перепрыгнув через речного кота, вступил в бой с Теневым котом. Значит, не хочет нападать на соплеменников Серебрянки... Но вот меня это не касается. С этой мыслей я подскочил к воину и впился зубами в его заднюю лапу. Кот, зашипев от боли, попытался ударить меня свободной лапой. Я попытался увернуться, но понимал, что не успею. И тогда я сделал самую глупую вещь на свете. Разжав челюсть, я сделал попытку поставить блок от удара руками. Точнее, лапами. И, к моему удивлению, это получилось. Морда осталась цела. Удар противника был сильный, так что я благополучно отлетел на добрых два лисьих хвоста. Встав после падения, я хотел продолжить бой, но почувствовал на себе чей—то пронзительный взгляд. Обернувшись, я увидел Пестролапку. Её глаза смотрели на меня с удивлением и страхом. Моё сердце учащенно забилось. Как много она видела?.. Но я ничего не успел сделать. Противник укусил меня за бедро, и я, с яростным визгом, извернувшись заехал ему лапой по морде. Он отпустил меня, и я ударил его задними лапами. Он, отступив, налетел на Дыма. Тот с ненавистью зашипел, и ударил речного в живот. Я же стал бить с другой стороны. Вскоре противник не выдержал и бросился прочь. Я оглянулся. Пестролапки на том месте уже не было. — Не зевай. — Послышалось наставление Дыма. — Тебе того же. — Сказал я, и бросился в гущу битвы. Моим следующим противником стал огромный теневой кот. Он был на несколько лет старше меня и опытнее. Это я понял почти сразу. Как только я попробовал бить в живот, кот пригнулся и быстрым движением лапы отшвырнул меня. В воздухе я попытался упасть на лапы. Вместо этого упал на Частокола. С громким: «ох!», мы повалились на землю. — Острый, что ты творишь? — Но повозмущаться вдоволь у бывшего наставника не было времени. Мой противник приближался. Частокол – не дурак, быстро оценил ситуацию. — Ты бьёшь спереди, а я нападаю сзади. — И, быстро вскочив на ноги, исчез среди дерущихся. Я остался с великаном один на один. К слову, я и раньше замечал, что немного ниже соплеменников. Но это настолько мизерная разница, что я её не замечал. Но рядом с этим котом она становилась огромной, словно пропасть. Он был на пол головы выше Когтя – самого Когтя, которого я считал огромным. Замахнувшись лапой, он хотел второй раз отправить меня в полёт. Но я был к этому готов и отпрыгнул в сторону. И пока противник готовился к новой атаке, я юркнул под его живот и со всей силы пару раз ударил по незащищенному животу. И ударил бы ещё раз пять, если бы живот не стал приближаться. Моё сердце ушло в пятки. Дурак! Нельзя было долго под ним находиться. Он же меня раздавит! К счастью, живот резко упал в сторону. А передо мной стоял Частокол собственной персоной. И со своим вечно не довольным взглядом. Я не стал на этом зацикливаться и повернулся к лежащему противнику. Мы, как по команде подскочили к нему, и стали бить, пока противник с воем, полным ярости и боли, не бросился прочь. Мы переглянулись. — Будь осторожней. — Я едва слышно вздохнул. Наставник всегда останется наставником, что уж тут поделать. — Хорошо. Вдруг Частокол устремил свой взгляд куда-то поверх моей головы. Я посмотрел в ту сторону. И потерял дар речи. Там, прижав Серебрянку к земле, стоял Огнегрив. Неподалеку стоял Крутобок, и с ужасом глядел на них. А дальше было интересней. Огнегрив отпустил Серебрянку, а Крутобок понеся за ней следом. Огнегрив же, почувствовав на себе чей—то взгляд, повернулся к нам. А потом бросился в гущу битвы. — Мда, отпустить чужую воительницу... — Я косо посмотрел на Частокола. На его морде была злобная ухмылка. Я уже открыл рот, чтобы высказаться в защиту друга, как Частокол резко развернулся, и бросился в битву. Я последовал его примеру. На меня налетел речной кот, с которым сражалась ветряная кошка. Судя по запаху молока, она была королевой. Я, укусив врага в плечо, позволил королеве закончить битву. И отпустил кота только после того, как он жалостливо запищал. Вдруг послышался вой, приказывающий котам отступать. Это выл Ночная Звезда, предводитель Теней. Коты тут же покинули поле битвы, бросившись к кустам. Остались Грозовые, Ветряные и Речные коты. Сразу стало просторнее сражаться. Я увидел оруженосца, который убегал от Долгохвоста прямо ко мне. Дождавшись подходящего момента, я прыгнул на него и, повалив, укусил за плечо. Он зашипел от ярости, но понимал, что проиграл. Отпустив его, я обвел глазами поляну и уже хотел вступить в новую схватку, но вдруг... Ещё один вой исходил от предводителя реки — Метеора. Услышав его, речные коты бросились прочь с поля боя. Лагерь погрузился в тишину, нарушаемую тяжелым дыханием раненых. Грозовые коты выглядели усталыми, но котам Ветра досталось куда больше. Многие от усталости лежали на земле. Корявый и Пестролапка принялись помогать раненым. У целителя Ветра была свежая рана на плече, Пестролапка же отделалась царапинами. Нападавшие даже их не пожалели. Прокушенное бедро ныло, мелкие царапины горели огнем, но мне было не до лечения. Я поискал глазами Крутобока, но вместо него увидел Огнегрива. Воин лежал на земле, а Синеглазка обрабатывала его раны. Я подошел к нему. Но он был так сосредоточен на чем—то, что не заметил меня. Я посмотрел туда же. В той стороне сидели Коготь и тот самый старик, которому я помог в начале. Указав хвостом на него, я тихо спросил у Огнегрива: — Кто он? — Предводитель племени Ветра, Звездный Луч. — Моё удивление было не передать. Я слышал о том, что предводитель ветра не молод, но что б так... Тут наше внимание привлек Частокол. Он шел к Когтю и стал что—то нашептывать ему. При этом он смотрел на Огнегрива. Тот напрягся. — Ты в порядке? — Заметила это Синеглазка. — А? Да… конечно… Просто немного задумался. — А глашатай уже приближался к нам. — Ну смотри. Если ты в порядке, я побегу посмотрю, как там остальные! — И, прихватив свои травы, пошла дальше. — Конечно! — Крикнул ей в след Огнегрив. — Спасибо тебе! —Коготь подошел к нам. Глаза его горели радостью и мрачной ненавистью. — Частокол говорит, что ты дал уйти кошке из Речного племени! — Огнегрив напрягся. Мне показалось, что он готов ему глаза выцарапать. Но, обуздав эмоции, он с вызовом сказал. — Что с того, что кошка убежала?! Метеор ведь тоже удрал от тебя, Коготь! Ты не убил его, так почему же я должен был убивать кошку? — Коготь одарил его ненавистным взглядом. — Частокол говорит, что ты даже не поцарапал ее. — Огнегрив принял безразличный вид. Я же старался сделать вид, что меня здесь нет. — Откуда ему знать? Пусть догонит ее и посмотрит, прежде чем говорить! — Коготь и на это нашел ответ. — Частоколу нет необходимости делать это. Он видел, что твой друг бросился следом за этой кошкой, как только ты выпустил ее. Возможно, он и расскажет нам, как сильно ты ее поранил! — Огнегрив притих. Хоть бы обошлось... — Смотрите—ка, кто идет! Не хочешь спросить у друга, как себя чувствует серая кошечка? Не торопись. Я могу угадать, что он нам скажет. Он сообщит нам, что, к сожалению, не смог ее догнать! Какая жалость! — И, одарив нас презрительным взглядом, пошел обратно к Звездному Лучу. Я посмотрел на Крутобока. Он медленно приближался. Сев между нами, он уставился в землю. Огнегрив уткнулся носом в его серый бок, а я положил хвост на плечо. Так длилось несколько мгновений. — Она в порядке? — Первым нарушил тишину Огнегнив. — Да. — Ответил Крутобок. — Спасибо, что дал ей уйти. — Я рад, что она не пострадала. — Крутобок вздохнул. — Ты был прав, Огнегрив. Все очень плохо. Битва была тяжелой. Я чувствовал, что сражаюсь не с врагами, а с собратьями Серебрянки. — И все же я не могу отказаться от нее! — Я еле удержался от вздоха. Мне было жалко Крутобока. Казалось, что нет ничего хуже его страданий. — Ты должен сам разобраться в этом. — Неожиданно для нас сказал Огнегрив. — Не мне судить тебя. Знай одно, Крутобок – что бы ты ни решил, я всегда останусь твоим другом. — От Крутобока повеяло облегчением и благодарностью. Я радостно вздохнул. Наконец—то они помирились! — Острый! — Услышав своё имя, я обернулся. Это была Пестролапка. — Корявый поручил мне собрать травы. Мне нужна помощь и крапива. Пойдём. — Я повернулся к друзьям. Те сонно на меня смотрели. — После я приду к вам, хорошо? — Они кивнули. Я встал, и нехотя пошел за Пестролапкой, стараясь не собрать ещё больше колючек. Выйдя из лагеря, мы пошли в сторону пастбищ. Я хотел спросить, куда мы идём, но резко передумал. Что—то было не так. Для эмоциональных разборок она была слишком тихая, а чтобы собрать крапиву надо принюхиваться. Так продолжалось долго. Она шла вперёд, а я, теряясь в догадках, плелся сзади. Я уже хотел попросить остановиться, но Пестролапка резко замерла на месте. Вздохнув, будто собираясь с мыслями, она простояла так еще некоторое время. Я уже хотел её окликнуть, но не мог решиться. И только когда я перестал чувствовать лапы, а тело начала бить мелкая дрожь, она выпалила то, из—за чего у меня земля ушла из под ног. — Что же ты собираешься делать, Острый? Или мне лучше звать тебя Данил, а, Двуногий?