Да, это правда: где я ни бывал, Пред кем шута ни корчил площадного, Как дешево богатство продавал И оскорблял любовь любовью новой! Да, это правда: правде не в упор В глаза смотрел я, а куда-то мимо, Но юность вновь нашел мои беглый взор, Блуждая, он признал тебя любимой. Все кончено, и я не буду вновь Искать того, что обостряет страсти, Любовью новой проверять любовь. Ты - божество, и весь в твоей я власти. Вблизи небес ты мне приют найди На этой чистой, любящей груди. (Сонет 110)
Кора бесшумно вошла в комнату. Румпельштильцхен даже не повернулся к ней - он слышал её шаги, чувствовал приближающуюся магию и власть Червонной Королевы. Тёмный ослабел настолько, что едва ли мог шевелить губами. - У меня было такое видение, - прошептал он, прикрывая глаза. - Я видел свою смерть. - Полно, Румпель, не стоит так драматизировать, - быстрая улыбка скользнула по алым губам. - Я избавлю тебя от мук. Проклятие обременяло тебя, не так ли? - Проклятие - да, но жизнь - нисколько, - Голд снова закашлялся. - Моё проклятие канет в небытие вместе со мной. - Это мы ещё посмотрим, - Кора сделала пару шагов навстречу магу. - Но перед этим, я хотела бы, чтоб ты знал: я не желала твоей смерти. - О, а как же проклятие медленной смерти? - Голд выдавил слабую ухмылку. - Тем, что ты зачаровала серебряные пули, отданные Крюку? - Не понимаю, о чём ты, - женщина вскинула брови в весьма фальшивом изумлении. - Что ты, дорогуша, мне осталось жить едва ли больше двух минут, - голос Румпельштильцхена становился сильнее похож на рёв раненного и уже изнеможённого зверя. – Я знаю, почему мы умрём, знаю, что это твоих рук дело. Но зачем? Зачем тебе наша смерть? - Наша смерть, - Кора выделила эти слова особым сарказмом, демонстративно разведя руками. – Ты говоришь так, словно девчонка и ты уже одно целое. - Так и есть, - улыбнулся ростовщик, в очередной раз тяжело выдыхая. – Связка сработала, милая Кора, мы умираем одновременно. Как и живём. Так к чему же был этот спектакль? Прости, возможно, я пропустил пару актов, поэтому не в курсе всего сюжета. - Не такая уж это и сильная связь, чтобы убить вас обоих, - произнесла Червонная Королева. - Оу, Кора, Кора, - Румпельштильцхен чувствовал, что возможности говорить становится всё меньше, но не мог напоследок не разузнать всех деталей от виновницы «торжества». – Ты, должно быть, невнимательно читала «amatoria necessitudo»*. Хотя нет, ты очень щепетильна в таких вещах. А суть в том, что чем сильнее чувства между людьми, подвергшимися заклятию, тем сильнее эффект. И мгновенная смерть ждёт их одновременно, только если это… - Истинная любовь, - закончила та с досадой в голосе. - Именно, дорогуша. Однако, - маг на секунду умолк, – разговоры о прекрасном, безусловно, доставляют мне эстетическое наслаждение. Но всё же мне хотелось бы знать, с чего ты решила подсобить Крюку в моей смерти? В прошлый раз, помнится, мы расстались на другой ноте. Уж кто-кто, а не я тебе насолил. - То дела давно минувших дней, - Червонная Королева отвела взгляд. – Между нами нет вражды, Румпель. Я не желала тебе смерти. - Нет-нет, ты можешь хоть сто раз посчитать меня идиотом, но предположить, что я не распознал твою магию – это абсурд, - мужчина попытался чуть повернуться к собеседнице. – Не сложить два и два, магию проклятия и магию человека, владеющего моим кинжалом. Право, мне даже обидно, что ты такого обо мне мнения. - Я не желала причинить тебе вред, - отрезала Кора. – С Крюком у нас была договорённость: помощь за помощь. Он попросил проклятие для врага, изощрённое, предупредив, что тот сильный маг. Я понятия не имела о том, кто его враг. И мысль, что это именно ты, меня не посетила. Тем более, он сказал про слабость своего врага: девушка, молоденькая принцесса. Откуда мне было знать о твоих новых предпочтениях? - Хочешь сказать, ты не озаботилась вопросом, для кого такое заклятие? - Я и не подразумевала, что им можешь оказаться ты, - женщина убедительно изобразила раздражение. – Мы заключили сделку, и меня не волновали такие формальности. Лишь после наложения проклятия, я узнала, что пули предназначены для твоей принцессы. - Да, поэтому и не стала его снимать, даже узнав, что Белль и я… - Голд снова поморщился, а Червонная Королева заметила, что на кинжале осталась одна только бледная буква «н». - Я уменьшила силу проклятия и ослабила связку, - попыталась было оправдаться Кора. – Ты смог бы излечиться. - А Белль – нет, - заключил маг. – Таким образом, ты сохранила бы мне жизнь, при этом избавившись от раздражающего тебя фактора. Ты ведь не стала снимать заклятие полностью. И я прекрасно понимаю почему. Собственничество относительно меня, дорогуша, - гиблое дело. - Мне не было дела до неё, - женщина казалась уже не на шутку раздражённой. – Никакого резона спасать её жизнь. Логика моих действий проста – холодный расчёт, ни больше, ни меньше. От твоей девчонки мне не было никакой пользы. - Всё-таки это презабавно, - слабый приглушённый смех Румпельштильцхена уже вряд ли можно было назвать человеческим. – И всё же, милая Кора… Столько лет я мог заглядывать в будущее, будоражить сердца людей, пугать их до полусмерти, заключать сделки. Но ничто из этого не дало мне ответ на один, давно волновавший меня вопрос. Любила ли ты меня когда-нибудь? - Думаешь, почему я вырвала себе сердце? - женщина осторожно присела на край кровати, протянула руку, убирая влажную прядь волос со лба слабеющего мага. – Ты был моей слабостью. А это, как ты сам мне говорил, несовместимо с моими целями. Власть не терпит слабостей. - Нет, увы, я разуверился в своих словах, - ростовщик слабо выдохнул. – Любовь, дорогуша, отнюдь не то, чем можно жертвовать. Однажды отрёкшись от неё, горько жалеешь всю оставшуюся жизнь. И редкое счастье, если она к тебе возвращается. - К чему это ты? - К тому, что любовь – не разменная монета. Ей нельзя пренебречь. Наши поступки, которыми движут страстные желания, не всегда продуманы. Власть, могущество, жажда крови, как ты сказала когда-то, всё это слишком желанно и заманчиво, но, как и магия, имеет цену. Не могу сказать, что твой поступок был достоин уважения. Скорее наоборот, сейчас я бы ни в грош его не оценил. Зная, что такое истинная любовь, зная, на что способен любящий человек, зная, силу настоящих чувств, я не представляю, как можно от них отречься. - Такая сильная любовь? – иронически, но с нотками досады вопросила Червонная Королева. - Представь себе, - Голд попытался открыть глаза. – Наша с тобой история была довольно милой, но весьма посредственной. Ты предала меня. Так какая ей цена? - Ну, хватит, Румпель, - оборвала его Кора. Она резко встала и занесла кинжал над умирающим Тёмный. – Поговорили и будет. Хватит откровений. Румпельштильцхен закрыл глаза. Ну вот и всё. Сейчас острие кинжала войдёт в его грудь, и он навсегда исчезнет. А смерть не так страшна, как казалось! Жаль было лишь одного – рядом нет Белль и Бейлфаера. Он бы хотел простится с ними. Сыну он так многого не сказал, так многое не объяснил. Им было о чём поговорить, но судьба словно насмехалась над ним, забирая возможность за возможностью. Румпельштильцхен вспомнил, как ему казалось, что бессмертие – это непреодолимо долго, и, даже если он что-то позабудет, у него останется ещё куча времени и возможностей восполнить пробелы. Теперь же жизнь оказалась слишком уж короткой. Столько всего он не успел. Есть куда оглянуться, что вспомнить, ведь за сотни лет воспоминаний накопилось немерено. Вот только хороших из них не так уж много, по пальцам пересчитать. Особенно те, что связаны с Белль. Он помнил каждую их встречу, каждый день, проведённый вместе, каждый разговор. Тёмный знал её всю досконально, каждую её черту, каждый миллиметр её тела, каждый уголок её души. Она всегда была для него светом, всегда оставалась той самой невидимой нитью, которая поддерживала его, не давая оступиться. Он мог рассказать о ней любую деталь, всё, что она любит. Её любимые цветы – алые розы, как та, в которую Тёмный превратил её несостоявшегося суженного. Любимая книга – А. Дюма «Граф Монте-Кристо». Она прочитала эти два тома взахлёб всего за пару дней. Утром она просыпалась рано и спешила приготовить завтрак для них двоих. Но иногда, позволяя себе поспать подольше, она предоставляла Румпельштильцхену возможность поухаживать за ней. Тогда он рано просыпался, чуть слышно выскальзывал из комнаты и готовил простой, но привычно вкусный завтрак: поджаренные тосты с йогуртом и клубничным джемом. Впрочем, джем мог быть разным, но сути это не меняло. Вдобавок Голд варил непревзойдённый кофе. Ростовщик выбирал всегда оригинальные сорта: то с нотками апельсина, то с мускатом, то с марципаном. Один раз он нашёл довольно редкий кофе, элитный и очень дорогой, сочетавший в себе сладкие, горькие и кислые нотки одновременно, при этом имея сладковатый запах ягод и шоколада. Белль он очень понравился, но она заявила, что каждый день пить такой чудесный напиток – слишком заманчиво, но неинтересно. «Он должен остаться в памяти, как нечто очень желаемое, - сказала тогда девушка. – Что можно попробовать, но не увлекаться. Иначе вся оригинальность превратиться в обыденность. Любые алмазы становятся просто стекляшками, если каждый день тебе приносят новую партию». Белль никогда не пыталась получить всё и сразу. «Во всём нужна мера», - было её девизом. Она умела растягивать удовольствие, довольствоваться малым, несмотря на свои желания. Румпельштильцхену казалось, что она и не была никогда принцессой: никаких капризов, мгновенных желаний, быстрой смены настроения и привередливости у Белль не наблюдалась. «Хотя, много ли я знаю принцесс? – думала тогда Тёмный. – Но из тех, с кем доводилось быть знакомым, ни одна не отличалась таким кротким нравом». Покладистость девушки нравилась ему. Она не требовала от него невозможного, не изводила излишними расспросами, знала, когда его стоит оставить наедине с самим собой, а когда наоборот составить компанию. Белль была ему женой, невенчанной, непризнанной, официально не записанной, но настоящей и искренней. Они жили, как обычная семья, только лишь Белль всё ещё была мисс Френч. Иногда Голд мысленно сравнивал её с Милой: в эти моменты он понимал, что его первый, он же единственный официальный брак держался на тонких ниточках одного лишь уважения. А позже и того не стало, и единственным, что их связывало с Милой, был Бейлфаер. Лишь сын был основой для той семьи, которая в конечном итоге развалилась, как песчаный замок. С Белль всё было по-другому. Помимо искренней любви, взаимоуважения и неимоверного влечения друг к другу было ещё что-то. И этим чем-то была её вера в Румпельштильцхена. То, что она разглядела в нём человека, пробудила чувства и эмоции, нашла проблеск света в его чёрной душе. То, что Красавица полюбила Чудовище и смогла, несмотря на все преграды, смогла бороться за него с окружающими и с его собственной тьмой. Что же теперь останется от их любви? Лишь чашка с надколотым краем, и та вряд ли.***
Голд не видел, как Реджина поместила сердце в грудь матери. Он лишь почувствовал, что боль в момент пропала, словно её никогда и не было. Не веря самому себе, он поспешил убрать с груди окровавленные тряпицы: раны там не было, даже следа не осталось. В этот момент Кора пошатнулась и упала, если бы Реджина вовремя не подхватила мать. - Мама? – непонимающе и испуганно позвала женщина, пытаясь понять, что же произошло. Откинув ворот чёрного пальто, она увидела глубокую рану, пропитанную жёлтым ядом. Кора начала задыхаться, ощущая себя так, словно все силы разом покинули её. - Нет-нет-нет, - пробормотала Реджина, обнимая её. – Мама, что с тобой? - Мне бы… хватило тебя одной, - слова Червонной Королевы были рваными, больше похожими на сложно сочетаемые звуки. - Мама, - из глаз женщины покатились слёзы. – Нет, не уходи. Кора из последних сил приоткрыла глаза и ласковым взглядом посмотрела на дочь. Она впервые была так рада видеть её, ощущать тепло её объятий, заботу и любовь. Любовь, так давно забытую, вырванную из сердца Королевы Червей много лет назад. И теперь всё разом вернулось. Но лишь на миг. Женщина последний раз глубоко вздохнула, насколько ей позволяла болевшая грудь. В комнате повисла томительная тишина, и дыхание Червонной Королевы сошло на нет. Её губы замерли в спокойной улыбке, глаза остались чуть прикрыты, а ноздри больше не расширялись, свидетельствуя о том, что женщина мертва. - Это всё вы! – вскрикнула Реджина, когда её тихие всхлипы стали перерастать в истерику. – Вы с вашими заклятиями! - Она никогда Вас не жалела, - голос ростовщика был необычно низким и хриплым. – И не любила. - Молчать! – не оборачиваясь, приказала Злая Королева, прижимая тело матери ближе. – Вы погубили её! - Отнюдь не я, - ответил Голд, изучая печальным взглядом умершую мать и скорбящую дочь. Реджина резко замолчала, на секунду замерев. Она медленно повернулась к Голду, встречаясь с ним ледяным взглядом. - А кто, кроме Вас? – женщина злобно оскалилась. – Кому ещё это было нужно? - И правда, никому, - сделался ещё серьёзнее, чем прежде. – Даже мне, поверьте. - Но Вы убили её! - Я лишь обменял её жизнь на две. - Вы лжёте! – Реджина отвела взгляд. - Нет, - мужчина покачал головой, наморщив лоб. – Хотел бы, но нет.***
Мистер Голд поспешно покинул лавку. Наблюдать, как Реджина оплакивает свою мать было как-то неудобно. Смерть Коры действительно не была для него желанной. Но иного выхода быть не могло. Она сама предрешила свою судьбу. Румпельштильцхен шёл по улице, не спеша, опираясь на свою трость. В воздухе витал запах жжёных листьев и дыма, такого обыденного для осени в Сторибруке. В это время всегда жгут листья. Все двадцать девять лет, проведённые в сказочном городе под заклятием, никто разумеется и не задумывался над такими простыми вещами, как сожжение листвы. Никто не видел, да и не хотел видеть в этих простых действиях что-то необычное. Но только не Голд. Когда к нему вернулась память, да, именно после того, как он услышал имя мисс Свон, мужчина вспомнил самого себя. Все его привычки сразу же вернулись, все прежние вкусы и пристрастия заняли своё место. И этот запах костра, такой знакомый, напоминающий о далёких годах юности. Когда-то давно, когда он по поручению старух-прядильщиц убирал листву в саду. Золотые листья, объятые ярким пламенем, сгорающие до хрупкого пела, остались в памяти мага на долгие годы. Он наблюдал за костром, вдыхал едкий дым, и мог хоть ненадолго отвлечься от проблем, окунувшись лишь в собственные мысли и мечтания. Так и сейчас Румпельштильцхен мог бы удариться в сентиментальность, вспомнить о давно забытом, помечтать о будущем. Если бы не спешащие к нему навстречу Дэвид и Мэри Маргарет, по лицам которых с лёгкостью можно было определить, что его ждёт отнюдь не приятная новость. - Мистер Голд, мы Вас искали, - начала Белоснежка, пытаясь отдышаться. - И я Вас внимательно слушаю, мисс Бландшар, - Голд попытался произнести это как можно вежливее. Но заметив, как побледнела девушка, обеспокоенно добавил, - Что-то случилось? - Да, в общем-то, - Белоснежка ещё сильнее стушевалась и опустила взгляд. - Это касается Бея? Или Белль? – волна ярости и негодования накатывалась на ростовщика с бешенной скоростью. – Говорите же! - Звонил доктор Вейл и… - Дэвид попытался было сказать что-то, но слова всё никак не могли уложиться в правильную фразу. - Нам очень жаль, мистер Голд, поверьте! – вмешалась Мэри Маргарет с полными слёз глазами. - Виктор сказал, что сегодня остановилось сердце Белль, - Принц прижал к себе жену, успокаивающе поглаживая её по плечу, при этом с виноватым взглядом изучая Тёмного. Внутри Румпельштильцхена всё оборвалось. Как? Мысль о том, что Белль больше нет, поразила его, словно молния. Как внезапная вспышка, как остриё меча, попавшего прямо в сердце и провернувшего там два оборота. То, чего он так боялся. То, что он предвидел, но всякий раз отказывался верить. Именно это и случилось. - Он сделал всё, что мог, мистер Голд, - как сквозь туман донеслись сочувственные слова Белоснежки. Но Голд их не слышал. Он стоял, не сдвинувшись с места, словно оглушённый внезапным ударом из-за угла. Блуждая испуганным взглядом по мокрому асфальту, маг мысленно повторял снова и снова слова о том, что Белль мертва. Её сердце больше не бьётся. Её больше нет. - Голд, Вы слышите нас? – осторожно спросил Дэвид, стараясь привлечь внимание ростовщика. – Держитесь. Мы соболезнуем Вам. - Белль всё ещё в больнице? – мужчина с большим усилием вынырнул из своих мыслей, цепляясь за реальность. - Да, - нерешительно кивнул Принц. - В таком случае, прошу меня извинить. Румпельштильцхен развернулся на каблуках и без каких-либо дальнейших объяснений направился к своей машине.***
Больница его встретила нервным миганием ламп и безысходностью побелённых стен. Идя по светлым коридорам Голд ощущал на себе различные взгляды: одни были сочувственными, другие презрительными, третьи просто заинтересованными. Но ему было плевать, кто и что о нём сейчас думает. Он направлялся в палату к Белль, в которой последний раз был, казалось, уж очень давно. По дороге он встретил доктора Вейла и в ответ на приветствие того лишь отмахнулся. Маг выслушает его подробный рассказ о болезни девушки, лечении и произведённых мерах относительно её. Но не сейчас. Сейчас он идёт к ней. Дверь распахнулась перед ним так, словно давно уже ждала его появления. Та же светлая палата. Теперь в ней спокойным полумрак. На прикроватной тумбочке стоит один единственный источник света – тусклая лампа, отбрасывающая круглую тень своим абажуром. Впрочем, отсутствие хорошего освещения ничего не меняет. Как и прежде, заходя в эту палату, Голду становится невыносимо трудно дышать, грудь сдавливает тисками, и хочется вырвать из груди сердца, лишь бы не ощущать этот огонь внутри, распаляющий все внутренности, сжигающий мучительно долго каждый сантиметр его плоти. Стыд ли это? Нет. Досада? Отчасти. Боль? О, да. Тягучая и тупая боль, осознание бессилия своего могущества, потеря надежды. В этот момент он понял насколько ничтожна вся его магия, вся его власть, если даже ей он не может спасти то, что дорого. Зияющая дыра в его душе не могла быть ни чем затянута. Ведь смерть – это смерть. И никакая магия над ней не властна. Он сам это говорил. Мужчина сделал пару шагов в направлении кровати, где лежала Белль. Девушка всё так же была недвижима, совершенно не изменилась с того момента, как он оставил её в Сторибруке, уезжая за сыном. Всё также ему казалось, что она просто спит, и стоит ему лишь подойти, коснуться пальцами её нежных розовых щёк, провести невесомо лёгкую дорожку по её скуле, и Белль, поморщив свой маленький носик, чуть поворчит, просыпаясь. Откроет свои ослепительные глаза, радостно улыбнётся, и его мир снова наполнится красками. Но нет. Такого не будет. Румпельштильцхен подошёл к девушке, вглядываясь в её бледное лицо. Завтра с ней придётся попрощаться навсегда. Завтра нужно будет подготовить всё для похорон, оповестить несостоявшегося тестя об ужасной новости, а главное просто это пережить. Тёмный уже сомневался, что сможет это сделать, ибо даже нашедшийся Бейлфаер не сможет заполнить той пустоты, что заполнила его сердце. Любимый сын, как ни прискорбно это было осознавать, уже вырос, приобрёл собственную семью, обзаведясь своими проблемами и заботами. Нет, Бей не сможет стать ему лекарством от душевных ран. Да и лечат ли такое? Мистер Голд осторожно накрыл своей ладонью руку Белль, ласково пожимая её, гладя холодную бледную кожу. - Прости меня, Белль, - одними губами прошептал маг, давая волю всем накопившимся эмоциям. – Прости за то, что заставил так долго себя ждать. За то, что погубил тебя. Ты всегда была особенной, милая Белль. Ты герой, спасший свою родную землю и народ. Ты храбрая девушка, заключившая сделку с монстром. Ты – Красавица, полюбившая Чудовище, которое так скоропостижно тебя погубило. Знаешь, Белль, когда я потерял тебя впервые, я думал, что у меня больше ничего не осталось. Я не попытался тебя спасти. И горько сожалел о своей глупости. А сейчас я старался что-то сделать. Я хотел найти способы снять заклятие. Но не нашёл. Судьба снова зло посмеялась надо мной. Сама смерть отняла у меня самое большое сокровище – тебя, моя милая. Ты говорила про пустоту в душе и разбитую чашку? Что ж, этот список изрядно уменьшился. Во мне не просто пустота, во мне бездна. Глубокая всепоглощающая бездна, съедающая меня изнутри. Ещё чуть-чуть, и от меня ничего не останется, Белль. Лишь воспоминания. Вот так легко можно одолеть Румпельштильцхена без его кинжала. Маг горько усмехнулся, поглаживая большим пальцем запястье женской руки. После нескольких минут молчания, мужчина склонился к девушке, осторожно и робко, словно до конца не был уверен в правильности своих действий. - Уже завтра, мне предстоит навсегда простится с тобой, а я до сих пор не могу даже выпустить твою руку, - выдохнул в её полураскрытые губы Румпельштильцхен. – Как же мне научиться жить без тебя? Я знаю, что мы с тобой не так давно вместе, но за это время я совершенно разучился открывать глаза, зная, что больше никогда не увижу твоих. Трёхсотлетний опыт полетел к чертям, после одного совместно прожитого года. Так что, считай, ты лихо изменила меня. Он вдохнул её запах, такой знакомый и желанный, от которого голова идёт кругом. - Впрочем, мне жаль, что не до конца. Твоя вера начала возрождать во мне человека, перекраивать меня заново, делая лучше, правильнее, чище. Я должен был стремиться к идеалу, коим была ты, чтобы хотя бы стоять в тени твоего пьедестала. Но нам не хватило времени. Сейчас я жалею о каждой минуте, о каждой упущенной возможности встречи с тобой. О том, как безжалостно мало времени выпало для нашего счастья. Я бы хотел другого финала. Я бы начал всё заново, перевернул на новую страницу и писал бы нашу историю другими чернилами. Но одно осталось бы неизменно. Я всегда был бы верен тебе. Потому, что мои чувства к тебе не имеют срока годности. Я люблю тебя, Белль. Всегда любил и всегда буду любить. Румпельштильцхен коснулся её губ своими, не торопясь, осторожно и нежно, словно целовал хрупкую статую, которая от любого неосторожного прикосновения может рассыпаться в пыль. Ласковые нежные губы девушки, словно бутон алой розы были нежны и податливы. Сладкий вкус оставался после них, и мужчина ощутил себя так, словно только что попробовал самый отборный цветочный мёд. Он почувствовал странную волну, как будто поток воздуха в одно мгновенье захотел разрушить столь трепетный момент. Мужчина всё же оторвался от губ девушки, с грустью заглядывая в её спокойное лицо. Спустя секунду он забыл, как дышать. Белль раскрыла свои сахарные губки и сделала глубокий вдох, словно только что вынырнула из воды после длительного погружения. Она приподнялась на постели, одновременно открывая глаза и оглядываясь вокруг. - Румпельштильцхен? – удивлённо улыбнулась она. – Мы в больнице? Он недоумённо моргнул пару раз, надеясь стряхнуть с себя утопичные видения. Но даже после этого сидящая перед ним девушка казалась вполне реалистичной. - Белль? – его голос вновь сделался неестественно низким и хриплым. – Ты…живая. В голове вдруг всё прояснилось, он чуть не хлопнул себя по лбу от досады. - Но почему же раньше не сработало? – его мысли вылились вслух, и было поздно их сдерживать, когда мужчина осознал, что крепко впился пальцами в плечо девушки. - Румпель, что произошло? – обеспокоенно спросила Белль, протягивая ладонь к лицу Тёмного. Её прикосновение заставило его вздрогнуть, но не отстраниться. Слёзы скопились в уголках его глаз, пока мужчина рассматривал девушку, сидящую перед ним. Больше он не мог вымолвить ни слова, и лишь молча поймал её руку. Поднеся её к своим губам, Голд запечатлел нежный поцелуй на тонких девичьих пальчиках. Он долго не мог оторваться от неё, хотя бы просто посмотреть ей в глаза. - Румпель, прошу тебя, только не молчи, - девушка бросилась к нему на шею, прижимаясь всем телом. Мужчина обнял её в ответ, зарывшись носом в каштановые кудри, такие мягкие и привычно родные. - Я всё объясню тебе, Белль, - прошептал ей на ухо Тёмный. – Всё. Только больше никогда не покидай меня. - Я люблю тебя, Румпельштильцхен, - она чуть отстранилась только для того, чтобы наконец-таки заглянуть ему в глаза. – И ничто не заставит меня перестать тебя любить. - Я тоже, милая, я тоже, - последнее, что успел ответить ростовщик, прежде чем возлюбленная увлекла его в новый горьковато-сладкий поцелуй.***
- Ты уверена, что тебе не нужно пару дней отдохнуть? – недоверчиво спросил Голд, подавая руку девушке, чтобы помочь встать. - Я в полном порядке, - заверила та, лучезарно улыбаясь. – К тому же у меня было слишком много времени, чтобы отдохнуть. Это даже неприлично столько валяться в постели. Она уверенно стала на ноги, почувствовав при этом лишь небольшой приступ тошноты. Однако Белль и вида не подала, что что-то всё же доставляет ей дискомфорт. Девушка просунула ладошку под локоть Румпельштильцхена и, ласково чмокнув его в щёку, поспешно добавила: - Пожалуйста. Мне не терпится вернуться домой. - Как пожелаешь, милая. Маг улыбнулся ей в ответ, стараясь не выдавать своё волнение. Всего несколько минут назад он думал, что навсегда потерял её, а сейчас они вдвоём уже направляются домой. Белль выглядела вполне здоровой, только уж очень бледной, но это легко можно было списать на последствия проклятия. Румпельштильцхен понял, насколько много новых вопросов возникло перед ним. Ведь почему поцелуй истинной любви не сработал в первый раз? Он и сейчас, и тогда также сильно любил Белль. «Возможно, - думал маг, - причина именно в остановке сердца. Быть может, именно то, что я выловил момент, когда Белль уже была мертва от проклятия, и принесло нужный результат». Мистер Голд незаметно тряхнул головой, отгоняя подобные мысли. У него ещё будет много времени, чтобы поразмышлять над этим вопросом. Они прошли сквозь живой коридор удивлённых медиков, ни сказав ни слова. Кто-то из медсестёр громко вскрикнул, кто-то кинулся сообщать доктору Вейлу, а кто-то просто замер от удивления. Румпельштильцхен невозмутимо продолжал свой путь, не взирая на окружающих, ведя под руку смущённую Белль, которая всем приветливо улыбалась. На одном из поворотов они столкнулись с доктором Вейлом, спешащим к ним на встречу. - Мистер Голд! Мисс Френч! Но как? - Магия, доктор Вейл, как вы и говорили, - усмехнулся ростовщик, обняв девушку и притягивая ближе к себе. - В таком случае, я… рад за вас, - Виктор выдавил несмелую улыбку, покосившись на Белль. – Мисс Френч, Вас точно ничего не беспокоит? - Всё отлично, доктор, Вам не о чем беспокоится, - девушка переглянулась со своим сопровождающим и получила одобрительный кивок. - Доктор Вейл, подготовьте, пожалуйста, документы Белль на выписку, - вежливо вмешался ростовщик. – Я заберу их завтра, а пока позвольте нам удалится. - Да-да, конечно, всё будет готово, сэр. Доктор Вейл ещё несколько секунд наблюдал за удаляющейся парой, как загипнотизированный, не отводя глаз. Это было более чем странно. Не далее, как полтора часа назад он самолично диагностировал смерть мисс Френч, по факту остановки сердца. Так почему же она так легко и свободно сейчас под руку с Румпельштильцхеном направляется домой? Причиной тому может быть лишь чудо. Да, верно, оно и случилось. Тем временем мистер Голд, посадив Белль в свой кадиллак, почувствовал вибрацию в кармане пиджака. Он достал телефон, где на дисплее высветился номер мисс Свон. - Я Вас слушаю, шериф, - садясь за руль, произнёс мужчина. - Голд, где Вы? – привычный громкий голос Эммы, с присущей небеспочвенной претензией, когда дело касалось Тёмного, прогремел на другом конце провода. – Дэвид сказал, что Вы живы и в больнице, Вейл выдал нечто нечленораздельное про воскрешение и Ваш дом. Так что происходит, чёрт возьми? - Успокойтесь, мисс Свон, я всего лишь забрал из больницы Белль, - маг растянул губы в довольной улыбке, оборачиваясь к девушке, сидящей рядом. – И да, мы едем домой. - Белль? В смысле она жива? – крик спасительницы приобрёл нотки удивления. - Да, дорогуша, вполне себе, гораздо лучше брата Франкенштейна, - за эту фразу мужчина получил укор от Красавицы в виде лёгкого шлепка по плечу. – Бейлфаер с Вами? - Он рядом, да. Что-то передать? - Скажите ему, мисс Свон, что мы ждём его сегодня вечером на ужин, - Голд задумчиво прищурился, не пряча довольную улыбку. – Скажем, в восемь. У нас дома. Ему стоит кое с кем познакомиться. Не дожидаясь ответа, он выключил телефон, отправив его обратно в карман. - Значит, ты нашёл сына? – подвела итог Белль, кладя свою ладонь поверх его руки. - Да, - кивнул Тёмный, избегая встречи взгляда с девушкой. - Но что-то не так, - она подозрительно прищурилась. – Что не так, Румпель? - Белль, - мужчина растянул её имя, словно оттягивая момент, когда нужно будет сказать то, что думает. – Ты должна знать… Есть одна мысль, которая гложет меня. И я не знаю способа избавиться от неё. Я так долго искал сына, и уже не боялся использовать любые средства для этого. Я вернул в Сторибрук магию, тем самым поставив тебя под угрозу. И там в лесу… Я мог так легко потерять тебя, пули, пущенные Крюком несли в себе проклятие. Спасти тебя от него не было возможным. Тут подвернулась Кора, предложившая сделку. Я повёлся, ведь мне представился шанс найти Бея. Но для этого мне пришлось отказаться от тебя. Он замолчал. Пару секунд маг просто вглядывался в лобовое стекло, прикусывая нижнюю губу. - Белль, - мужчина обернулся к ней, застав её тревожный взгляд. – Моя милая Белль, мне пришлось пожертвовать тобой, чтобы обрести сына. Я не понимаю, как… Но найдя Бея, я понял, что не смогу восполнить им пустоту в моей душе, образовавшуюся, когда не стало тебя. Моя жизнь потеряла смысл, даже возвратив то, что так давно было утрачено. Я жалел об этом, а сегодня, мне сказали, что твоё сердце больше не бьётся. Румпельштильцхен моргнул, и слёзы, так давно сдерживаемые всё-таки хлынули из глаз. Хрупкая капелька покатилась вниз, проделывая влажный путь вдоль небритой щеки. Мужчина ощутил ласковые женские пальчики, стирающие влагу с его лица. - Румпель, - тихий шёпот девушки позвучал так нежно и близко, - если ты думаешь, что виноват в чём-то передо мной, то это далеко не так. Ты должен был найти сына. Ничто не должно было тебе помешать. И я в том числе. - Как же ты до можешь до сих пор оставаться со мной? – он поймал её руку и прижал к губам. – Я восхищаюсь тобой, твоей любовью, твоей храбростью, твоей самоотдаче. Как ты смогла отдать своё сердце мне? Я и помыслить не мог о таком счастье. Чудовище не может быть достойно твоей любви. - Ты не чудовище, сколько раз говорить, - с ласковым укором произнесла она. – И сейчас ты более, чем похож на человека. Сейчас ты и есть самый настоящий человек. Ты плачешь. А слёзы – самый верный признак наличия души. Твоя душа не такая тёмная, как ты думаешь. Абсолютная тьма не способна на это. Ведь плакать – значит иметь то, что боишься потерять. - О, Белль, - мужчина притянул её к себе, крепко обнимая. – Я очень боюсь тебя потерять. - В таком случае, тебе не о чем волноваться. Я никуда от тебя не денусь. Девушка погладила его по волосам, мечтательно улыбнувшись. - Так значит, ты решил познакомить меня с сыном? - А ты не хочешь? – неуверенно произнёс маг, отстраняясь от девушки. - Отчего же? Я была бы только рада. Она расправила складки своей юбки, и беспечно добавила. - Ужин, говоришь? - Именно так, - неуверенно подтвердил Румпельштильцхен. - Тогда нам надо поторопиться, - она подняла глаза, засмотревшись вдаль. – И нужно заехать в супермаркет. Я правда ещё не продумала меню, так что сориентируюсь по ходу. - Белль, тебе незачем хлопотать, - заметил мужчина, заводя машину. - Везите, мистер Голд, - наигранно серьёзно приказала Белль. – Мне не хотелось бы предстать перед вашим сыном с недопечённым пирогом и в одном халате. Разве тогда он одобрит мою кандидатуру? - Пирог – это очень весомый аргумент, мисс Френч, - шутливо ответил Тёмный. – Кстати, Вы не хотели бы сменить фамилию? - А есть варианты? Румпельштильцхен не обернулся, но точно знал насколько удивлена Белль. Маг лишь широко улыбнулся. - По-моему, «миссис Голд» звучит неплохо, - предположил он. – Подумайте об этом на досуге.