How soon is now?

В один из вечеров, когда моя голова разрывалась от сильной боли, я пытался сосредоточиться на чтении книги, которую слишком долго откладывал. Моя ошибка стала для меня очевидной после второй же страницы, боль только нарастала, но я заставлял себя, надеясь отвлечься. Как назло, обезболивающее закончилось и попросить у моей соседки Джуди я не мог – ее не было в общежитии, а продолжить поиски у меня не хватило сил. Когда раздался тихий стук в дверь, я воспринял это без особого восторга. Первой мыслью было притвориться, что меня просто нет на месте и ночной визитер мог бы уйти, но дверь все равно не заперта. Кто бы там ни был, он не стал ждать приглашения и просто зашел, а я, вывернув шею, хотя это было заведомо плохой идеей, попытался разглядеть, кого принесла нелегкая. – Ты как? Это был Фрэнсис. Судя по его виду, он был без зонта и попал под дождь, который еще полчаса назад только начинался, а сейчас водяные потоки вовсю заливали землю Хэмпдена. Он осторожно прошел вглубь комнаты, оставляя за собой следы. Я с трудом вернул голову в первоначальное положение и устало прикрыл глаза. – Голова раскалывается. – Похмелье? – его голос звучал деловито. Мне стало противно. Надо бы прогнать его, но звук даже собственного голоса будил во мне желание умереть прямо сейчас, только чтобы мучения прекратились. Снова приоткрыв глаза, я увидел, что он уже скинул свой черный плащ и аккуратно повесил его на спинку стула. Расстегнув пиджак, Фрэнсис присел и теперь выжидающе оглядывал меня, как показалось, с головы до ног. – Впрочем, – насмешливо хмыкнул он, – я был готов к таким обстоятельствам и принес тебе подарок. Поблагодаришь меня, может? – За что? Фрэнсис театрально громко вздохнул, жестом фокусника извлек из внутреннего кармана пузырек и потряс им. Внутри была только одна капсула. Я слегка поморщился и сделал над собой усилие, чтобы сесть. Комната качалась, как палуба корабля. – Только колес мне сейчас и не хватало. – Это тебе поможет, только и всего. Ну же? – он снова потряс пузырьком, как приманкой. Его обычно бледное лицо сейчас полыхало и я понял, что Фрэнсис чем-то очень возбужден, и пришел он сюда не просто творить добро. Я устало потер глаза ладонью и отложил книгу в сторону. – Дай мне это. – Хорошо, – он неожиданно встал и подошел к постели, возвышаясь надо мной. Я вынужденно поднял глаза, чтобы взгляд попросту не упирался в его живот. Фрэнсис продолжал ухмыляться по одной ему известной причине. Его близость ко мне в другой ситуации уже бы напрягала, но сейчас я был настолько утомлен болью, что дошел до состояния отупения и не совсем понимал, что происходит. Зато он хорошо все понял, оценил и воспользовался моментом, чтобы забраться ко мне на колени. Тревога пронзила мой больной мозг. Ситуация уже выходила из-под контроля, но Фрэнсис знал, что делает. Кроме того, от него довольно сильно пахло алкоголем, значит, стоит ждать осложнений. Он мягко, будто бы и не принуждая, надавил на мою грудь. Я прислонился к стене, только радуясь возможности отстраниться от него. – Что ты задумал, Фрэнсис? – Помочь тебе, только и всего, – невинность его тона ни на каплю меня не убедила. Вместо ответа я выразительно осмотрел его перед собой. Фрэнсис истолковал мой взгляд правильно и процитировал:

Необоримый зверь Ты, что у врат всем открытых Бодрствуешь день и ночь.

– Не слишком ли ты мал для Цербера? – В самый раз для тебя, – огрызнулся задетый за живое Фрэнсис. Он очень не любил, когда его страсть к наигранности прерывали неуместным, как он считал, юмором. Я как мог тихо вздохнул и остановил спокойный взгляд на его лице, понимая, что так просто от него не отделаться, и стоит принять правила игры. – Что я должен делать? Фрэнсис расцвел: теперь происходящее укладывалось в его заготовленный сценарий. Он вытряхнул единственную таблетку на ладонь, а пузырек выбросил в сторону. – Просто возьми ее, – он сладко улыбнулся и закинул единственную мою надежду на спасение себе в рот. Шокированный неожиданным поворотом и тем более его неожиданным поведением, я замер, все еще силясь разобраться, чего он хочет. Осознание пришло несколькими секундами позже в сопровождении удушающе-сильной болевой волны. Фрэнсис вновь принялся за старое, и, хотя мы все однажды обговорили, он все еще не смирился с тем, что я не интересовался его персоной. В сексуальном плане, конечно. – На твоем месте, я бы думал быстрее. Если капсула растворится, то ты ничего не получишь, – спокойно отметил Фрэнсис и продемонстрировал таблетку на своем языке. Выглядел он глупо, скалился, а я как мог подавлял злость. Он поставил меня в такую нелепую ситуацию, шантажировал и домогался. Этого достаточно, чтобы как следует его ударить и наконец-то спихнуть его костлявое тело на пол. Но я этого не сделал. Неожиданно стало все равно, моя жизнь и так катилась к каким-то чертям. Поэтому я обхватил его лицо ладонями и силой притянул к себе. Фрэнсису аж дыхание перехватило от восторга, но я это проигнорировал, нацеленный на выуживание злосчастной таблетки. От него самого пахло пряной туалетной водой и мокрой одеждой. Для обострившегося обоняния это было слишком концентрированное облако запаха. Самое странное, меня оно скорее одуряло, нежели отталкивало и, наверное, поэтому я не отстранился в тот же момент, когда снял с его языка таблетку. Фрэнсис увлек меня в новый поцелуй, я же, спасая свое лекарство, был слишком занят глотанием, поверьте, это оказалось не так-то легко. Что-то происходило и словно мимо меня. Его руки, оказавшиеся проворнее моих мыслей, уже расстегивали на мне рубашку. Он не елозил, не мельтешил, не скулил – Фрэнсис действовал в уверенной манере и только тихо причмокивал губами всякий раз, как отрывался от моих, оставляя после себя привкус сигарет и алкоголя. Между тем, что-то происходило и во мне. В трепетном ожидании облегчения, я неожиданно заметил, как головная боль отступает. Но вместе с этим по телу разлилась редкостная вялость, набитые как будто бы поролоном конечности упали на кровать и у меня даже отпало всякое желание поднимать их снова. Да и Фрэнсис перестал быть занозой в моем мозгу, тем более, что целовать он меня прекратил и теперь с маньячным блеском в глазах наблюдал за мной. – Что за отраву ты мне подкинул, Фрэнсис? – язык отказывал и я бы запаниковал, если бы не восхитительное блаженство. – Нейролептик какой-то, – он пожал плечами, с которых только что скинул пиджак, и занимался теперь развязыванием галстука. – Не волнуйся. Это временное действие. Не волнуйся? Я уже забыл, что такое волноваться. – Сейчас сойдешь с ума, – пообещал Фрэнсис и сполз с моих ног прямо на пол. Я еще подумал о том, как ему там вообще может быть удобно и вяло хихикнул своей мысли. Фрэнсис, особо не церемонясь, распахнул ширинку моих штанов. Я слышал, как он хмыкнул, будто бы что-то прикидывая, а потом я просто перестал его видеть и только чувствовал. Ощущение было обалденное. Никакая из ранее встреченных мною девушек не отваживалась заниматься подобным. Фрэнсис вытворял невероятное, я взлетал из-за его языка, словно на сам Олимп, и с досадой падал, когда он прерывался, чтобы встряхнуть головой или дать себе передохнуть. Фрэнсис, каким я знал его раньше, перестал сейчас существовать. Тот, который трогал меня языком и пальцами, был совсем другой личностью и я не был против. На тот момент я не мог сопротивляться. Словно бы почувствовав, что я уже готов, Фрэнсис отстранился, оставив меня наедине с томлением. Но без дела он не сидел и снимал с себя остальную одежду, слегка путаясь, но неумолимо откладывая каждую вещь. Он выпрямился, будучи совсем голым и надо сказать, что без одежды он казался еще более худым, тонким, будто бы вот-вот сломается. Он тоже возбудился и трогал себя, порывисто дыша. Фрэнсис был прекрасен в тот момент для меня, как бывают прекрасными многие ужасные вещи. Я не хочу сказать, что мой друг был воплощением дьявола, но сотворить он пытался действительно жуткое, откуда не будет пути назад в наших с ним отношениях. – Не надо, – невнятно пробормотал я. Фрэнсис проигнорировал мою просьбу и забрался на колени снова, пытаясь сесть на мой член. Со второй или четвертой попытки, не знаю точно, ему это удалось. Он не торопился, располагая поистине царским запасом времени. Я же просто не мог лишний раз пошевелиться и через мутную пелену разглядывал, как он двигается на мне. Фрэнсис выглядел сексуально, вот что я помню. Прикрытые глаза, изогнутые в полуулыбке губы, напряженная шея, мокрые прядки его рыжих волос. Он едва слышно стонал и шептал одному ему понятные слова. Меня укачивал размеренный ритм наших тел. В какой-то момент я перестал бороться за реальность и провалился во мрак. Очнулся я от того, что Фрэнсис больно шлепал меня по щекам, пытаясь привести в чувство. Я сделал огромное усилие и открыл глаза. Фрэнсис был полностью одет, его одежда выглядела по-прежнему мокрой, будто он только что пришел. Я также заметил, что мои штаны были на месте, а рубашка застегнута на все пуговицы. – Ты меня напугал, – встревожено сообщил Фрэнсис. – Я же не знал, что это настолько сильная вещь. – Я вырубился? – мой язык, казалось, не помещался во рту, поэтому приходилось прилагать усилия, чтобы говорить понятно. – Ну да, - подтвердил он и провел ладонями по рыжей гриве волос. – Честно, я планировал повеселиться с тобой, но стоило тебе закинуться, как ты стал себя странно вести, а потом и вовсе потерял сознание. – Подожди, – я приподнялся на кровати, слабо отпихивая его от себя рукой. – Разве мы не занимались сексом? Фрэнсис уставился на него огромными глазами. – Конечно, нет! – Ты сказал что-то о «повеселиться», Фрэнсис. – Не успел, – хмыкнул он в ответ. – Но это не так страшно. Я совсем запутался. Выходит, Фрэнсис не приставал ко мне и все воспоминания о нашей близости оказались лишь галлюцинациями? Я слышал, что они бывают очень убедительными. – Мне пора идти, – он поднялся на ноги и еще раз бросил на меня взгляд. – Прости за это. Обескураженный, я не нашел что ответить ему, и просто кивнул, укладываясь на постели. Только что я потерял контроль над реальностью и попросту не представлял, что произошло. Я не знал, верить ли своему другу или нет. Я не знал ничего и мне было страшно. Я слышал, как захлопнулась дверь. В комнату вернулись звуки дождя, гул труб и невнятное бормотание соседей за стеной...