Ярость

      Гулкие шаги эхом раздавались в высоких каменных сводах Храма джедаев. Им, этим тысячелетним мраморным колоннам, было плевать на всё: на войну, на смерть, на боль, на любовь. Они были лишь молчаливыми созерцателями всей многовековой истории джедаев, и, к сожалению, не могли ничем поделиться со своими обитателями.       Асока понуро шла за своим мастером. Ей казалось, что стены Храма давили, хотели убить и без того уже сломленного падавана Скайуокера. Но она знала, что ему было ещё хуже. В этот раз всё было намного хуже! Асока вновь сделала это. Ослушалась его, что привело к ужасным последствиям. Погибли клоны, миллионы клонов, и только из-за одной ошибки одного коммандера! Но кроме клонов пострадали и сенаторы, которых они должны были доставить во дворец для переговоров, погибла Падме. Асока давно чувствовала некую связь между Амидалой и её мастером, которая была гораздо сильнее, чем дружба, но теперь, после катастрофы, она ясно видела глубокую кровоточащую рану на сердце Скайуокера. Он не сказал ни слова с тех пор. Ситуацию усугубляло и то, что из-за ошибки юного падавна пострадал Оби-Ван. Сейчас магистр находился в мед-отсеке, где над ним суетились доктора. Энакину не сильно досталось. Сила оберегала "Избранного". Асоку же спасло лишь то, что во время взрыва её накрыл кусок обшивки корабля, который в итоге и спас ей жизнь.       Падаван с учителем оказались в конце главного коридора, повернули налево, потом направо, двигаясь по хорошо знакомой дороге. Асока знала здесь каждый уголок: того паучка, свившего паутину у окна, след от светового меча, оставленный шаловливым юнлингом. Ещё один поворот и ученица уже входит в их с наставником квартиру. Дверь сзади неё закрывается и сердце юного падавана замирает. Энакин останавливается всего в нескольких шагах от неё. Он злобно сжимает кулаки. Асока не знает, что делать: проскользнуть ли мимо мастера в свою комнату, или же заговорить с ним. И то и другое кажется неправильным и девочка просто тихо стоит сзади учителя. Напряжение с каждой секундой неумолимо растёт. Асока ждёт, что вот-вот он обернётся и будет ругать её, кричать. Но криками не поможешь ни клонам, ни Оби-Вану, ни Падме...       Вот так и стоят мастер и его ученица. В давящем молчании. Похоже на затишье перед бурей. Асока не знает сколько прошло времени, может полчаса, а может всего несколько мимолётных секунд, но вдруг Скайуокер молниеносно разворачивается и его твёрдая рука, выкинутая для удара, встречается с карамельной щекой ученицы. У Асоки темнеет в глазах. Она падает на холодный пол. Кровь сочится из разбитой губы. Медленно, она поднимает помутнённый взгляд на учителя. В его глазах злость, ненависть и дикая боль. На этом Скайуокер не останавливается. Гнев полыхает в нем. Он наносит сильный удар сапогом в живот своей ученицы. Асока ахает, начинает задыхаться и вновь роняет голову на пол. Её глаза закрываются и она теряет сознание. Учитель ещё некоторое время стоит над еле живой девочкой, а потом, без капли жалости, уходит в свою комнату.

***

      Асока открывает глаза. В голове стоит протяжный гул, который всё растёт, не давая покоя тогруте. Вокруг тишина. Она давит. Темно. Внутри пустота. Где-то вдалеке девочка слышит шаги учителя, который в одночасье так переменился, и тогрута понимает, что причиной этих перемен была она сама, точнее, её поступок. Услышав, что Энакин подошёл к двери, Асока попыталась встать, но с удивлением поняла, что пристёгнута наручниками к спинке своей кровати. На пороге появился Скайуокер. Его вид напугал девочку. Красные, злобные глаза, взъерошенные волосы, трясущиеся от напряжения плечи. В руках он держал сложенный вдвое кнут. Губы Асоки задрожали, а глаза вмиг стали влажными. - У...учитель? Но мастер не слушал её. Он был зол. Он ненавидел своего падавана. С самого начала, брать её в ученицы было ошибкой, той роковой ошибкой, что стоила Падме жизни! Этого Скайуокер не мог простить ей. Он взмахнул кнутом и нанёс первый удар. Асока дёрнулась и закричала, но никто, кроме учителя, не слышал её. Стены Храма умеют хранить свои тайны. Энакин словно бы взбесился. Он наносил удар за ударом, пока Асока, дёрнувшись в последний раз, не затихла. Только тогда Скайуокер подошёл к ней и посмотрел на результат своей работы. Красные, кровоточащие полосы покрывали тело ученицы. Одежда на спине превратилась в клочья, а простыня сменила свой цвет с белого на красный. Как-то дико усмехнувшись, мужчина покинул комнату, закрыв дверь на ключ.

***

      Прошёл месяц. Оби-Вану стало значительно лучше. Повреждённая нога уже почти не болела, и он предпринял первые попытки снова ходить. Его расстраивало то, что никто его не навещает. Пусть Энакин до конца не оправился от потрясения, но Асока! Она всегда была очень общительной и обязательно пришла бы и заодно принесла вести о Скайуокере, а так же извинилась за свой поступок. За всё время она ни разу не появлялась, что было очень странно. Спустя несколько дней, едва Оби-Вана выписали из больницы, он сразу же отправился в квартиру своего бывшего ученика. На удивление там никого не было. Поскольку дверь была полуоткрыта Кеноби вошёл. В квартире царил хаос, пахло спиртным. Все двери были настежь открыты, кроме одной - двери в комнату Асоки. Оби-Ван подошёл и прислушался. Донёсся еле слышный всхлип. Подняв руку, он осторожно постучал. Ответом ему был протяжный стон. Нехорошее предчувствие закралось в душу Оби-Вана. Гнетущая тишина заставляла его нервничать. Он прислушался к Силе, но не увидел привычного, яркого свечения Асоки. Что-то явно было не так. Кеноби дёрнул ручку двери. Она была заперта на ключ. Почувствовав неладное, Оби-Ван, активировав меч, срезал замок и влетел в комнату. Его глазам предстала ужасная картина, от которой кровь в жилах остановилась. Тогрута лежала связанная на кровати. Всё её тело кровоточило, одежда превратилась в лохмотья, на полу лежал хлеб и опрокинутый стакан воды. Асока не плакала, нет, слёз больше не осталось. Оби-Ван сразу же бросился на помощь девочке. Он разрезал тяжёлые наручники, которые оставили глубокие раны на тонких запястьях тогруты. Асока похудела, на неё было больно смотреть. Казалось, что вот-вот она растает прямо на глазах. Магистр положил девочку на спину и завернул в одеяло. Увидев Оби-Вана, Асока слабо улыбнулась, но даже это лёгкое движение далось ей с трудом. Потеряв последние силы, она пала в спасительную темноту. Кеноби наклонился и поцеловал её в лоб, приговаривая: -Всё будет хорошо, Асока. Всё будет хорошо. Ему самому так хотелось верить в это, что убеждая Асоку, он начинал верить сам.       Сзади раздались шаги. Оби-Ван резко обернулся.На пороге стоял Энакин. Магистр сразу заметил перемены в своём бывшем ученике. Круги под глазами,трясущиеся руки, от него пахло алкоголем. Поняв, что это он виноват в том, что случилось с Асокой, Оби-Ван рассердился. - Ты - монстр, Энакин, - негодующе крикнул он, сжимая руки в кулаки. - Она это заслужила, - ответил каким-то безучастно спокойным голосом бывший ученик. Магистр кинулся вперёд на Скайуокера. Тот даже не сопротивлялся. Лишь отсутствующим взглядом смотрел перед собой, когда Кеноби сдавал его стражам. Полусумасшедшая улыбка бродила по его лицу.       Оби-Ван вернулся в квартиру и осторожно, как самый драгоценный хрусталь, взял Асоку на руки и понёс в мед-крыло. Все врачи были поражены тому, что Энакин сделал со своим падаваном. Едва магистр положил её на кушетку, как сотня дройдов и джедаев-лекарей принялись лечить её, прилагая все силы.       Вскоре раны начали затягиваться и уже через несколько дней Асока очнулась. Рядом непрерывно дежурил Оби-Ван. Увидев его, девочка улыбнулась. - Магистр, прошу, простите меня. Эти слова она хотела сказать уже очень давно. Грустная улыбка проскользнула в усах Кеноби. Со вздохом он произнёс: - Асока... Конечно, я на тебя не сержусь, - магистр взял её за руку, - я, я не знал о том, что Энакин делал с тобой. Э...это ужасно. Скажи,как давно это продолжалось? Оби-Ван коснулся больной темы. Глаза девочки стали влажными. Она покачала головой. -Примерно с тех пор, как погибла Падме... Оби-Ван ужаснулся. Два месяца, ровно два месяца тогрута находилась в заточении. От этой мысли по коже побежали мурашки. -Вы ведь не бросите меня, магистр? В глазах девочки было столько печали и надежды, что сердце Оби-Вана дрогнуло. Он нежно обнял Асоку, и, уткнувшись в монтрал, прошептал: - Конечно нет. Теперь ты мой падаван. Сквозь слёзы Асока улыбнулась и ещё сильнее прижалась к магистру. P.S. К удивлению Кеноби Энакина не изгнали из Ордена. Совет поспешил замять эту историю. И только шрамы на теле новой ученицы Оби-Вана напоминали о страшной трагедии. Вероятно, магистры боялись потерять такого сильного форсъюзера. Ведь многие до сих пор верили, что он был "Избранным". Так или иначе Скайуокер остался в Ордене, хоть доверие к нему и было подорвано. Оби-Ван больше никогда не говорил с Энакином. Учитель презирал своего бывшего ученика.