Желанная

Нострадамус мечтал поскорее добраться до своих покоев. День был очень насыщенным - множество дел в лазарете, приготовление лечебных снадобий, запись их в специальный журнал. Впрочем, Нострадамус сам стремился сделать каждый свой день насыщенным, таким, чтобы думать было просто некогда. Потому, что когда он думал, все его мысли наполнялись королевой. Он не смог бы сказать точно, когда преданность и благодарность сменила влюбленность. В первый раз он увидел королеву очень давно, но чувства к ней ограничились признательностью за то, что она дала ему место при дворе. Когда отец представил Нострадамуса ей, тогда еще совсем молодой провидец разглядел в Екатерине лишь холодную, прагматичную женщину, пекущуюся только о своих интересах. Однако со временем он узнал ее лучше, узнал, какой она может быть без масок и притворства. И ее красота... она вызревала годами, оставаясь никем незамеченной. Никем, кроме него. Он видел все: ее волосы цвета золотящейся на солнце пшеницы, ее нежную аристократично-бледную кожу, ее женственные изгибы. Все. Ради своей королевы он пошел бы на что угодно. Подкуп, обман, отравление - для него не осталось никаких моральных ограничений. Лишь бы Екатерина была счастлива. Нострадамус резко изменил свой маршрут. Он нуждался во встрече с ней так сильно, словно от нее зависела его жизнь. Погрузившись в свои мысли, он забыл постучать и, когда вошел, увидел то, что точно не предназначалось для его глаз. Екатерина раздевалась. Сама. Это было странно, но притягательно. Она боролась со своим корсетом, когда он коснулся ее плеча. Королева застыла, а его руки в это время нашли шнурки и принялись вытягивать их из петель. - Что ты делаешь? - наконец, спросила Екатерина с нескрываемым удивлением. Лишь это удивление могло объяснить, почему она до сих пор не выгнала его из своих покоев. - Помогаю вам, - просто ответил он, чувствуя, как с каждой освобожденной петлей все сильнее разгорается тщательно спрятанная внутри страсть. Полностью вытянутый шелковый шнурок оказался в его руке, и корсет отправился к ногам королевы. Нострадамус невесомо провел пальцами по ее спине - от шеи до поясницы - и замер, смакуя ощущение гладкой шелковистой кожи под ними. Сколько лет он мечтал дотронуться до нее так, как дотрагивается мужчина до желанной женщины. Сотни заботливых прикосновений врача не смогли бы заменить одно такое. Екатерина сделала шаг вперед, уходя от неожиданной ласки, и он неосознанно прижал ее к себе. Руки сами нашли полную грудь королевы и сжали, взвешивая в ладони. Екатерина рвано выдохнула и снова дернулась вперед, но Нострадамус прижал ее еще сильнее. Она была слишком долгожданной добычей, и все его мысли уступили инстинктам. - Не надо, - почти жалобно попросила королева, а он лишь увереннее заскользил пальцами по ее груди. - Я доставлю вам удовольствие, которого вы заслуживаете, - осипшим от напряжения голосом пообещал Нострадамус и потянул ее к кровати. Нет, она была слишком обычной для его целей. В этой кровати король из чувства долга исправно делал своей жене наследников. Екатерина не должна ассоциировать то, что произойдет, с долгом, только с удовольствием. Он перегнул слабо сопротивляющуюся королеву через причудливую резную спинку кровати и прижался сзади, взявшись обеими руками за ее мягкую грудь. Нострадамус не сдержал довольного стона. Он всегда считал тело Екатерины идеальным, и оно наконец-то было в его власти. Резко задрав подол юбки, он стал на колени и прикоснулся губами к тому, о чем столько мечтал. Королева вскрикнула, и он для надежности крепче ухватил ее бедра. Несколько умелых ласк, и она забилась в непрошеном ею самой удовольствии. Не давая Екатерине прийти в себя, он расстегнул ремень и ворвался в расслабившееся ненадолго тело. - Моя, наконец-то моя, - прохрипел Нострадамус, активно двигая бедрами. Он хотел растянуть долгожданное наслаждение, но разрядка нашла его слишком быстро. Чересчур долго он ждал этого сладостного мига. Отстранившись, Нострадамус вернул свои брюки на место и посмотрел на уткнувшуюся лицом в перину королеву. Ее плечи мелко дрожали, и он вдруг понял - она плакала. - Екатерина, я сделал тебе больно? - осознание накрывало медленно, но страшно. Она не хотела этого, не хотела. Почему она не сопротивлялась? Он бы никогда не взял ее силой. - Оставь меня, - едва слышно прошептала королева, - уходи! - теперь она кричала, и шокированный ее слезами и собственным поступком Нострадамус попятился к двери. Расскаяние поглотило весь мир вокруг, и в голове осталась лишь одна мысль - берегись своих желаний, иногда они сбываются.