8 октября 2013 Дорогой друг! Обращаюсь к тебе потому, что она сказала: ты способен выслушать и понять. Не старайся, пожалуйста, вычислить, кто она такая, а то, чего доброго, вычислишь и меня, а мне это ни к чему. Людей я буду называть вымышленными именами или описательно, чтоб ты меня не определил. С этой же целью не указываю обратный адрес. Без всякой задней мысли. Честно. Просто мне нужно убедиться, что где-то есть человек, который способен выслушать и понять, да к тому же не стремится трахнуть все, что движется, хотя мог бы. Короче, я надеюсь, что такие люди существуют. Мне кажется, ты лучше других сумеешь понять, поскольку ты, по-моему, живая душа и ценишь все, что за этим стоит. Во всяком случае, очень надеюсь, потому как другие обращаются к тебе за поддержкой и дружбой. По крайней мере, так я слышал...
Старшая школа редко оправдывает твои ожидания, и Кенсу как раз относится к числу тех, кому быть старшеклассником не понравилось. Потому что все — даже те, кого ты раньше считал приятелями, — в старшей школе вдруг исчезают. Взять даже Чунмена. В средней школе он был отличным парнем и единственным, с кем Кенсу проводил все свое свободное время. Ким все время ходил со старым отцовским кассетным плеером. Так лучше звучит, говорил он, хотя винил ему нравился тоже. Это было странным, и некоторые ребята над ним посмеивались, но Кенсу сказал, что отличаться от остальных — круто, как всегда ему говорила тетя Суен. Странно, но это помогло, и Ким больше не обращал внимания на чужие разговоры. Кенсу думал, что они станут лучшими друзьями. Так и было до истории с тетей Суен. Чунмен не был другом. Друзья не бросают в моменты, когда они нужны, верно? Кенсу помнит, как огорчился, когда ему сообщили ту новость. Но из-за тети Суен он все же огорчился больше. Или взять ту же Сучжон, которая дружила с Чунменом. В старшей школе это называют «встречаться». Звучит одинаково странно, как кажется Кенсу. До думал, что Сучжон теперь станет его другом, но как-то в коридоре она сделала вид, что они не знакомы. Впрочем, надеяться на нее было глупо: она похорошела, и у нее появилась грудь. Серьезно, девчонки становятся совсем другими, стоит только им начать носить лифчик. Кенсу как-то даже спросил у своей преподавательницы по анатомии, не влияет ли это на мозговую активность. Почему-то этот вопрос остался без ответа. Кенсу старается никуда не лезть, и это отлично получается, пока один из местных задир не решает самоутвердиться за его счет. К слову, старший брат Кенсу учил его самообороне, и бугай явно не ожидал, что ходячие «метр с кепкой» могут его отметелить. Так впервые Кенсу оказывается в кабинете директора. После этой истории на него до сих пор иногда косятся в коридоре. Во-первых, потому что первогодка отделал местного задиру, а во-вторых, потому что он расплакался сразу после этого. О последнем Кенсу хотел бы поскорее забыть. До в принципе мало что всегда волновало. Раньше это были лишь семейные вечера, уроки литературы и иногда футбол. Именно футболом Кенсу заинтересовался лишь потому, что его старший брат был в школьной команде, и они сначала ходили на матчи всей семьей, а потом уже вместе с Чунменом. Правда, брат уже года два как выпустился, а Чунмена больше нет, но привычка ходить на игры все еще осталась. Наверное, если бы чуть позже Кенсу спросили, он бы ответил, что именно эта привычка в корне изменила всю его пресную жизнь старшеклассника. На одной из игр было как никогда много зрителей. Обычно удавалось занять место на первых рядах, но Кенсу слоняется уже почти на протяжении всего первого тайма, пытаясь найти куда бы сесть. Спасение, как ни странно, приходит в виде высокого и очень громкого парня, который орет больше всех после уже второго гола их команды и возле которого может поместиться еще один человек, как минимум. К слову, До известно, что этот самый громкий парень является выпускником. Зовут его, кажется, Пак Чанель. Просто они посещают вместе труды. Кенсу уверенно направляется к Паку, который все еще продолжает пританцовывая скандировать кричалки. — Здесь свободно? Чанель опускает голову и пару секунд просто смотрит на Кенсу, пока последний не приподнимает вопросительно бровь, как бы намекая, что тот все еще не ответил. — Ах, да, конечно, — Пак широко улыбается и сдвигается, освобождая больше места. Все внимание возвращается к игре, но Кенсу отчетливо чувствует, что на него пялятся. Очередной глоток колы встает поперек горла, стоит До наткнуться на странную улыбку Пака слишком близко. — Прости, чувак, — без нотки вины в голосе произносит громкий парень, пока, кажется, выбивает душу из Кенсу, пытаясь помочь тому справиться с кашлем. — Мне просто показалось, что я тебя где-то уже видел. Ты ведь тот первогодка, который отметелил Большого Чона? Кенсу наконец удается тактично оттолкнуть тяжелую руку Пака. — Вообще-то, мы ходим вместе на труды. — Круто, я — Чанель, — протягивает руку тот, все еще широко улыбаясь. — Кенсу, — До пожимает большую ладонь и делает еще один глоток колы, чувствуя какое-то странное волнение. Это первое знакомство за долгое время. И даже громкость этой башни не смущает. — Го-ол! Да-а! Ну, может, только чуть-чуть, решает Кенсу, когда их команда забивает очередной гол, и Чанель на радостях приподнимает Кенсу как раз в тот момент, когда До хочет попить. Он не упоминает, что пятна от колы на куртке выпускника могут плохо отстираться. Пак возвращает его на землю и бежит вниз, сжимая в объятьях парня, который и забил третий гол под конец первого тайма. Кенсу чувствует, что вот именно сегодня произойдет что-то очень важное. — Любишь футбол? — интересуется невпопад Кенсу, наблюдая за тем, как все последующее время игры, Пак с блестящими глазами следит за полем. — Да, — хрипло отвечает Чанель, улыбаясь как-то криво и цепляя взглядом темноволосую фигуру на поле. — Я люблю футбол. Просто обожаю. А уже через некоторое время они вместе доедают пачку чипсов и радуются окончанию матча. «5:2» — в пользу их школы. — Мы идем поесть после игры. Если хочешь, можешь пойти с нами, — предлагает Пак, наклоняясь, чтобы перекричать радостные крики. Кенсу не спрашивает, кто — «мы». Он просто кивает, потому что то самое важное, о котором он думал не так давно, начинает происходить именно сейчас. И До убеждается в этом, когда подходит к раздевалке для игроков, чувствуя тяжелую руку Пака на своей шее. — Вы сегодня их порвали, детка, — Чанель громко бьет по заднице того самого парня, который подарил команде три сегодняшних гола. Лухан — капитан и один из лучших игроков, который перевелся только в прошлом году и, кажется, вообще раньше жил в Китае. Кенсу знает это, потому что был на самой первой игре этого парня с их командой. А еще Сучжон из-за него бросила Чунмена. — Съебись из нашей раздевалки со своими пидорскими штучками, Пак, — возмущается совсем не Лухан, а нападающий Чонин. Сам китаец лишь смеется и швыряет мокрое полотенце в Чанеля, выпроваживая их с Кенсу из раздевалки и прося подождать снаружи. Кенсу кажется, что его лицо горит. Потому что уже ходили слухи, а рука Пака все еще лежит у него на плечах. — Хэй, ты ведь все еще не хочешь сбежать? — насмешливо смотрит выпускник. — Кто это, Чанель? — Лухан уже одет и смотрит изучающе. — О, это Кенсу, он отделал Большого Чона. — Мы вместе ходим на труды, — исправляет До, отодвигаясь подальше от громкого парня. Но на его попытки забыть ту ситуацию всем насрать. — Большого Чона? Вау, — широко улыбается Лухан. — Я — Лухан, сводный брат этого идиота. Все становится на свои места, и Кенсу как-то даже спокойнее. — Ну вот зачем сказал? Ты бы видел его лицо до этого. — Хватит пугать парня и пошли уже наконец поедим, я голодный как слон, — Лухан показательно хлопает себя по животу и вырывает Кенсу из загребущих рук брата. — Ты любишь китайскую кухню? Я знаю отличный китайский ресторанчик неподалеку... Лухан еще что-то говорит, спорит с Паком, которому «надоела твоя китайская еда, я хочу мамину стряпню», а Кенсу просто идет туда, куда его ведут. Кажется, сегодня у него могут появиться друзья. Кто-то кроме учителя литературы и Чунмена, который бросил.25 ноября 2013 г. Дорогой друг! Ты знаешь, что такое «мастурбация»? Наверняка знаешь, ты ведь старше меня. Но на всякий случай объясняю. Мастурбация — это когда возбуждаешь свои половые органы, пока не достигнешь оргазма. Супер! Про это мне как-то рассказал Чанель. Помню, мы тогда сидели в том же ресторанчике, в который пошли в первый день знакомства. Тогда зашел разговор о девушках, а я сказал, что у меня никого никогда не было. Даже не целовался. Скажем так, Пак воспринял это как квест. Ты ведь знаешь, что такое «квест»? Так вот, теперь его главная задача — найти мне девушку. А иногда можно и то, о чем я писал выше. «Супер» — это я серьезно, кстати. Недавно я видел сон, и в нем были я и Лухан. Голые. Он нависал надо мной, а я без стыда его рассматривал. Наверное, мне нужно признаться ему в этом. Не знаю, к чему это я, но это не дает мне покоя...
— Кажется, у тебя действительно появились друзья, — госпожа До ласково гладит сына по голове, и Кенсу прячет телефон в карман, отослав Чанелю сообщение. Кенсу не уверен, но согласно кивает. Больше его ни о чем не спрашивают, лишь как-то обеспокоенно наблюдают за тем, как он старается по-другому уложить волосы. Выкрашенные совсем недавно в вишневый цвет. — Он точно попал в плохую компанию, — говорит тогда отец. — Может, просто переходный возраст? — это уже мать. — У моего братишки появилась девчонка? — сладко тянет старшая сестра и глупо хихикает, отсылая очередное бессмысленное сообщение своему парню. (Последний совершенно бесполезен, и До как-то даже хотел ему врезать, но этот придурок откупается новыми кассетами. К слову, Кенсу все еще слушает записи на старом плеере, а у дружка сестрицы неплохой вкус. Поэтому родители еще не знают, чем занимались у них на кровати в их отсутствие.) Мимо, думает тогда Кенсу на все их предположения. — Не забудь выпить таблетки, дорогой. До долго разглядывает пузырек и думает, будет ли ему слишком плохо, если после этого выпить алкоголь? — Хорошо, — он закидывает пару колесиков в рот и запивает водой. — В этом нет алкоголя, — утверждает чуть позже Чанель, подсовывая ему стакан с чем-то. Вокруг шум из разговоров, смеха и музыки. Кенсу не помнит, у кого именно они дома. Кажется, это какая-то выпускница собрала всех в честь успешного начала последнего их года в старшей школе, но До в принципе все равно. Он здесь только потому, что Чанель и Лухан сказали, что будет круто. — Отстань от него, — смеясь пихает Пака в плечо Лухан и садится между ними, закидывая руку на плечо До. — Если он будет сильно тебе докучать, просто позови меня. — Ты ведь и так рядом, — Кенсу говорит прямо и так честно, что Лухан тушуется и убирает руку. Чанель смотрит на них и усмехается — он кое-что понимает в этой лабуде. А вот то, что он предлагал Кенсу, оказывается реальной дрянью, потому Пак решает вылить это в ближайший горшок с каким-то растением. — Эта зелень стоит больше, чем все шмотки на тебе вместе взятые, — хмыкает Ким Чонин, который застает именно то, как Пак поливает подобие флоры в чужом доме. — Оу, посмотрите, кто у нас здесь, — Лухан вскакивает и сжимает Кима в объятьях, взлохмачивая идеально уложенные волосы. — Я убил на это гребаные полтора часа, — шипит брюнет, но не вырывается. И Кенсу кажется, что глаза того улыбаются. Он совсем не против избавиться от своей идеальности. На тот момент Кенсу еще не знает, насколько важной была эта мысль. Потому что все не совсем так. — Для меня старался? — Пак щурится и, как кажется До, нарывается на конфликт. — Иди к черту, — тихо кидает Чонин и отводит взгляд. Он кажется не таким смелым, как тогда, в раздевалке. — Тут все свои, развлекайтесь, — весело подмигивает Лухан и куда-то уходит. Чонин неловко мнется на месте какое-то мгновение и тоже теряется в толпе. — Вот же... — Чанель закусывает губу и довольно улыбается. Кенсу все еще ничего не понимает. — Ты ведь еще помнишь про мое обещание? До кивает, смутно припоминая, но его ответ никого не волнует, потому что Пак срывается с места, направляясь к каким-то девушкам. Это плохо, думает Кенсу. Это очень нехорошо, решает он, когда по обеим сторонам от него присаживаются особы, с которыми разговаривал друг. — Это Хэен и Трой, они обещали не дать тебе заскучать. Пак исчезает, а Кенсу не знает, что делать. — Как тебя зовут? — Ты ведь первогодка? — Какую музыку любишь? Та, что Хэен, сразу берется за дело, и Кенсу не кажется, что именно это ей нужно делать. Нет, он не слишком испорчен и ничего такого не подумал. Но, черт, серьезно? — Я люблю вишню, — говорит неожиданно Трой, и Кенсу внимательно на нее смотрит. Трой невысокая, не похожа на всех этих кукол с лодыжками обхватом с руку До, а еще у нее пирсинг на лице, красного оттенка волосы и ненастоящее имя, которое ей неожиданно идет. — Я — Кенсу, — кивает он ей и неловко протягивает руку. Девушка смотрит на нее несколько секунд, а потом громко смеется. Смеется и Хэен, которая протягивает ему стакан с соком. — Мне нельзя алкоголь. Девушки смеются еще громче. — Не беспокойся, алкоголя здесь нет. Да, это точно, убеждается Кенсу через несколько минут, когда перед глазами начинают летать вертолеты. Он не совсем понимает, что происходит. Ему задают какие-то вопросы, он отвечает невпопад. Музыка льется в уши будто через толщу воды, лица перед Кенсу словно мерцают. Как тв-канал в плохую погоду. До встает и бредет куда-то наверх, решая, что ему просто необходимо проветриться. Он заглядывает во все комнаты, которые попадаются. В ванной какая-то парочка принимает душ. Почему-то в одежде и прилипнув друг к другу. Еще две комнаты оказались заперты, а в третьей Кенсу видит еще двоих. Чанель прижимает кого-то к стене, и До узнает парня только по его любимой куртке. Пак спускается поцелуями ниже, и Кенсу видит, чьи именно ноги обхватывают талию выпускника. — Оу, — он застывает, заставляя увлеченных парней испуганно встрепенуться. Пак успокаивается, увидев именно его, а Чонин сильно пихает парня в грудь, запахивая расстегнутую рубашку. Кенсу решает, что пора сваливать, и на ватных ногах ретируется. — Ты не запер дверь, чертов идиот? — зло шипит Ким, и, кажется, хочет исчезнуть прямо на этом месте, ведь если только кто-нибудь узнает... — Брось, это ведь Кенсу, он ничего не расскажет, — Пак ласково гладит по бедру, но получает еще более сильный толчок в грудь. — Не подходи ко мне, — выплевывает Чонин и зло сверкает глазами. — Ты не смог даже запереть дверь, кретин. Ты хоть знаешь, что будет, если этот глазастый кому-нибудь проболтается? — Я все улажу. — Плевать, просто держись подальше. Чанель ловит Кенсу, когда тот пытается найти чай в холодильнике. — Черт, ты обдолбался? — Пак удивленно смотрит в глаза младшего и смеется негромко. — Ага. — Что тут у вас? — спрашивает Лухан, который будто выплывает из холодильника. — Луха-ан, — тянет Кенсу и хихикает. — Я тут не при чем, — поднимает руки Пак под грозным взглядом брата. — Кенсу, как ты себя чувствуешь? — ласково спрашивает Лухан. — Хочу китайский чай. Парни смеются. — В этом я мастер, подожди секунду, если только тут найдется все нужное. — Ок. — Кенсу, ты ведь понимаешь, что не должен никому рассказывать то, что ты видел? — спрашивает Чанель, и он выглядит необычно серьезным. — Чонин так не хочет? — Верно, но мне тоже будет лучше, если ты забудешь. — Почему? Вы чего-то боитесь? — Нам всем есть чего бояться, — Пак тепло улыбается и треплет волосы младшего. — Я никому не скажу, — обещает До и несколько раз кивает в подтверждение своих слов. — Спасибо, — Чанель долго смотрит на него нечитаемым взглядом и уходит. — Надеюсь, тебе пойдет обычный чай. Другого здесь нет, — говорит, кажется, с искренним сожалением Лухан, переключая внимание Кенсу на себя. — Ты красивый, — прямо говорит До. Потому что это правда, и это не дает ему покоя. Он выкладывает все, что захламляет голову. И про свой сон в том числе. Он просто чувствовал себя все это время в некоторой степени виноватым, ведь он видел его голым. Подумать только. Он говорит, даже не понимая, что именно, и не замечая, как щеки становятся мокрыми. Лухан обнимает крепко и не знает, что нужно сказать. — Кенсу, ты ведь понимаешь, что ничего не выйдет? — Потому что мы парни? — младший смотрит мокрыми глазами. — Но ведь это ничего не значит сейчас, можно просто никому не говорить. Лухан вздыхает и выпускает До из объятий, чтобы закрыть дверь. Становится тише, и Лухан перед глазами уже не кружится. — Ты скоро найдешь себе девушку, Кенсу. Это пройдет. — Найду? Как ищу ключи, когда теряю их? — Можно и так сказать, — Лухан чуть улыбается. — Ты понравился Трой. Может, стоит попробовать? — Попробовать — это когда надо целоваться? Лухан тепло смеется и говорит, что только если он захочет. — Я всегда хотел, чтобы это было с тем, кто мне действительно нравится. Старший закусывает нижнюю губу и долго смотрит, будто о чем-то размышляя. Он подходит к Кенсу и осторожно кладет руку ему на шею. — Ты мой друг, Кенсу. Младший замирает, потому что это впервые, когда его кто-то назвал другом после Чунмена. — Я просто тоже хочу, чтобы это было с тем, кто не обидит тебя и кто тебе нравится, ладно? Кенсу не совсем понимает, что это значит, но чуть кивает, смотря в почему-то влажные глаза старшего. А потом губы Лухана накрывают его, и все снова начинает кружиться. Прикосновения старшего осторожные и очень приятные. Как-то сестра Кенсу упоминала про бабочки, которые взлетают в животе в такие моменты. Тогда они всей семьей смотрели какую-то сопливую дораму, идущую по выходным. Но теперь Кенсу кажется, что это самое подходящее сравнение. — Кажется, я понимаю, почему Сучжон бросила моего друга, когда влюбилась в тебя, — отчего-то говорит Кенсу, все еще находясь где-то не здесь. — Наверное, мне стоит извиниться перед твоим другом. — Не беспокойся, ему уже все равно. Лухан смотрит долго и ничего не отвечает. — Ребята, выпьем за нашего нового друга. За тебя, Кенсу! — громко объявляет через несколько минут Чанель, и все согласно поднимают бокалы, повторяя за ним. Все улыбаются отчего-то дружелюбно, Чонина здесь нет, Чанель снова выглядит как прежде, а Трой подмигивает Кенсу, делая глоток вместе со всеми. Только губы Лухана все еще красные, а к нему на колени присаживается милая шатенка с бокалом шампанского. Кажется, именно она и затеяла эту вечеринку. А чуть позже Кенсу сидит за столом в комнате для гостей и пишет. Про все, что только приходит в голову, и еще про то, что стоило все же вернуться домой, а не оставаться здесь ночевать. Иероглифы растекаются, а мокрая бумага становится почти прозрачной, заставляя фразы на нескольких страницах накладываться друг на друга. Кенсу психует и вырывает листы. Хочется поскорее уснуть или просто оглохнуть. Потому что стены тонкие, а скрип кровати в соседней комнате режет слух. Кенсу чувствует, что его снова «накрывает», и даже письмо сегодня совершенно не помогает. Бабочки в животе отчего-то больно бьются о стенки, подыхая одна за другой с каждым низким стоном за стеной.5 декабря 2013 Дорогой друг! Отношения — такая сложная штука. Нет, серьезно, я не думаю, что вообще когда-нибудь смогу понять, почему люди всегда все настолько усложняют. Иногда я читаю все эти книги про любовь и представляю себя на месте героев. Последнее время я не замечаю женских персонажей, и все чаще вместо той же Скарлетт появляется парень. Наверное, всему виной то, что происходит сейчас у меня в голове. Или Чанель, который все еще расстроен из-за того, что я тогда застал их с Чонином. Лухан рассказал, почему Чонин рассердился. Наверное, я бы тоже был зол, если бы у меня был такой строгий отец. Но мой никогда не поднимал на меня руку. Кажется, даже старший брат больше подзатыльника никогда не получал, хотя он в школе был тем еще хулиганом. Так, к чему я вообще все это начал... Ах, да. Кажется, теперь я встречаюсь с Трой. Мы как-то все вместе ходили в кино, и она села возле меня. На середине фильма она положила руку на мою коленку, и, так как я растерялся, я не придумал ничего лучше, чем просто положить свою ладонь сверху. А потом она попросила ее проводить и сама поцеловала. Это было мокро, и у меня до сих пор смешанные чувства. После этого она всегда подходит ко мне в школе и просит ее проводить. Она всегда что-то рассказывает, а я просто слушаю. Она говорит, что именно поэтому я ей и понравился. Вау, представляешь? Я умею слушать. Лухан и Чанель говорят, что рады за меня. Но я почему-то чувствую, что что-то идет не так. И та девчонка, которая устроила ту самую вечеринку, теперь всегда ходит с нами. Она мне не нравится. Наверное, потому что она слушает ужасную музыку. Точно.
После той вечеринки все меняется как-то ненавязчиво. И вот уже Трой все время где-то рядом с Кенсу, обсуждая очередную книгу, которую кто-то из них прочитал. Кенсу всегда любил литературу, поэтому подобные разговоры были в радость. Еще и потому, что теперь он мог обсуждать книги с кем-то еще, кроме своего преподавателя по литературе. — Я рад, что ты послушался моего совета, — мягко улыбается Лухан. И Кенсу не знает, почему он не хочет, чтобы за него радовались. Чтобы Лухан радовался за него именно по этой причине. Чанель все время играет бровями, если Трой садится ближе на обеде или опускает голову на плечо До. Кенсу не совсем понимает, что этим хочет сказать Пак. — Ты ведь уже большой мальчик, Кенсу. Думаю, это взаимное желание, — он подмигивает и сует в карман какой-то блестящий прямоугольник. Чуть позже, когда госпожа До захочет постирать брюки сына, Кенсу придется краснеть, бледнеть и прятать глаза. — Кажется, пора поговорить с тобой о женщинах, сынок, — отводит его в сторону отец. — Мой маленький братик совсем взрослый, — воркует сестрица. И вроде как все должно быть отлично, но Кенсу чувствует себя странно. Ему совсем не хочется делать что-то из того, что он читал в книгах или смотрел в фильмах. Даже не хочется положить руку на коленку Трой, когда они сидят у нее в комнате. — Ты нравишься мне, Кенсу, — признается девушка, а До не знает, должен ли что-нибудь ответить на это. Почему-то в голову не приходит ничего путного. Поэтому он просто что-то мычит, а Трой смеется. — Ты не похож на остальных парней и не пытаешься залезть мне под юбку. Кенсу чувствует себя странно, когда рука Трой ползет по колену выше. — Я знаю, что у тебя еще не было девушки. Пальцы с черным лаком медленно расстегивают рубашку парня, не снимая, чтобы не спугнуть вдруг. Трой оставляет мягкий поцелуй на губах и спускается к груди. Кенсу закусывает губу и чувствует, как щиплет глаза. В тот вечер они лежат рядом, и Кенсу очень долго плачет. А еще он думает, что с этого момента у него больше нет девушки. Но ничего не меняется: Трой по-прежнему с ним, только больше не предпринимает попыток «перейти на другую базу», как любят говорить спортсмены из их школы. И До не знает, чувствует ли он радость от того, что у него вроде как все еще есть девушка. К слову, на днях намечается баскетбольная игра с соседней старшей школой, которая уже давно хотела отобрать у них первенство. Поэтому Чанель очень много пропадает на тренировках, а Трой, Хэен, Кенсу и та девчонка, на вечеринке которой они были, оказались ответственными за украшение зала. Последняя из перечисленных, имя которой Кенсу отказывается запоминать, теперь вроде как с Луханом. Иногда Кенсу хочется совсем не по-мужски ударить ее. Нет, это не из-за ревности. Друзья ведь не ревнуют друг друга? Просто она не достойна Лухана. Ей не нравится он сам, она без ума от Лухана, который капитан их футбольной команды. У нее в голове лишь картинка, которую можно показывать окружающим, а Лухан, на минуточку так, довольно популярен. Кенсу не понимает, почему друг не порвет с ней. Но ему очень хотелось бы, чтобы это случилось. — Так проще, она не требует многого, — поясняет Чанель, когда Кенсу делится с ним своими мыслями. — Она ему правда нравится? Пак смотрит тяжело, будто лезет не в голову, а сразу в душу. — А тебе Трой нравится? Кенсу ничего не отвечает, потому что подошедшая девушка утягивает До в спортзал вешать плакат. Чанель всегда все понимает и пытается приободрить, но Кенсу знает, насколько фальшивыми стали его улыбки в последнее время. Чонин пропал на неделю, и это было довольно странным, потому что он даже никогда не болел. И все, кто был в курсе, предполагали, в чем дело. Пак звонил по нескольку раз за день, но тот не брал трубку. Как-то он даже пробрался в комнату Чонина, как они часто делали до этого, но его чуть не выкинули в окно. Еще бы немного, и отец Кима застал бы ночного гостя. Чанель всеми силами делает вид, что ничего не происходит. — Такое уже бывало, в самом начале, — признается Пак, когда они уезжают далеко от города, чтобы отдохнуть от людей. — Он раньше даже не целовался, не надравшись или не обдолбавшись перед этим. Что-то типа «я не курю, но, когда выпью, могу сделать пару затяжек». Наверное, он думал, что невменяемость оправдает то, что он хочет подставить мне задницу. Чанель курит и выражается грубо. Кенсу видит, что ему очень больно, но не знает, как может помочь. — Чертов сукин сын просто трусит перед своим папочкой, — нервно смеется Пак и моргает, чтобы картинка перед глазами перестала быть такой мутной. — Кенсу, ты очень хороший друг. Пак целует его, и Кенсу отвечает, потому что он действительно хороший друг. Они целуются долго, почти не прикасаясь друг к другу, и До не знает, по чьей вине у поцелуев соленый привкус. — Спасибо, — говорит Чанель, когда они уже стоят возле дома До. Кенсу кивает, надеясь, что другу станет немного лучше. А потом Чонин появляется, и все боятся задавать какие-либо вопросы. Он идет по коридору тихо, не поднимая головы, и все видят, что у него на лице красуется большой синяк и разбитая губа. Чанель тогда забывает про всякую осторожность и подлетает к нему прямо возле столовой. — Не трогай меня своими пидорскими руками, — шипит Чонин, и дружки из команды дружно гогочут, обходя баскетболиста. Кенсу видит, как друг покачнулся, будто его сильно ударили в грудь. До не помнит, как оказался возле Кима, но он бьет со всей злостью и обидой за друга. Никто не успевает сориентироваться, все замирают, пока Чонин с пола ошарашено смотрит на невысокого парня. — Чертов трус, — выплевывает До и плачет. Он хочет врезать еще, но сильные руки перехватывают его. — Не надо, Кенсу, пошли. После этого на Кенсу снова все косятся в коридоре, но ему уже откровенно наплевать. Чуть позже, на очередной вечеринке, Чонин приходит снова. Они долго о чем-то говорят с Чанелем, а потом Пак обнимает его и улыбается. Спокойно, с облегчением и легкой тревогой. — Спасибо, — неуверенно говорит Чонин, когда Кенсу уже хочет в открытую высказаться. До тушуется и пораженно кивает. Мол, обращайся, если нужно будет снова вправить мозги. Оказывается, кто-то все растрепал отцу Чонина, и тот сильно его избил. Ким сначала испугался и захотел все прекратить, но потом понял, что был бы тогда последним дерьмом, да и сидеть на поводке у папочки осточертело. Поэтому он решил, что хуже уже не будет, и во всем признался. И в том, что все слухи являются правдой. И в том, что они с Чанелем встречаются тайно уже довольно долго. И даже в том, что драгоценный сынок господина Кима в принимающей позиции. Кажется, на памяти Кенсу это один из самых храбрых поступков. Отношения — все-таки сложная штука. Чанель был прав, когда говорил, что все чего-то бояться. Ради этих страхов приходится чем-то жертвовать, если не бороться с ними. Кенсу снова вспоминает тетю Суен.17 января 2014 Дорогой друг! Столько всего произошло, что я не знаю, с чего именно мне нужно начать. Наверное, с Рождества, которое прошло намного лучше, чем могло бы быть. За исключением того, что не было нашего «тайного подарка» с тетей Суен, и одного «происшествия» (я буду называть это так). Скажу лишь, что не все остались довольны, наверное. На каникулы все разъехались, и я очень скучал по ребятам. Все время я провел дома, читая то, что мне посоветовал учитель литературы. Я писал несколько сочинений на пробу, и он меня похвалил. Тетя Суен всегда говорила, что я стану настоящим писателем. Не знаю, выйдет ли у меня что-нибудь, но иногда мне до ломоты в пальцах хочется писать. Особенно про одного человека. Дорогой друг, ты влюблялся когда-нибудь? Я не знаю, что это за чувство, но, кажется, именно это сейчас и происходит. Не думал, что моя первая любовь будет именно такой. Но я пытаюсь с этим бороться. Лухан ведь говорил, что мы друзья. А друзья не встречаются, верно? Я бы хотел спросить у кого-нибудь совета, но не знаю, будет ли это правильным. Хэй, надеюсь, твоя первая любовь была более удачной. Хотя, может, и у меня еще не все решено. Как считаешь?
В доме Сохен — да, Кенсу пришлось запомнить ее имя, — сегодня немноголюдно. Ведь скоро Рождество, и они собрались в своей небольшой компании, чтобы обменяться милыми подарками. — Уже есть планы на каникулы? — спрашивает Лухан. — Да, мы хотели съездить в загородный дом моих родителей. Должно быть весело, — щебечет Хэен. — С тем парнем, который клеился к тебе на прошлой неделе? Он просто хочет залезть тебе в трусы. Трой неодобрительно качает головой и устраивается удобнее возле Кенсу. Теперь все сидят по двое (кроме Хэен, парень которой сегодня работает), и До кажется, что они потеряли что-то очень важное. — А мы полетим в Китай. Отец давно взял с нас обещание, что это Рождество мы проведем все вместе, — улыбается Лухан, и Кенсу чувствует, что ему надо выпить. — Я думала, что мы будем вместе на это Рождество, — капризно тянет хозяйка дома и липнет ближе. Кенсу пьет из своего стакана, даже не замечая легкие поглаживания Трой, которая еще неделю назад предлагала провести вместе выходные. К слову, До все еще не думает, что его не «накроет» снова, если они зайдут чуть дальше. В последнее время подобное происходит очень часто. — «Правда или действие»? — предлагает Чанель после нескольких стаканов, и, кажется, ничей ответ ему не требуется. Да и всем как-то все равно после выпитого и парочки косяков. К слову, Кенсу уже не тошнит от этого, и он почти научился ловить кайф. Их всего семеро, но большинство старается выбирать действие. Кенсу тоже, потому что правду говорить никому не хочется. Особенно сейчас, когда ему слишком хорошо. Сначала все довольно безобидно: кто-то кукарекает, кто-то кричит на всю улицу неприличные словечки, а кто-то пьет залпом сразу два стакана. Но вот очередь доходит до Чанеля, и он, хихикая, выбирает Кенсу. — Поцелуй самую красивую девушку в этой комнате. Кенсу считает, что это нечестно, ведь Чанель знает правду, в отличие от Трой, которая жмется ближе, или остальных, внимательно смотрящих на него. Кенсу считает, что во всем виноват алкоголь и что-то веселящее, из-за чего перед глазами иногда взрываются салюты. Он просто встает и подходит к креслу, на котором сидит Лухан с Сохен. Девушка смущается и, кажется, думает, что из-за нее сейчас будут проблемы. Но проблемы лишь у Кенсу. И у Лухана, который широко распахивает глаза и еле заметно качает головой. Он понимает. Кенсу наклоняется, чуть промахиваясь из-за легкого головокружения, и тычется в уголок губ старшего. Все затихают, а До думает, что хочет простоять вот так как можно дольше. Романтики не выходит, и Кенсу понимает, что он натворил, только когда отстраняется. Сохен краснеет, ее трясет, и кажется, что сейчас она лопнет или бросится на Кенсу. Где-то за спиной хлопает дверь — Трой вылетела из комнаты. — Да ты рехнулся, — говорит Лухан, выводя свою уже начинающую возмущаться девушку. И Кенсу хочется умереть на месте от его взгляда. — Весело, — протягивает Хэен и бежит искать Трой. — Чонин, заводи машину, — мрачно бросает Пак и осторожно кладет руку на плечо Кенсу. — Мы отвезем тебя домой. — Я должен извиниться, — Кенсу хлюпает носом и злиться на себя. Потому что сейчас самый, мать твою, неподходящий момент для того, чтобы плакать. — Я должен все объяснить. — Не стоит, — мягко останавливает Чанель и обнимает, ведя к выходу. — Думаю, тебе нужно подождать, пока все утихнет. Кенсу не остается ничего другого, кроме как послушно сесть в машину. — А лицо той куклы доставило, — ухмыляется Ким и подмигивает Кенсу. Пак усмехается и неодобрительно качает головой, а До просто благодарен за поддержку. С этого момента Ким Чонин окончательно перестает быть мудаком в его глазах. *** Все каникулы Кенсу проводит в своей комнате. Он слушает записи, которые принес дружок сестры, читает книги и не может найти себе место. Брат, который приехал домой на выходных, пытается всячески отвлечь, но футбол только лишний раз навевает ненужные воспоминания. Чанель иногда пишет, как они проводят время в Китае, а от Лухана по-прежнему ни слова. А ближе к концу праздников, когда все уже возвращаются домой и Чанель обещает, что скоро обязательно заглянет к нему, Кенсу едет к тете Суен. Это впервые, когда госпожа До не отправляет вместе с ним. Хотя, это только потому, что она не знала о планах сына. Кенсу покупает цветы и берет с собой сборник, впервые записанный самостоятельно. Он сидит на земле и не знает, с чего именно нужно начать. Потому что накопилось столько всего, что нужно сказать. — Кажется, у меня появился тот «особенный человек», о котором ты говорила, тетя. Шепот исчезает в порыве ветра, который сдвигает букет цветов с гладкой мраморной поверхности. Кенсу кажется, что это было ответом. Он смотрит на сухую надпись и плачет. Кенсу рассказывает о своем самом первом дне в старшей школе. Рассказывает о том, какой у него хороший учитель по литературе и какие книги он прочел благодаря ему. О том, что происходит дома (не скрывая то, о чем не знают до сих пор родители; хоть кто-то же должен не одобрить поведение его сестры), о продвижениях брата с его командой. Рассказывает о своих новых друзьях, о Трой, о Чанеле с их с Чонином отношениями. И о Лухане. Кенсу захлебывается в словах, думая, что хочется исчезнуть. Внутри бушует уже привычный ураган непонятных эмоций. Кенсу «накрывает» снова, и он лишь краем сознания успевает отметить, что он утром не принял таблетки... — С ним уже все в порядке, — господин До успокаивает свою жену, смотря куда угодно, но не в сторону кровати отдыхающего сына. Его, посиневшего от холода, привез в больницу Лухан. Оказывается, Кенсу успевает набрать его номер, прежде чем отключиться. — Это должно было пройти с возрастом. Почему это не проходит? Господи, я не хочу, чтобы все повторилось опять... Кенсу приходит в себя медленно, внимательно осматриваясь вокруг и кривясь от жесткого ворса одеяла, касающегося кожи. Он чувствует, как сердце ухает куда-то вниз. Лухан смотрит обеспокоенно и оказывается рядом, стоит только ему заметить, что До проснулся. — Ты заставил нас понервничать, — говорит брат. — Сынок, представь, что было бы, если бы не твой друг, — это уже мать. А Кенсу молчит и не знает, что нужно делать. Потому что он впервые так боится, впервые кто-то еще узнал. И узнал именно Лухан. Хуже было бы только отбросить коньки прямо на могиле тети Суен. — Привет? — несмело говорит Кенсу. Лухан негромко смеется и трет лицо ладонями. Кажется, что-то резко меняется именно в этот момент. Пока где-то на заднем фоне раздается оглушительный шепот лечащего врача: он советует снова начать ходить к психиатру.1 июня 2014 Дорогой друг! Как бы я хотел быть старше. Чтобы мы выпустились вместе с Чанелем и Луханом. Потому что совсем скоро они поступят в университет, и мне будет совсем скучно. Потому что с Хэен и Трой я не знаю, о чем разговаривать (особенно после того случая на предрождественской вечеринке), а с Чонином мы совсем не близки. И единственным, с кем мне можно будет поговорить по душам, станет мой психотерапевт. Если честно, это кошмар просто. Перспективка весьма неулыбающаяся, потому что он только и делает, что спрашивает о моем детстве. Меня уже начинает мутить от этого... Извини, что немногословен сегодня. Просто у меня, кажется, начинается депрессия. А еще я все еще влюблен. У меня не получается с этим бороться. Это не так просто, знаешь.
Все становится на круги своя, только теперь Лухан смотрит совершенно иначе. Кенсу чувствует, что от этого делается намного лучше. Ведь теперь у них есть общий секрет, вау. — Мы идем в кино после занятий, ты ведь с нами? — Лухан легко улыбается и касается шеи кончиками пальцев. У Кенсу что-то щелкает. — Это точно хорошая идея? — он несмело смотрит в сторону щебечущих девушек. — Все нормально, ты ведь извинился. Да, Кенсу извинился. Он все еще помнит, как больно пришлось наступать себе на глотку, чтобы извиниться перед Сохен. Она даже поверила, что он поспорил с Чанелем на поцелуй (эту идею Пак предложил сам, и это сработало). С Трой все было намного проще, потому что Кенсу знал, что не может ей соврать. — Я знала, что все вы, милашки, с подвохом, — улыбается она беззлобно. — Хорошо, — в итоге говорит Кенсу, и Лухан широко улыбается. От каждой такой улыбки нехорошо, но именно она останавливает ужасные наплывы. С Рождества было еще два приступа, которые заканчивались, так и не начавшись. Потому что теперь у Кенсу есть свой собственный «якорь», и Лухан даже не представляет, как много может сделать его улыбка. Он просто всегда рядом, когда нужно, и не задает никаких вопросов. Чуть позже, после скучного фильма, Кенсу думает, что он редко когда ошибается в людях, потому что: — Она спала со мной все это время, пока ты пинал свой гребаный мяч, — заявляет какой-то парень, которого совершенно недавно приняли в баскетбольную команду. К слову, у него довольно большой потенциал, и, кажется, не один тренер это увидел, раз уже бывшая девушка Лухана выбрала именно его для игры на два «фронта». Кенсу кажется, что сейчас что-то точно будет, но Лухан спокоен. Он ухмыляется и лишь бросает разочарованный взгляд на девушку. — Я думал, что ты умнее. И в этой фразе столько всего, что даже Кенсу становится не по себе. Он никогда не видел, чтобы Лухан относился к кому-нибудь плохо. Казалось, он вообще на это не способен. Но, видимо, ангельское терпение тоже имеет границы. — Она тебе нравилась? — чуть позже спрашивает Кенсу, когда они приходят к ним для очередного вечера кино. Все сидят в гостиной, пока они с Луханом вышли подышать свежим воздухом. Он не уточняет, но Лухан понимает все сразу. Он присаживается ближе на скамейку и кладет руку на затылок Кенсу. Совсем как в тот раз, успевает подумать До. — А тебе Трой нравилась? У Кенсу дежавю, потому что перед глазами Чанель, который спрашивал то же самое. С разницей лишь в том, что теперь все это осталось в прошлом. И он качает головой. Потому что — нет, ни капли. Потому что все это время ему по-настоящему нравился именно он, Лухан. И старший будто чувствует то, что вертится в голове у До. Хотя, Кенсу уверен, что у него просто написано все на лице. Лухан целует уверенно, совсем не так, как в прошлый раз. И ссохшиеся бабочки возрождаются, ускоряя и без того неспокойный пульс. Лухан целует глубоко и так, что подгибаются кончики пальцев на ногах. Кенсу чувствует легкую эйфорию, и это несравнимо ни с чем. Даже с ощущением полета после «волшебных» таблеток, которые ему приходилось пробовать. С Луханом круче в сто раз, но Чанелю он об этом не станет, наверное, говорить. Друг и так все знает. — Ты ведь знаешь, что я скоро уезжаю, Кенсу? Лухан гладит щеку младшего большим пальцем, стирая влагу. Кенсу кивает, чувствуя себя просто отвратительно. — Просто пообещай мне, что ты не будешь плакать. Тем более по пустякам. Обещаешь? — он заглядывает в глаза, и, кажется, для него это действительно важно. Поэтому Кенсу кивает, прекрасно зная, что у него ни черта не выйдет. И Лухан тоже это знает. Они целуются еще очень долго, пока Чанель не зовет их смотреть-таки фильм. Никто ничего не говорит про то, что пальцы Кенсу переплетены с пальцами Лухана. Пак лишь показывает большой палец вверх и включает какой-то триллер, который они не успели посмотреть в кинотеатре. А позже, наверху, Кенсу чувствует, что можно стать бесконечным. Раствориться в ком-то. Ему впервые хочется сохранить как можно больше деталей, когда горячие руки касаются каждой клеточки тела. Кенсу нарушает свое обещание и плачет. Потому что это хорошо настолько, что становится больно. Лухан и Чанель поступают в университет в Китае, чтобы дальше продолжить дело отца. Они прощаются недолго, потому что, если честно, так все было бы гораздо хуже. — Мы будем писать друг другу тогда, когда захотим. Я всегда буду рад тебе, Кенсу, — говорит Чанель, крепко обнимая. Кенсу кажется, что он на грани, когда Лухан, никого не стесняясь, целует его. — Я всегда буду рядом, — шепчет он, прижимая так сильно, как только может. — Напиши о нас, как ты и хотел, Кенсу. Лухан улыбается, прежде чем скрыться в потоке пассажиров. Кенсу приходит в себя только когда Чонин зовет его в машину.23 августа 2014 Дорогой друг! Два месяца я провел в клинике. Только вчера выписался. По словам врача, родители нашли меня в гостиной, когда я, совершенно голый, сидел на диване и смотрел выключенный телевизор. Я молчал и ни на что не реагировал, так они сказали. Меня доставили в ту самую клинику, где я уже побывал в семь лет, когда умерла тетя Суен. Говорят, я целую неделю молчал и никого не узнавал. Даже Чонина, который приходил меня навещать. Знаешь, что самое гнусное? Слушать о себе так, будто тебе рассказывают о ком-то другом. Но мой психотерапевт помог мне разобраться в некоторых вещах. И я не знаю, от чего мне было больнее: от нахлынувших искалеченных воспоминаний или от слез матери, которая корила себя. Я теперь понимаю, что то, что мне чудилось по поводу тети Суен, оказалось правдой. Не знаю, злюсь ли я на нее. Мне теперь просто все равно. Главное, что скоро новый учебный год и зимние каникулы. Лухан и Чанель обещали приехать и привезти сувениры. Чанель сказал, что для Чонина готов оторвать даже кусок китайской стены. Они все еще вместе, и мы с Чонином вроде как подружились, кстати. Не переживай, если это будет мое последнее письмо. Просто знай, что у меня теперь все хорошо. Мы ведь бесконечны, помнишь? Счастливо. Кенсу