Мое сумасшествие

Что же есть мое сумасшествие? Задаюсь этим вопросом из раза в раз, но никак не могу найти ответ. Возможные варианты крутятся в голове, перемешиваются, изменяют друг друга и лишь запутывают меня. Я тянусь в пространство без света и звуков, надеясь хоть там обрести гармонию, необходимую для разъяснения моих чувств. И все тщетно. Я думаю об этом каждый час, минуту, секунду, и забываю, как только вижу его после концерта. Капли пота блестят на красивом лице, губы приоткрыты, и он рваными вдохами втягивает через них воздух; походка неровная, его слегка заносит, поэтому он придерживается за стены и так идет в гримерку. Я все это время иду рядом с ним, чтобы в нужный момент заботливо подхватить, только это не нужно, а мысли мои совершенно не здесь. Они уже в его квартире, куда, я уверен, мы поедем, как только все закончится. Так происходит всегда, и каждый раз я думаю: «Зачем?». И снова теряю суть вопроса, стоит только мне переступить порог уже знакомого жилища. Мои руки подрагивают, когда я запускаю ладони под его футболку, а в голове снова хаос и неразбериха. Сознание отключается в мгновение нашего поцелуя: он притягивает меня за волосы, вынуждая наклониться, и я уже не способен на связные мысли. Так кажется всегда, но потом я думаю опять, блуждаю в лабиринте вопросов, и при этом продолжаю захватывать его губы, кусать, оттягивать, упиваться их бесподобным вкусом. Перехожу к шее, касаясь ее слишком нежно, а его руки уже тянут с плеч мою рубашку, и я сам откидываю ее в сторону. Сходит ли он так же с ума? Я хочу спросить, но рот занят изучением давно знакомого тела. Правда, я уже знаю, что если оторвусь хоть на секунду, то вопрос растворится, как крупинка сахара в кипятке, поэтому опускаюсь ниже, к уже обнаженному торсу, лаская грудь влажными поцелуями. Торопливыми, несдержанными. И пусть мне сейчас неудобно из-за разницы в росте, и спина болит в сгорбленном положении. Это все неважно, когда над головой вновь сбитое дыхание, а на плечах сильные пальцы, тянущие вверх мою майку. Знаю, как не терпится раздеть меня, чтобы касаться кожи безо всяких преград, быть еще ближе, поэтому поднимаюсь выше, набрасываясь на открывающийся навстречу рот, толкаюсь в него языком, подчиняя чужой, и, не останавливаясь, веду парня в спальню. Он сам снимает с меня очки, как только мы заходим в комнату, и откладывает их на тумбочку чисто на ощупь. Мои руки постоянно отвлекают и сбивают его, ноги заплетаются, и он идет за мной только потому, что не хочет разъединять наши губы. Знал бы он, что я сам не совсем понимаю, что делаю. Голова забита не тем, чем нужно, перед глазами тьма то ли из-за закрытых век, то ли из-за помутнения сознания, и я безумно хочу разобраться, почему делаю все это. Но не могу из-за доступного сейчас тела, из-за податливых губ, из-за этих горящих страстью глаз. Мне просто хочется любоваться всем этим, трогать, гладить и получать в ответ тихие постанывания. Я не чувствую времени, не воспринимаю окружающий мир. Для меня существует только этот человек, отдающийся мне с бесконтрольным желанием. Он заваливает меня на кровать, нависает сверху, и теперь приходит его очередь издеваться надо мной. Я прекрасно знаю, что он сейчас будет делать, и от этого хочется сразу распрощаться со всеми думами, чтобы ничего не мешало полностью, с головой окунуться в ту реальность, которая будет разрушать меня, собирать снова, неправильно, ломать опять. А я буду медленно терять собственное «я», становиться тем, кем захочет этот неповторимый парень. Лучше него нет и не будет никого. Так почему же я продолжаю сгибаться под давлением нескончаемых вопросов вместо того, чтобы утонуть в наслаждении? Маленькие пухлые губы сжимают мои соски, посасывают, а руки уже блуждают по бедрам, подбираясь к пряжке ремня. Они расправляются со всеми застежками привычно быстро, сдергивают нижнюю часть гардероба, оставляя меня совершенно обнаженным под обжигающим взглядом. Как же хочется сгореть под ним, чтобы больше не пытаться разобраться в себе, а принять все так, как есть. Но не получается, и, подминая стройное тело под себя, я снова спрашиваю: «Что я чувствую?». Где? Где же те ответы, которые я ищу уже долгое время в затворах памяти? В уголках сердца? Внутри неспокойной души? Они не посещают меня, а все дальше заводят в тупик, когда я откидываю последнюю одежду и жадно сжимаю парня в руках. Он измученно стонет, и я больше не хочу ждать, прогоняю прочь все мысли, беру его с пылом, с безграничным вожделением. Кажется, я снова схожу с ума от жара, окутывающего меня; несдержанные вскрики будто наполняют уши, заглушая внутренний голос; пальцы, царапающие спину, словно прокладывают путь к моему сердцу. А оно все дико бьется в поисках решения, что делать. Он. Он мое сумасшествие, мое лекарство, мой ответ. Я не знаю этого точно, но думаю так, потому что такой вариант наиболее логичен и понятен. Но почему именно он? Почему я разрываюсь между желаниями трепетно обнять, нежно поцеловать его и взять со всей страстью? Это ужасно странно, но невыносимо приятно. Поэтому я раз за разом оказываюсь в этой квартире, набрасываюсь на него, мучаю себя цепочками непонятных мне вещей. И не могу поговорить, потому что боюсь узнать, что все, о чем я думаю, правда. Тогда все это потеряет смысл, изюминку. По крайней мере, мне так кажется. - Койю? - а? Что? Я просто задумался? - Поехали? Спрашивает так тихо, чтобы больше никто не услышал: они ведь не знают. А я засматриваюсь на красивое лицо и, кажется, оказываюсь под гипнозом темных глаз, но запоздало киваю и иду вслед за тем, кто рано или поздно сведет меня с ума. Но, в конце концов, я сам этого хочу. Так пусть мое сумасшествие не заканчивается никогда.