insomnia

      Дереку всегда очень тяжело заснуть.       Это началось, когда вся его семья, кроме Лоры и Питера, сгорела. Месяц после этого он не мог спать, потому что заместо обычных ничего не значащих снов, снились иные, где его семья раз за разом кричит его имя и просит помощи, пытаясь вырваться из огненного плена. Тогда он просто боялся засыпать.       Потом его жизнь просто шла под откос. Детишки, что появились в его жизни, не придавали уверенности в себе, а лишь заставляли волноваться в лишний раз. И спасибо Господу Богу, что он родился оборотнем и его нервные клетки имеют свойство восстанавливаться. Ведь эти дети делали всё, лишь бы лишить Хейла сна - не следили за своими поступками и брошенными не тем людям словами, из-за чего после Большому Дяде Дереку Хейлу всегда приходилось разбираться с их проблемами. Просто не было времени для сна, возможности, поэтому он засыпал только тогда, когда падал от боли в обморок.       Дальше были только потери. Ничего новоприобретённого. Все умирали и покидали его жизнь. И когда он даже сильно уставший ложился на свою кровать, он не мог заснуть. Перед глазами всегда стояли их лица, в ушах звенели их слова, а на кончиках пальцев чувствовалась предсмертная дрожь их тел. Это не позволяло спать, это заставляло чувствовать себя виноватым, это не позволяло взять его уставший ум даже звериной доле снотворного. Ничего не выходило. Никогда. И Дерек снова не спал, встречая и провожая луну.       Иногда Дерек мог лечь в свою кровать в десять часов вечера и встать с нее в десять часов утра, так и не поспав. Иногда, даже не закрыв ни разу глаза за двенадцать часов. Он ужасно хотел, но не получалось. Вечное Бревно Дерек Хейл на самом деле не был таким уж бревном, потому что обычно все эмоции градом сыпались на него ночью, в одиночестве, когда не надо было притворяться взрослым перед всей этой сворой детей с большими наивными глазами.       Когда он попытался вспомнить последний раз, когда выспался, и потерпел в этом полнейший крах, он решил обратиться к Дитону - тот должен был знать, что делать : он бы посоветовал пару настоек или какую-нибудь херовину в виде Ловца Снов, и Хейл снова бы мог чувствовать себя хорошо. Но и ветеринар развел руками, мол, прости, друг, твоя бессонница только от эмоций, а я в этом не спец. Ну да, конечно, не спец, - фыркал оборотень, - во всем спец, и только в этом нет.       Первым, кто всё понял, был Стайлз. Его сарказм был направлен только на хмурое и уставшее лицо оборотня, на его мешки под глазами и слабую сообразительность. Он говорил об этом, только когда они были наедине, а значит всё ещё немного заботился о мнении самого волка. Ежедневно он заводил свой разговор с: "Эй, Волчара, опять ты хмурый. Что, всё ещё воешь на луну ночами заместо того, чтобы спать?". И ежедневно получал подзатыльники.       Когда его силы начали уменьшатся из-за физической усталости, на его состояние обратил внимание и МакКолл - попросил обследоваться в областной больнице, на что Дерек попросил его заткнуть свой зубастый рот и убрать свой длинный нос из его дела. Хейлам никогда не прельщала чужая жалость.       Стайлз продолжал день за днем говорить о том, что это у Дерека нервное, получая на этот раз в нос.       Взрослые волки не страдают бессонницей от эмоций. Это просто... Возрастное. Ну уж точно не на нервной почве или чего-то подобного.       На второй стадии своей проблемы у Дерека начались галлюцинации. Вот о чём уж точно не должна была знать стая подростков, так об этом, поэтому он запирает себя в четырёх стенах, терпит фэйковые картинки снова горящих стен, снова разрезанной вдвое сестры, снова предающей его Кейт. Через день он идёт в подвал и запирается уже там - никто не должен слышать его крики о помощи, никто.       Питер никогда не умел держать язык за зубами, если то, о чем он намеревался рассказать всей округе, не касалось лично его - Дерек знал об этом, знал слишком хорошо. Он предполагал, что пусть он и попросит Питера молчать, тот так не поступит, а растреплет всем о том, что Дерек Хейл, мощный и взрослый, кажется, чуть-чуть умирает. Уже через час вся компания этих недоволчат стояла вокруг него и пыталась выяснить причины его состояния. Стайлз, конечно, говорил больше всех, поэтому был первым, кто полетел в этот день в стену. Больше никто не рискнул пошутить или попытаться как-то успокоить Дерека - ушли наверх и разговаривали там, как будто Дерек уже мёртв, поэтому сто процентно не услышит всю ту дурь, что они говорили.       Стайлз шутит по поводу того, что Дерек совсем свихнулся и пора бы его уже отправить в психушку, которая давно по нему плачет.       Ещё через три дня Питер подсыпает в чай племянника две звериных доли снотворного, потом, когда тот засыпает, вводит ещё немного снотворного внутривенно и жжёт в комнате вонючие веники каких-то трав, которые, по словам Дитона, обладали успокаивающим и снотворным действием. Помогло. Но только раз. Младший Хейл был не в состоянии выкачивать из своего тела ежедневно столько отравы.       Стилински-младший навязывается всеми возможными способами и путается под ногами у Большого Взрослого Волка, а потом предлагает напиться - если, конечно, алкоголь вообще берёт этих гребаных волков - ведь в этом нет ничего плохого, а расслабиться поможет. И они напиваются. Так сильно, что Дерек едва ли может держать себя в руках, но глаза предательски слипаются.       В тот самый момент, когда Хейл почти спит, Стайлз целует его. А потом они не спят целую ночь вместе.       Дальше - хуже - ещё неделя без сна. Снова всё то же самое - усталость, заторможенность, галлюцинации. Все волнуются и суетятся, Питер даже называет его "склонным к суициду", получая на это злой рык в ответ, потому что в таком состоянии и гнев сдерживать довольно-таки трудно. Стайлз шутит по поводу неразделенной любви и даже не догадывается, что совсем немного, но прав.       И всё по новой. Стайлз, пять бутылок стащенного подростком из магазина виски и проведенная вместе без сна ночь. Оборотню кажется, что это должно повториться ещё один раз и войти в привычку. Но потом он спит трое суток, и когда просыпается, чувствует себя так, будто проспал целый год.       Стайлз уезжает на три дня с отцом в лес, на пикник или что-то вроде того, и Хейл снова ночами забивает себе голову не тем. А когда тот приезжает, Дерек пытается понять, что он нашёл в этом мальчишке такого, из-за чего позволял себе страдать от бессонницы.       Взрослые волки не страдают из-за подростков. Они вообще не страдают.       Питер решает отреставрировать лофт и практически выгоняет племянника на улицу. "Не очень приятно, когда тебя выгоняют из собственного дома, Питер", - выплевывает Дерек в лицо родственнику и идёт к Стилински, потому что не собирался жить целую неделю в собачьем питомнике, до ближайшего мотеля слишком далеко, а у Скотта уже жил Айзек. Стайлз принимает его чуть ли не с объятьями, правда Дерек так и не понимает, почему.       Через месяц это становится уже традицией - приходить к Стайлзу в одиннадцать ночи, спать с ним на его кровати и возвращаться в лофт с первыми лучами солнца.

***

      — Господи Боже, Дерек, у меня уже даже не яма, а дыра на спине от твоего взгляда. — Стайлз фыркает и поворачивается к Дереку лицом, по-привычному вскинув одну бровь. — Я не могу так заснуть. Хочешь, чтобы я тоже немного пострадал от бессонницы?       — Заткнись хотя бы сейчас. — Хейл закатывает глаза и прижимает подростка к себе сильнее, потому что обычно, когда оборотень так делал, Стилински замолкал и засыпал.       — Я люблю тебя, — совсем сонно говорит парень в ключицу волка, после мягко целуя выпирающие косточки.       — Я люблю тебя, — эхом повторяет Дерек и засыпает. Впервые так быстро.