Согрей меня своим дыханием

      Ладонь с зажатой пальцами губкой скользит по коже, смывая густую розовую смесь гноя и крови. Чужая рука горячая, словно раскаленная печка. Вокруг чёрных нитей швов розовые воспаленные полосы, а на шее вздулись буграми лимфатические узлы.       - Мне холодно... - тихий свистящий шёпот нарушает мрачную и немного торжественную тишину. Из-за сквозняка пламя единственной свечи дергается,как в эпилептическом припадке, если, конечно, такое сравнение уместно. Причудливый танец теней придает лицам потустороннее выражение.       - Ты горишь, - прохладная белая ладонь ложится на разгоряченный лоб, принося секундное облегчение.       - Мне холодно. Согрей меня, - а что остается делать? Младший брат ложится рядом со старшим, и обнимает его к себе, плотнее заправляя драное грязное одеяло. Это все, что они могли себе позволить.       Двое изуродованных подростков, не имеющих крова и семьи, что им делать? Не желая расставаться с любимым братом, Джефф забрал его. С большим трудом, кряхтя от натуги, юный убийца завернул мертвое тело в простыню и вынес из горящего дома, оставляя прошлое в огне.       Едва слышимый ухом стон - жив, он жив! Даже с такими ранами. Найденная на помойке игла, не медицинская, обычная, черная нить из шарфа... Без всякой дезинфекции, просто так, Джефф зашивал им же оставленные раны. Когда это было? Неделю назад, кажется.        Жизнь - не сказка, и даже не дешёвый второсортный боевик. Чудес не бывает. Льюис, всё же, всего лишь ребёнок, как и Джефф, и всё шло именно к этому. К чертовому заражению.       Кажется, это случилось на второй день после пожара. Братья спрятались в подвале полуразрушенного здания, и явно собирались там задержаться. Лью чувствовал, что реальность не такая, какой должна быть, а вот причину этого найти не мог. За несколько часов ему стало настолько плохо, что мальчик уже просто лежал в ворохе старых тряпок, пугая младшего брата своим состоянием.       Кривые неумелые, слишком маленькие, лишь ещё больше ранящие швы лопнули, разрывая края ран, и наружу потоками хлынул желтованый гной. Игла из мусора и нить из шарфа были худшим методом лечения, какой только можно было придумать.       Джефф неосознанно сжимает в объятиях жаркое тело, чувствующее лишь опустошающий холод. Парадокс, просто организменный фокус. Сшитые плечи дрожат, тело поднимается. Джефф краем сознание понимает, что брат нависает над ним.       Начало было положено давно. Двое мальчишек нашли кассету с фильмом для взрослых, и решили попробовать. С тех пор они были не братьями, а любовниками. И им это нравилось. Джеффу нравилось делать всё то, что несовершеннолетним нельзя делать. Ему нравилось нарушать запреты, ведь два парня, а уж, тем более, два брата в подобной порочной связи - мерзкое и грязное явление. Но им обоим это нравилось.       Преодолевая боль в ранах, Лью склоняется над братом. Мягкие, но сухие губы обхватывают пока что расслабленный член. Джефф удивленно смотрит, но ничего не говорит. Дыхание перехватило от ощущений ниже пояса. Физиология.       Младший пытается отстранить брата, сейчас не время. Не с такими ранами, не с сильнейшим жаром. Черт, его рот слишком горяч. Устоять невозможно, уже встает. Твою мать.       Льюис сосет отменно, как лучшая портовая шлюха, минетами заработавшая на жизнь себе, своим детям и больной матери с множеством братьев и сестер. Юркий язык оглаживает все выступающие вены. Первые капли прозрачной смазки отдаются солоноватым привкусом.       Пальцы теребят кольцо хорошо разработанных за три года отношений мышц ануса. Вместе с ощущением жара на члене это создавало неподражаемый контраст. Никаких стонов, их вполне можно сдержать. Это лишь глупый штамп из книг и порнографических фильмов, что удержать собственный голос нереально. Каждый, кто хоть раз мастурбировал, когда в соседней комнате родители, знает, что возможно все. Лишь дышать в такие моменты трудно.       Пальцы растягивают и без того растянутый многолетней практикой зад, выскальзывают наружу, и снова немного входят. Зубы слегка сжимают тонкую кожицу. Секундное напряжение, не хватает еще чуть-чуть. Пальцы опять внутри, с тихим, чуть хлюпающим звуком, смоченные слюной, они входят немного глубже, но не слишком. Льюис слишком чистоплотен, чтобы голыми руками месить дерьмо внутри брата. Он даже вставлял ему лишь после клизмы.       Волна жара резко проходит через все тело, оставляя после себя слабость. Лью падает на Джеффа, чувствуя на языке терпкий, чуть солоноватый вкус сельдерея. Вкус младшего брата. Ему холодно, он прижимается к Джеффу, чувствуя его жаркое дыхание на своем плече.       Холодное утро, рядом что-то тяжелое и холодное. Очнувшись от дремы, Джефф притянул холодное тело Лью и прижался губами к разорванной щеке.       - Спи крепко, братик.