«Письмо».

В Мумбае лил дождь. Джай ненавидел дождь. Ещё больше он ненавидел мумбайские муссоны, застающие врасплох прямо посреди переполненной автострады, когда изнурительное почасовое простаивание в пробках в одно мгновение омрачалось ещё и безрадостной перспективой провести это время безвылазно в своём авто, разогретом, словно тостер, под палящим индийским солнцем. Единственное, что скрашивало мысли Джая об этой погоде — так это воспоминание о том, как однажды во время слежки они с Али провели целую ночь в машине под проливным дождём. Али болтал без умолку, рассказывая какие-то дурацкие анекдоты. Кажется, он умудрился тогда пересказать всю свою биографию за один вечер, и Джай был готов начать грызть обивку сидения от отчаяния, доведённый болтовнёй своего горе-напарника до безумства. Но отчего-то ему нравилось вспоминать эту ночь. Безлюдное шоссе, тишину ночных улиц и монотонную дробь дождя по лобовому стеклу... Взвод курка за спиной и тычок холодным дулом в затылок вернули его в суровую действительность. — У тебя есть две минуты, чтобы озвучить свою последнюю просьбу. Потом она тебе уже вряд ли понадобится. Искажённый механический голос позади него непривычно резал слух. — Письмо. Я бы хотел написать письмо. — Кому? Джай облизнул губы, замешкавшись. — Али Акбару. — Этому простачку, который постоянно ошивается рядом с тобой?! Ты действительно думаешь, что он сможет тебя спасти? — Я не хочу, чтобы он меня спасал. Я всего лишь хочу написать ему пару строк. Я могу это сделать? Джай попытался обернуться, но холод металла тут же предупредительно уперся ему в затылок, быстро разубедив в этом. — Пиши, — снисходительно ответил голос, и в ту же секунду на колени Джаю упали листок бумаги и ручка. — Только помни, что у тебя в запасе не больше двух минут. — Трёх, — машинально поправил Джай. — Хочешь поторговаться? — усмехнулся голос. — Мне это нравится. Пусть будет три. Но ни минутой больше. Джай взял в руки лист и склонился над ним. «Дорогой Али...» Нет, это как-то чересчур пафосно. Просто: «Али, здравствуй. Если ты читаешь это письмо, то меня, скорее всего, уже нет в живых. Ты, должно быть, удивлён... Признаюсь, я удивлён не меньше. Я всегда считал себя достаточно способным человеком, который может позаботиться о себе сам, но всё время упускал из виду тот факт, что я всего-навсего человек, а не супергерой. Для тебя это тоже новость, я понимаю. Ты привык считать меня бездушной скотиной и бессовестным начальником, раздающим тумаки налево и направо. Но это не так. Быть может, прозвучит слишком сентиментально, но, как ни странно, у меня тоже есть сердце. Ты знаешь об этом — ты же столько раз видел нас вместе со Свити. Я не хочу сказать, что я хороший муж или что-то в этом роде... Всё это было бы неправдой, потому что я неважный супруг, который целыми днями пропадает на работе, убегая от домашней ответственности. Которому легче прыгнуть с обрыва без страховки следом за преступником, чем почистить картошку к ужину. Который забывает про семейные праздники и годовщины, а затем делает вид, что так и было задумано просто потому, что не умеет извиняться. Да что тебе рассказывать! (Кажется, так ты всегда говорил?) Али, я давно хотел тебе сказать... Помнишь, ты как-то ответил, что ты всего лишь простой механик? Это неправда, Али. Ты не простой механик, ты — гений. И я имел возможность не раз в этом убедиться. Все машины, завидев тебя, приходят в исступлённый восторг, а уж то, что ты вытворяешь с мотоциклами... Никогда бы не поверил, что люди на такое способны, если бы не увидел своими глазами. Знаешь, без тебя не состоялась бы и половина моих операций, так что в том, что меня считают лучшим полицейским Мумбая, скорее, твоя заслуга, а не моя. Я говорю это от чистого сердца. Ты хороший парень, Али. Немного неотесанный и бестормозной, когда дело касается любви, но отсутствие девушки вовсе не твоя беда. Просто банальный недосмотр Вселенной: слишком сложное это дело — найти подходящую спутницу для такого потрясающего парня как ты. Я абсолютно серьёзен. Если не веришь мне, можешь спросить Свити: она в тебе души не чает. Для неё ты член семьи. И, честно говоря, для меня тоже. Прозвучит странно, но я уже настолько привык таскать тебе в участок морковную халву, что без этого ежедневного ритуала начал чувствовать себя ущербным...» — Джай усмехнулся и бросил беглый взгляд на ручные часы. — «У меня мало времени, извини. Всё, что я пытаюсь тебе сказать — это будь собой. Не меняйся, Али. Не для меня, не для кого-то другого. Тот Али, которого я знаю, настоящий фантазёр: он научил меня мечтать, быть более лояльным и терпимым. (Кстати, прости за тот фингал, что я поставил тебе в прошлый вторник. Но ты сам напросился). В общем, оставайся тем, кто ты есть, и будь уверен, что мимо твоего очарования не пройдёт ни одна девушка — это обещаю тебе я, «ACP» Джай Дикшит. Точнее, бывший «ACP». Иногда мне кажется, что в наш дом тебя привела сама судьба. Знаешь, я кое-чему научился у наших «соседей» воров: любая история жизни содержит чуточку драмы и чуточку вымысла — иначе какое же это будет представление? Жалкое, а не грандиозное. Но ты же меня знаешь: я всегда ставлю перед собой трудно достижимые цели. И дело вовсе не в азарте, Али. Дело в принципах. Ведь даже у воров они есть...» Джай на секунду задумался, а затем в последний раз сверился со временем на часах. «На этом всё. Прости за то, что был груб с тобой. Уходя из этого мира, мы, к сожалению, не можем с собой ничего забрать, но зато многое приобретаем. Например, дружбу. Дружба с тобой, Али, открыла мне глаза на многие вещи, и я искренне признателен тебе за это. Позаботься о Свити и о нашем с ней ребёнке. Если родится мальчик, я бы хотел, чтобы его назвали Фальту. А если девочка... ну, в общем, разберётесь. Удачи тебе, мой друг, и как можно больше тепла и солнца в твоей жизни. Твой верный партнёр, Джай Дикшит».

***

Али в глубокой задумчивости свернул письмо и отдал его обратно стоящему напротив генералу. — Ну, что? — тотчас спросил тот, вслух озвучив мысли всей оперативной группы, находящейся в комнате. — Он жив, — как ни в чём не бывало сказал Али и от скуки принялся крутить карандаш в руке. — Ты в этом уверен? — усомнился генерал. — На сто процентов, — не моргнув и глазом ответил Али. — Скажу больше: он сейчас в отеле «Гранд» в Гоа, притворяется инвалидом под чужим именем, а через девять месяцев мы с ним должны будем встретиться в Рио-де-Жанейро, если, конечно, его не убьют... — Что?! — опешил генерал и с недоумением уставился на такие же растерянные лица окружающих его агентов. — Бред какой-то... Как ты всё это понял? — Из письма, — усмехнулся Али и, взяв назад из рук генерала послание, прошёлся по тексту с короткими замечаниями: — Для начала, смотрите. «Знаешь, без тебя не состоялась бы и половина моих операций, так что в том, что меня считают лучшим полицейским Мумбая, скорее, твоя заслуга, а не моя. Всё, что я пытаюсь тебе сказать — это будь собой. Не меняйся, Али. Не для меня, не для кого-то другого. В общем, оставайся тем, кто ты есть...» Джай хотел, чтобы я вёл это дело и не уходил из полиции ни под каким предлогом. Дальше он пишет: «У меня мало времени, извини. Уходя из этого мира, мы, к сожалению, не можем ничего с собой забрать, но зато многое приобретаем. Например, дружбу.» Здесь он хочет сказать, что я единственный человек, которому он может довериться, поскольку даже его жена не сможет расшифровать этого письма. Ага, вот: «Ты знаешь об этом — ты же столько раз видел нас вместе со Свити. Для неё ты член семьи. И, честно говоря, для меня тоже.» Али сделал паузу, демонстративно переводя взгляд с одного полицейского на другого, дабы убедиться, что все понимают, о чём идёт речь, а затем продолжил. — «Знаешь, я кое-чему научился у наших «соседей» воров: любая история жизни содержит в себе чуточку драмы и чуточку вымысла — иначе какое же это будет представление? Жалкое, а не грандиозное.» Тут он намекает на то, что его «смерть» на самом деле трюк, который он позаимствовал из наших с ним бывших дел. В частности, из дела с загадочным вором, — едва слышно пробубнил Али себе под нос последнюю фразу, а затем снова продекламировал строки из письма: — «Ты же меня знаешь: я всегда ставлю перед собой трудно достижимые цели.» Думаю, этим он как раз хотел сказать, что попытается не только выжить, но и поймать всю банду, загнавшую его в угол. А уж я-то знаю его характер, поверьте! — разулыбался Али. — Да, но что насчёт отеля в Гоа, подмены личности и всего остального? — переспросил ошарашенный генерал. — Смотрите. «Дело вовсе не в азарте, Али. Дело в принципах» Это своеобразный отсыл к нашему первому делу, на котором мы с ним только познакомились. Там был парень, Кабир, который попытался ограбить казино туристического отеля «Гранд» в Гоа, даже когда Джаю стало об этом известно. Ключевыми словами здесь являются «азарт» и «принципы». — Но почему инвалид? — изумился генерал. — «Иногда мне кажется, что в наш дом тебя привела сама судьба. Прозвучит странно, но я уже настолько привык таскать тебе в участок морковную халву, что без этого ежедневного ритуала начал чувствовать себя ущербным», — Али специально выделил голосом последние слова в строчке, отчего все присутствующие тут же понимающе закивали головами. — Как зовут его нынешнюю личность, я не знаю. Но через девять месяцев, когда мы с ним снова увидимся, его будут звать Фальту. — Али пробежался глазами по тексту и вычитал: — «Позаботься о Свити и о нашем с ней ребёнке. Если родится мальчик, я бы хотел, чтобы его назвали Фальту.» Срок беременности — девять месяцев. К тому же, Джай знал, что у Свити должна родиться девочка, поэтому специально воспользовался возможностью назвать в тексте мужское имя. — Но ведь он говорил что-то и о девочке... — напомнил генерал. — Это на тот случай, если его убьют. — Али, вмиг сделавшись серьёзным, прочёл вслух последние слова Джая: — «...в общем, разберётесь.» В комнате воцарилась абсолютная тишина. — Всего один вопрос, братец Али, — с благоговением обратился к нему один из полицейских. — Как вы узнали о Бразилии? — А, это проще простого! — дружелюбно улыбнулся механик. — Джай заканчивает своё письмо словами: «Удачи тебе, мой друг, и как можно больше тепла и солнца в твоей жизни.» Наше второе с ним громкое дело затевалось в Рио. Он несомненно знал, что я сразу же вспомню о нём, как только прочту эти строки. Али вздохнул. — Значит, теперь ты знаешь, что надо делать, — генерал возложил свою ладонь ему на плечо и бодро по нему похлопал. Но, прежде чем Али успел сообразить, что его только что назначили главным ответственным лицом в этой негласной операции, — и сам генерал, и вся оперативная группа уже дружно скрылись из его нового офиса.