The Unforgiven....

How could he know this new dawn's light Would change his life forever? Set sail to sea but pulled off course By the light of golden treasure Едкий запах лекарств и непрекращающееся пиканье приборов, которые сейчас являются единственным, что отводит вас от края смерти. Сидеть рядом с вами и чуть сжимать ваши холодные пальцы… кажется, от этого уже начинает тошнить, и голова кружится, все плывет перед глазами… а я продолжаю сидеть, даже не шевелясь, и смотрю в небольшое окно, за которым на необъятном небе начинает появляться рассвет. Его яркие цвета застилают голубое полотно, а нежный свет окутывает вас, и мне уже не отвести взгляда от вашего лица. Даже на нем у вас синяки и царапины, рассечена губа, а на ваше тело я уже просто не желаю смотреть… Хочу просто закрыть свои изумрудные глаза, не хочу обращать внимания на пустоту внутри меня, на ту боль и те мысли, что оставляют след предательства на сердце. Предатель… я… Мои неспешные шаги отзываются шорохом опавших листьев под ногами; взгляд устремлен вверх, и мне интересно, а как давно мы смотрели на облака вместе? Когда мы просто молчали и сидели так близко, но не касаясь друг друга, не чувствуя тепла тела рядом, а все равно чтоб было уютно? Такого никогда и не было, пусть даже ваши губы и касались моих, и я чувствовал их сладкий вкус, запах вашего одеколона… Я просто хотел опоры в жизни, хотел, чтобы было за что бороться, я старался. Старался ведь?.. А вы все равно повернулись ко мне спиной и сказали тогда уходить, мне было больно. Кажется, в тот момент было бы легче просто умереть, но я еще дышу и иду к вам. Но дело в том, что я вам не нужен, и вы меня тогда бросили, даже не думая шутить… вы сломали меня, и мне было до одури плохо и так холодно, словно я уже стал трупом, сердце которого не бьется. Я просто не хочу вам мешать, не хочу доставлять неудобств, потому иду так медленно. Вы ведь и так справитесь с этим заданием, вы всегда справляетесь, и я просто не могу понять, зачем меня послали к вам на помощь. Вы справитесь, потому и не спешу; вы не хотите меня видеть, потому и не хочу… Ваши тонкие пальцы чуть дрожат, и дыхание у вас такое тяжелое. Ваши волосы, обычно напоминающие сладкую карамель, сейчас больше похожи на сломанную солому, испачканную в запекшейся крови. Выходит я ошибся, все это моя вина… но я просто вновь отвожу взгляд на рассвет. От непрекращающегося пиканья приборов начинает болеть голова, и хочется что-нибудь сломать, разрушить, уничтожить все так же, как все оборвалось внутри меня. Но это все бред, это не я, просто мне хочется спать… От чего же сердце бьется так быстро? Я же не люблю семпая, не люблю; он отверг меня сам, и я ему не нужен. Но тогда почему я чувствую себя предателем? Почему чувствую себя виноватым? Это не так, ведь все не так, да?.. Чуть сильнее сжимаю ваши пальцы в своих, знаю, вам больно, и лишь кончики пальцев можно разглядеть под промокшим от алой, терпкой крови бинтом. Закрываю глаза… Где-то неподалеку слышатся взрывы, и ноги сами начинают передвигаться быстрее. Я бегу между высоких деревьев с шумом вдыхая колкий, холодный воздух, в котором совсем близко замечаю клубами летящую пыль и пепел. Невольно задерживаю дыхание и прячусь за ближайшим деревом, укрываясь от вспыхивающего то и дело огня. Черный дым возвышается над кронами деревьев и устремляется ввысь, еще ближе к небу. Становится трудно дышать, и рука сама накрывает рот, стараясь отгородить от пропахшего гарью воздуха. Сухой кашель начинает раздирать мое горло, но, стараясь не обращать на это внимания, иду дальше. Страх липкой паутиной окутывает все внутри меня и такое нехорошее предчувствие… Глаза щиплет, от чего их приходится зажмуривать, но все равно стараюсь разглядеть размытые силуэты хоть где-нибудь. Но где же вы, семпай?.. Кажется, врагов уже нет, и, стараясь обходить огонь и обожженные упавшие ветви стороной, пробираюсь в самый центр этого ада. На твердой земле лежит множество тел, которые уже покинуло дыхание, а их кожа сожжена и, кажется, вот-вот рассыпется, подобно пеплу. За стеной дыма улавливаю чуть заметное движение, и на кольце с гравировкой «666» тут же вспыхивает фиолетовое пламя. Но стоит лишь мне подойти ближе и разглядеть человека, как пламя тут же потухает, и тошнота подкатывает к горлу… Отвратительный запах крови и гари всюду, опаленной кожи… Мне бы хотелось сейчас просто закричать, чтобы просунуться в холодном поту в особняке Варии, в своей комнате… Только бы не видеть этого тела… Was he the one causing pain With his careless dreaming? Been afraid Always afraid Of the things he's feeling He could just be gone Семпай всегда великолепно выполнял миссии; его мечта – убивать и только убивать, лишать тела людей их тепла и ритма сердца. Мне всегда казалось, что таким образом он просто убегает от своих чувств, как я прячу свои за этой вечной маской меланхолии, которую не снимаю даже сейчас. Мне всегда казалось, что я для него – нечто важное, что он важен для меня, мне бы хотелось, чтобы так было… глупые мечты. Всего лишь мои глупые мечты, из-за сломанных попыток обрести счастья я тогда не спешил, я виноват, о боже, как же я виноват… мне бы хотелось винить вас, семпай, вашу слабость, то, как жалко вы выглядели в тот момент. Я хотел бы винить вас, но как я могу, если даже себя простить не в силах?.. — Плохо дело, он на грани. — почему голос Луссурии звучит так небрежно, почему я не слышу в нем беспокойства? — Мусор. Теперь он нам не нужен, — даже босс пришел в эту палату. Что это значит?.. — Врой! Слабак он, вот и все! – не оборачиваясь, уходит капитан. Почему?.. — Мусор, — обращается, кажется, ко мне, — твоя вина — твои проблемы. Разберись. И все уходят… Я один, лишь еле дышащее тело рядом. Я же не хотел, я ведь и не думал, что все будет так. Но почему же мне так больно? Ведь, когда он бросил меня, он разорвал ту нить моей мнимой любви к нему, значит, я не виноват, не виноват… These days drift on inside a fog It's thick and suffocating This seeking life outside its hell Inside intoxicating He's run aground Like his life Water's much too shallow Slipping fast Down with the ship Fading in the shadows now A castaway Кажется, уже несколько дней я прихожу к вам, уходя иногда лишь на час. Я не могу, просто не могу, но почему? Вы сами всегда жаждали убийств, семпай, вам не нужна была моя помощь, во всем виноваты вы, но виноват только я… Остекленевшим взглядом смотрю на вас, на ваше тело, и внутри все сжимается, становится так холодно, но невыносимо жарко. И смотря на ваше плечо, так старательно перевязанное бинтом, у меня внутри что-то дергается, и я понимаю, что у плеча нет продолжения в виде руки… тогда, уже ничего не понимая, смотрю на другую руку, холодные пальцы которой сжимаю лишь сильнее. Кости в ваших ногах все раздробленны, и ребра сломаны… даже, если вас и есть возможность излечить, а руку заменить протезом, подобным как у Скуало, вас просто никто не хочет лечить… вы здесь уже не нужны, потому что показали свою слабость, а это непростительно для офицеров Варии. Вы никому не нужны, семпай, абсолютно никому, вы бесполезны. Но почему мне так сложно оборвать ваше жалкое существование, почему мне бы хотелось извиниться, даже зная, что меня не простят? Как же холодно и пусто, я лишь ломаю сам себя еще больше, находясь рядом с вами, семпай… Forgive me Forgive me not Forgive me Forgive me, why can't I forgive me? Отпускаю ваши тонкие пальцы, достаю массивное кольцо и надеваю его; фиолетовое свечение так некстати в этом свете восходящего солнца. Моя вина… мои проблемы, да? Тогда я покончу с этим, ведь уже просто нет сил терпеть, я так больше не могу. Прикасаюсь своими губами к вашим губам, которые кажутся слишком холодными, и это уже в последний раз… Накрываю ладонью ваши закрытые глаза, отодвигая чуть в сторону челку. Я отправлю вас в темноту, иначе просто нельзя… Все, что я теперь могу, — это просто доломать вас изнутри, уничтожить вашу душу, которая сейчас так хрупка, как и ваше израненное тело. Хриплый вдох, и грудь вздымается уже в последний раз, продолжительный писк аппарата… Вы так быстро покинули меня, семпай. Ушли, а как же прощание? Моя ладонь до сих пор лежит на ваших закрытых глазах, которые вы теперь не сможете открыть. Если бы я только поспешил к вам в тот раз, если бы не вбил к себе в голову навязчивую мысль о том, что вы не желаете меня видеть и что вы справитесь сами, если бы… Это моя вина, и, кажется, мне теперь уже никогда не будет прощения, но я… как же это больно… Убираю ладонь с ваших глаз, чуть заметно дотронувшись подушечками пальцев вашей гладкой и холодной щеки, которая сейчас как никогда напоминает белоснежный фарфор, и опять сжимаю ваши пальцы в своей руке. Смотрю на тонкое стекло, за которым уже почти поднялось солнце; я не отпущу вашей руки… Я бы хотел, чтобы вы просто простили меня, хоть я уже потерялся, хоть мне нет прощения, я уже просто не хочу отпускать вашей руки… How can I be lost If I've got nowhere to go? Search for seas of gold How come it's got so cold? How can I be lost In remembrance I relive So how can I blame you When it's me I can't forgive?