#Elbow – Great Expectations (Live at London O2 Arena, 2011)
Соленая пена мимолетно щекочет голые пятки, как маленький ребенок – ткнул разочек между ребер и убежал, тихонько смеясь, будто и не он совсем. Чанелю кажется, это – дурацкие ассоциации, остатки некогда такой же игривой детской души. Чанелю кажется, это нормально, что от нее что-то осталось. Чанель просто подбирает ноги и оказывается вне досягаемости, по-взрослому решая, что сделать. Взгляд еще некоторое время отчужденно наблюдает за потугами волн добраться до него, медленно возвращаясь к горизонту. Небо безразлично-серое. Море неприятно теплое. Монотонное угнетающее шипение желтоватой пены. Душа уже даже не воет. Это то состояние, когда изнутри словно вынули самую нужную мышцу, она просто поизносилась, сбоит, но все еще исправна, поэтому, пока кто-нибудь археологической кисточкой и смешными пластырями не поправит положение, ее приходится отложить, оставляя лишь безэмоциональные мысли и воспоминания. Чанель не в депрессии, нет, он просто ждет, когда ему вернут томление в грудь и искорки между пальцев. И Чанель не трус, совсем нет, он не сбежал, он просто чертовски устал и не может больше разговаривать. Только поэтому сейчас он пальцами ног перебирает влажный песок и задумчиво смотрит на альбатроса у кромки воды в каком-то богом забытом городе. В этом месте кажется будто многовековая скала осторожно обнимает двумя руками, соединяясь с величественным умиротворением угрюмого моря, образует непередаваемое чувство идеального одиночества. Чанель хватается за него, в бездумной инерции, надеясь постичь то самое «ma solitude, mon hermitage, mon repos» о котором думает почти постоянно. По утрам он гуляет по маленькому приморскому городу, оставляя в памяти усталые, злые взгляды, ребенка с пыльными коленками, скрипача с грустными струнами и красивыми глазами, тяжелый дым из приоткрытых губ под кипарисом. А когда солнце начинает таять, бредет, спотыкаясь о порожки, в свое спокойствие. Большего ему даже не надо, лишь бы без бесконечных "ты чего грустишь?", лишь бы без замечаний о том, что изменился, лишь бы без никому не нужных разговоров. Чанелю не нравится, когда кто-то копается в его внутреннем мире, игнорируя отчаянные отказы, окрыленный, несомненно, благой целью спасти чахнущего Вируса Счастья. Хочется ядом плеваться от этого прозвища. Ему не нужна помощь, он хочет сам, в единственно правильном для себя ритме разобраться в запутанном комке внутри. А может, до конца измениться. Это ведь ему решать, да? Путаясь в собственных мыслях и желаниях Чанель проводил в городе третий день, засиживась до глубокой ночи на найденном тихом, пустом пляже в объятиях скал и безразличном шептании моря. Но не сегодня.***
Парень тревожно вскидывает взгляд, когда из-за поворота слышится приглушенное бормотание. "Нет, пожалуйста" успевает пронестись в сознании, прямо перед "эээм что?". На сероватый песок, смешанный с маленькими камушками, осколками ракушек и бурыми водорослями, ступает беззаботная нога. Чанель вскидывает брови. Прямо сейчас в его уютный пустой мирок беззастенчиво вломился какой-то парень с огромным пляжным зонтом, под которым вышагивал, как под обычным. Парень красивый, думается сразу. Блондинистые волосы кудрявятся в некоторых местах, розовые, как будто детские губы, бледная кожа, совсем подростковая худоба и, в разрез со всем этим, слишком внимательный и серьезный взгляд из-под глянцевых ресниц. Чанель молчит, парень, все так же бурча что-то под нос, проходит мимо, кидая мимолётный взгляд на сидящую фигуру, и втыкает свой зонт в песок чуть левее и ближе к морю. Закат золотит пушистые тонкие волосы вокруг его головы. Чанель устало кладет подбородок поверх сложенных на коленях рук, смотрит прямо в глаза заходящему солнцу. - Море пахнет арбузом, вы знаете? - паренек оборачивается и действительно смотрит как ребёнок, который пришёл к родителю с открытием из серии "у божьей коровки на спине точки". Чанель вздрагивает от звука чужого голоса, думает, надо ли что-то ответить и не отвечает, задумавшись, снова глядя в одну точку. Парень чуть-чуть хмурится и внимательно смотрит на Чанеля, а потом отворачивается и, закусив губу, наблюдает за морем. Чанель очнулся от мыслей часа в два ночи в абсолютном одиночестве.***
На другой день Чанель доходит до пляжа и обнаруживает на нем вчерашнего парня, сидящего под веселеньким зонтом, с досадой он думает уже уходить, но тот вдруг оборачивается и вскакивает на ноги с криком "подождите". Чанель нервно теребит кольцо на пальце, вопросительно глядя на незнакомца. "Не лезь! Не разговаривай со мной, я не хочу, уйди" отчаянно бьётся в его голове. - Какие вам снятся сны?- Чанель думает, что ничего не понимает. - Что, прости? - Сны, ну же. Что вы видите по ночам? - парень закатывает глаза, - Ну что? - Ммм тебе не кажется, что это как минимум личное, а как максимум какого хрена вообще? - Чанель начинает сердиться, этот странный человек помешал его спокойствию, так ещё и несёт какой-то бред. Сны? Вы серьёзно? - Ой, я не подумал, - парень моментально серьёзнеет, - Ну, может, тогда познакомимся? Я Сехун - снова детская улыбка. "Господи, что за фрик?" думается Чанелю. - Чанель и прекрати уже выкать мне, я не старый. Сехун приподнимает уголки губ. Чанель думает, что напрасно. - Так, мы познакомились - Сехун задумчиво смотрит на Еля, а потом, будто решившись, говорит,- пойдем, я покажу тебе кое-что - слегка поджимая губы и случайно улыбаясь глазами. Чанель устало прикрывает глаза и закидывает голову назад. "Я просто хотел побыть один, разве это так много? Вот чего он от меня хочет? Подозрительный какой-то, не понимаю его. Хотя... Может согласиться? Ну а что терять? Я же хотел чего-то нового, может, надо просто пойти с ним?" Чанель думает, думает, время идёт, Сехун теряет терпение. - Нет, во второй раз ты меня не проигнорируешь- сердито бурчит парень, хватает Чанеля за запястье и с силой тянет за собой. "Ну ладно" думает тот и рассматривает синие ниточки вен под бледной кожей рук младшего. Возможно, это самое правильное решение в жизни Пак Чанеля. Он пока не знает. Его глубокофилософские мысли прерывает внезапный хитрый-хитрый со смешинками взгляд через плечо, после которого Сехун феноменально идиотски смеется и рывком срывается на бег. Чанель чуть не падает, путаясь в ногах и внезапно ловит себя на мысли, что почему-то тоже смеется, игнорируя сбитое дыхание и боль в запястье, за которое ухватился Се "Да что за дела?!" вопит сознание, "а не все ли равно?" еле слышно отзывается что-то, отчего внутри снова все холодеет. Через некоторое время, за которое Пак успел снова уйти в рефлексии, младший наконец резко тормозит, отчего Ель впечатывается в него, не успев сбавить скорость, зубы знакомятся с затылком напротив, "ай блин" звучит одновременно с полным страдания "ну черт". Сехун разворачивается, морщась и держась рукой за голову, Чанель мычит в зажатый рот, мысленно размышляя о самоубийстве. - Знал бы, что ты такой опасный раньше - ворчит Се. - Не говори - выразительно глядя. - Ой ладно, не для того тебя притащил - уже улыбается младший и шлепается попой на чуть влажную от росы траву, а Пак наконец осматривается. Они прибежали в... - Где мы? - О,это моё любимое место - довольно жмурит глаза Хун - старинный персиковый сад - Ель обводит взглядом по-сумеречному загадочные силуэты деревьев, величественных в своём вековом умиротворении, вдыхает плотный, бархатный воздух морской ночи, почти не слыша голос Сехуна - индейцы так чтили духов деревьев, считали их мудрейшими, мне кажется это неспроста, что скажешь? Деревья ведь живут дольше всего на этом свете, будь они людьми, точно были бы самыми мудрыми. - Где ты этого понабрался? - скептично щурит глаза Чанель, на что младший фыркает. - Начитался, злюка, головой надумал - Ель даже кивает,- Боже, прекрати уже улетать в космос, давай, садись - хлопая рукой по траве рядом с собой. Чанель садится, опираясь рукой позади себя, чуть морщась от того, как разом намокли штаны. Парень закрывает глаза и закидывает голову, устало думая, что зря он все это затеял, ничего не получится. - Напомни, что я вообще тут делаю? - Ищешь "solitude, hermitage и repos"- очень серьёзно звучит в ответ. Чанель медленно поворачивает голову в сторону Се и смотрит на задумчивого парня. - Ну и кто тебе это сказал? - Сехун поворачивается, с странным выражением лица, смотрит на старшего и усмехается. - Море нашептало - Чанель морщится. Сехун смотрит внимательно, не отводя глаз, а затем звонко цокает. - Перестань столько думать и вообще, мы не за этим пришли. - Ну а за чем мы пришли? - Сехун ложится на спину, устраивая руки на животе. - Смотри - с улыбкой. Чанель думает, что ладно, этот вечер не может быть более странным, да и терять ему нечего, поэтому тоже устраивается на спине и наконец видит. Видит бесконечную темноту, сверкающую вечно холодным превосходством, спокойную, невероятно и невыразимо прекрасную. Бесконечный хаос, замеревший на вечность. - Знаешь, когда я думаю о смысле слова "бесконечность"- внезапно глухой голос Сехуна,- Начинаю покрываться мурашками. Чанель кивает. - Ты умеешь удивительно не вовремя встрять с своими мыслями - смеётся, когда слышит фырканье младшего. - Много б ты понимал - обиженно бурчит Се, но Ель слышит улыбку в его голосе. - Ещё немного и будешь снова звать меня на "вы" - тоже улыбаясь. - Не дождешься - Сехун тихо смеётся, а Чанель снова ловит себя на том, что холодеет, от мысли о своей улыбке. Они лежат там ещё долго, до поздней ночи, пока тело не начинает дрожать от холода, тогда они решают дойти до своего пляжа и разойтись, а в сумке Сехуна волшебным образом отыскивается бутылка полусладкого, которое они кощунственно пьют из горла, закусывая крепким, чуть недозрелым персиком. Ночь вокруг мягкая, ощутимо плотная, с отголосками весёлой вечеринки где-то на побережье и явственным шепотом неспящего моря. Этот момент показался Чанелю единственно правильным.***
А потом, все так же правильно начало меняться. Чанель все так же днём бродил по улицам города, только теперь Сехун следил, чтобы он видел правильные вещи. Теперь Чанель видит как усталый взгляд встречается с счастливым детским и теплеет, видит, что скрипачу нужна только мимолетная улыбка с витой лестницы, густо обросшей пушистыми южными розами, чтобы его струны зазвучали с надеждой, видит, что провода чертят нотный стан прямо на небе, слышит музыку, что будет там написана и улыбается уже без боязни. Сехун лишь довольно смеётся уголками глаз. Они забираются на гору, чтобы лечь на краю пропасти, прямо над морем и дать громадным кучевым облакам рассматривать себя. - Кто ты, О Сехун - спрашивает как-то грустно Чанель, пока они лежат там. - Не все ли равно? - немного отчаянно звучит в ответ. А Елю внезапно хочется заплакать, так тоскливо на душе. Но потом Сехун говорит,- Смотри, вон, то похоже на тебя, когда ты хмуришься, видишь? И Паку становится смешно, потому что да, похоже, потому что Сехун, умеешь же ты, потому что ты прав, мелкий, не думать- правильно. А потом они бегут по зелёному склону горы вниз, до пещеры, про которую все знают, но мало кто видел, потому что облака внезапно стали мрачно-рваными, принося мимолетную, но сильную летнюю грозу. По пещере гулко разносится смех Сехуна и раскатывается веселый голос Чанеля, который достаёт из-за спины пушистый белый цветочек, умиленно протягивая его младшему,- Моя принцесса, примите этот дар моего сердца. Сехун фыркает,- Я тебе не принцесса, милый, я твоя большая ошибка.- Се отворачивается, пытаясь просушить волосы, а Чанеля что-то неприятно колет. Он ведь скорее всего прав. Они целуются под кустом цветущего каркаде, головами раскачивая огромные красные цветы, отчаянно с тоской жмурясь, в кулаки сжимая волосы на чужом затылке. Потому что этому будет конец, они точно знают, просто не думают. Сехун давно научился этого не делать, а Чанель лишь старается ему не уступать, возможно, что-то упуская. И теперь под огромным пляжным зонтом по набережной они ходят вместе, сидят на своём пляже вместе и смотрят на звезды, в отражении тихого моря вместе, молча, стараясь передать все редкими прикосновениями. Чанель - как он благодарен, как хотел бы, чтобы слова "конец" не существовало. А вечно за всех сильный Сехун закатывает глаза, реже - фыркает, но целует так трепетно, будто говорит "кто же знал, что все так будет. Не благодари, я буду держать тебя, всякий раз, когда пошатнешься". И они хватаются за это, в бездумном порыве отводя взгляд от будущего.***
Но потом… - Я бы остался Се - виновато хватая за подбородок, в попытке заглянуть в глаза. - Не смей оправдываться, мы знали, что так будет - Сехун даже сердится, хмурит брови, изо всех сил стараясь выглядеть взрослым человеком, который понимает, что все действительно должно быть так. В то время как внутри все обрывается, кричит, молит быть услышанным и не совершать таких глупостей. Сехун знает, что так надо, Сехун сделал его счастливым, хотя бы он должен уехать спокойным. Только в голове такого вроде разумного Сехуна никак не находится простая совсем, очень разумная истина. Чанель не уедет спокойным, его собранное по частичками, восстановленное, почти новенькое сердце уже бьётся в тревожной дрожи. Ничто не должно быть так. Но они прощаются, идут по набережной, под гигантским дурацким зонтом, Чанель тоскливо смотрит на море, а Сехун с грустной улыбкой на Чанеля. Он старается как можно сильнее сжать кулаки, чтобы старший ни за что не почувствовал дрожи. Вот только на автобусной станции его выдержка даёт небольшую трещину. - Сехун? - Береги его, Чанель, твоё сердце слишком большое, на его починку уходит много времени - парень вскидывает взгляд и сталкивается с глазами Чанеля. В этот момент в нем что-то обрывается, он нервно смеётся - В твоих глазах застряло солнце, а ты даже и не знаешь. Я, кажется, сошёл с ума. И Чанель хотел бы что-то сказать, но Сехун, вымученно улыбнувшись, махнул рукой и быстро ушёл, под своим дурацким зонтом, а Ель не посмел его догонять. - Молодой человек, вы едете? Чанель вздрагивает, бросая последний взгляд на море, сверкающее золотом солнца, встряхивает головой, напоминая себе, что Сехун учил его не думать. Тогда он улыбается и садится в автобус.***
Столица встречает Пака бездушной суетой, гудками машин, сыростью, рваным небом и вечеринкой в честь возвращения Вируса Счастья. Парень ловит себя на мысли, что даже немного скучал. От всех просьб об объяснениях он отмахивался "так надо было" и в итоге все скоро забыли о том, что вообще кто-то куда то пропадал. Жизнь поплыла своим чередом, лишь в блокноте между страниц лежал засушенный цветок каркаде, а сам Чанель приобрёл привычку засыпать под запись скрипки. И наступила осень, дожди не переставая заливали улицы жидкой ртутью, отражающей небо, в ответ на что город просто открыл зонтики. Но именно сегодня все было как-то, по-особому паршиво. Чанель ежился от холода, вздрагивал от капель, попадающих за ворот толстовки, и ледяными пальцами пытался чиркнуть зажигалкой. Пламя отказывалось заниматься, на что парень шипел и устало матерился. Чья-то несомненно бессовестная рука выхватывает несчастную зажигалку, ловко щелкая пламенем, прямо у кончика сигареты. Чанель жадно затягивается, прикрывая глаза и собираясь уже оглянуться на спасителя, но внезапно закашливается, резко открывая веки, потому что - Так какие вам снятся сны, Пак Чанель? - нахально, с приподнятыми уголками губ. Чанель надеется, что он большой мальчик и не раскиснет прямо здесь от облегчения и радости. - В последнее время мне снятся только большие красные цветы и блондин под кипарисом - Чанель улыбается, бесстрашно так, всем своим внутренним солнцем, а Сехун надеется, что его дрожащие губы не очень видно. - Эй, злюка, я скучал. - Заткнись, мелкий. Сигарета тонет в луже, где видно вершины домов и серое небо, а два парня в поцелуе, где дрожат губы и глупая улыбка