Глупый нефилим

Глупый нефилим. Первые слова, которые возникают в голове у Верховного Мага Бруклина – это чертовски хорошо звучит, чтобы не называть себя так каждые тридцать секунд – когда он видит охотника. Сумеречного охотника. Сумеречного охотника с яркими голубыми глазами, черными волосами – как же хорошо на этих волосах смотрелись бы блестки – и приоткрытыми губами, которые хочется укусить. Несколько раз. Сейчас же. Не столько в награду, сколько в наказание. Ведь нельзя так дышать, чтобы тебя все слышали. Нельзя появляться на вечеринке нежити и выбивать почву из под ног у Магнуса одним своим видом, от которого в голове одна мысль: разделяй и властвуй. Чужой глупый нефилим. Вторые слова, которые сразу делают Бейна злым и опустошенным. Потому что эта голубоглазая бестия смотрит не на него, а на заносчивого блондина, который смотрит на Клери. Хм, чертов любовный треугольник, в котором маленькому нефилиму нет места. Как и Магнусу. И он это понимает. И это чертовски глупо, он понимает, чертовски по-идиотски смотреть, как они уходят охотиться на вампиров, а потом целовать одну нимфу, мужского пола, с черными волосами, с голубыми глазами. Это глупо, но он – Верховный Маг Бруклина, его никто не осудит. Глупый нефилим. Первые слова, когда Магнус идет по коридорам Института. Здесь не место нежити, не место такому, как он. Не стоит думать, что Бейн этого не знает. Знает, ещё как знает. Прошлый опыт встречи с охотниками не принес ему удовлетворения, да и Мяо всегда был против них. Но Верховному Магу Бруклина, чертовски сексуально звучит, до этого нет дела. Он смотрит на бинты, на белую кожу и бледные губы, которые хочется целовать до появления пульса и жизни – и ему нет дела до всего мира. До подростков, которые копошатся, пытаясь найти нужные лекарства. До слишком понимающего взгляда девчонки, кажется, её зовут Изабель. До криков демонов – он слышит их, понимает, но это не угроза для Верховного Мага Бруклина, здесь должна быть барабанная дробь и угрожающий рык. Чужой глупый нефилим. Вторые слова, когда маг говорит девчонке, что эта бестия реагирует, взамен узнавая его имя. Ладно, ложь. Имя он узнал еще до того, как полез искать нимфу с голубыми глазами, пусть даже это были линзы. Алек Лайтвуд. Имя его семьи знает каждый, начиная от пяти лет и заканчивая восьмью столетиями. Не младший ребенок в семье. Старается быть первым везде. Имеет названного брата, парабатая – того самого блондина. Влюблен в него. Это раздражает – и да, Магнус никогда не признается, что взорвал несколько окон в больничном крыле, когда в бреду Алек назвал лишь одно имя: - Джейс… И точно не признается, что держал нефилима за руку, пока тот не стал открывать глаза. И точно выберет причину в беспокойстве о здоровье Лайтвуда, в долге ухода за больным, а не в том, что смотреть на то, как губы приобретают рубиновые оттенки, как дыхание выравнивается: будет так приятно. И уж точно никому не скажет, даже Председателю Мяо, что испытал прилив эйфории, когда Алек сжал его руку, открывая глаза цвета небесной лазури – и когда только Бейн успел стать романтиком. Глупый нефилим. Первые слова, когда Верховный… Магнус, обойдемся без пафоса, открывает дверь и видит Лайтвуда. Тот выглядит, как истинный сумеречный охотник: черная одежда, большие ботинки, от которых Бейна тянет блевать, клинки за спиной, руны, особенно привлекательно смотрится кончик одной руны на его шеи – хочется провести там языком, но Магнусу уж восемь сотен лет, он умеет контролировать глупые желания. - Где наш счет? Голос именно такой, каким и представлял его Председатель Мяо, именно он, потому что Магнус о таком голосе у нефилима и мечтать не смел. Хриплый, возможно от бега, разраженный, это уж точно не от Верховного Мага Бруклина, немного наигранности здесь не помещает, горький, как утреннее кофе. Бейн не любит кофе – точнее не любил. - Какой счет? Бейн думает, что нельзя появляться с такими голосом, с блеском в голубых глазах, от чего ноги не подкашиваются, ведь Бейн уже давно не мальчик, но зато боксеры становятся тесными – нефилиму везет, что Магнус в халате. - Ты спас мне жизнь, - раздражение нарастает ровно пропорционально возбуждению, - я хочу знать счет. Прошло три дня, ты его не прислал. Наконец-то всё встает на свои места: это вызывает недовольство. Да, Мяо можешь начинать издеваться: Верховный Маг Бруклина начал мечтать и тут же рухнул с неба на землю. Он уже было решил, что Лайтвуд пришел, как прекрасная принцесса, но – тут Председатель подал свой ласковый голос, точно есть захотел – Лайтвуд просто пришел отдать долг. Чертова черта всей его семейки. - Мне не нужны деньги. Чужой глупый нефилим. Вторые слова, которые прозвучали в умной головке Бейна, в этом маг был уверен, когда он захлопнул дверь перед носом охотника. На ум пришел первый вечер появления Алека здесь: он, Клери и ужас, летящий на крыльях безответной любви. Да, Магнус уже знает о том, что Джейс и Клери не могут быть вместе по определенным причинам. Пока. Магнус был абсолютно не уверен, что они брат и сестра. И абсолютно уверен, что Алек должен был воспользоваться таким шансом. И, тут Мяо снова подал голос – точно нужно кормить, - Алек слишком благороден, чтобы это сделать. Поэтому все ещё одинок. Но какая ему разница. Магнус ведь не засматривается на Алека. Магнус ведь не думает о его глазах. Магнус не возбуждается, думая о губах нефилима. Нет. Нет. Нет… да, хватит мяукать Председатель, возможно да. Хорошо, очень возможно да. Ладно – да, Бейн всё это делает. В любом случае, не стоит так уходить, распушив хвост, словно выиграл джек-пот: Бейн может обидеться – это повод остаться без завтрака. Глупый нефилим. Первые слова, когда спустя неделю Магнус видит его. В чертовых кожаных штанах, черной футболке, светя всеми рунами и крутя в руках стило, что было недопустимо, но не из-за правил, а из-за логики. Здесь дом полный нежити, а он крутит стило. Это как зайти в бар к байкерам и сказать, что они ничего не могут, при этом, будучи в очках и со скрипочкой. - Решил напиться? Бери розовенький, бестия. Магнус прищуривается, блестки с его щек падают на стило нефилима, но сейчас тому не до этого. Он смотрит в глаза с вертикальный зрачком, и впервые у Бейна есть вопрос: настолько ли глуп этот нефилим… или он просто уже выпил?! Ведь его глаза горят, и это не злость, не раздражение – лишь интерес и уверенность в себе. Магнус не уверен, что есть руна Бесстрашия – но если есть, то это всё бы объяснило. И глаза, и губы, который изгибаются так пошло, что их хочется за это наказать, и стило, которое на глазах у всех Алек прижимает к шее мага, черт подери, Верховного Мага Бруклина. - Я хочу знать цену. Если не деньги, чем я могу тебе заплатить? Возбуждение сменяется разочарование. Магнус уже было решил, что эта чертова ролевая игра, что он плохо знает этого маленького сладкого мальчика, и что это неплохо, если у мальчишки такие увлечения: но нет, Лайтвуд просто хочет знать цену. Чужой глу - Магнус! – властный голос, Бейн и подумать не мог, что это голубоглазое чудо может так приказывать, - Цена. Стило упирается в шею сильнее, и иронически проскальзывает мысль, что Алек точно не в себе: какой нормальный, пускай даже охотник, придет в дом к нежити и приставит стило к горлу своего спасителя, чтобы узнать цену своего прошлого спасения. А кто спасет его сейчас? - Поцелуй. Поцелуешь меня и всё, сладенький, свободен, долг отдан. Магнус знает, что нужно сказать. Председатель Мяо может поставить ему отлично за догадливость. Блеск в глазах тает, паника нарастает, она уже плескается в глазах нефилима, а стило дрожит в руках: и это его шанс. Один на миллион. И магу не хочется думать, что может быть единственный. Губы Лайтвуда горькие, как он и думал. Черный истинный кофе, горячий и горький, не капли сладости. Лишь неловкость, замкнутость и шок. Магнус впивается в эти губы, чувствуя вкус кофе и чего-то алкогольного. Эти губы непослушны, не понимают, что нужно делать, пытаются взять вверх, но не знают как. Бейн дает Алеку секунду, чтобы сделать новый вдох, а потом снова берет в плен его губы. Теперь это более мягко, никаких укусов и меток… пока. Руки скользят по плечам охотника, прижимая того ближе к себе. Магнус не благороден, ему всё равно, что будет завтра, главное, что сейчас эта голубоглазая бестия прижимается к нему, пытается влиться в него и – о, святые демоны, в его ногу, вбитую клином между ног Алека, точно утыкается не шоколадный батончик. Бейн не сдерживает себя, тянет пухлую нижнюю губку этого горького мальчишки на себя и стонет, понимая на самом последнем полутоне, что сделал это зря. Наступает оглушительная тишина для них обоих. Дрожь больше не трясет тело нефилима – оно каменеет, отталкивается, а по шеи начинает бежать теплая жидкость – кровь! Черт, это слишком горячо. Сдержать стон практически невозможно, сдержать себя и не повалить Лайтвуда на пол практически нереально: но у Магнуса восемь сотен лет в запасе, он сдерживает себя. Сдерживает, когда Алек отступает. Сдерживает, когда Лайтвуд облизывает губы. Сдерживает, когда он прячет стило и стремительно уходит. Сдерживает, потому что знает: охотник ещё вернется, и для этого ему не нужна интуиция Председателя Мяо, своей здесь вполне достаточно. - Магнус… - мягкие нотки в голосе, такие знакомые и родные, и немного насмешливые. Магнус моргает и утыкается взглядом в кружку кофе. Маг сидит на своей любимой кухне, Председатель Мяо мурчит на все лады, подставляясь под длинные знакомые пальцы. Бейн поднимает взгляд от кружки, скользя за солнечными зайчиками на груди – и да, это мужская грудь, усыпанная самыми различными рунами – видит несколько очень заметных засосов, как хорошо, что только здесь эта грудь ходит без футболки, и, наконец, натыкается взглядом на голубые глаза с прищуром. - Алек… Так же мягко и так же насмешливо, но нежно у Бейна не получается. Алек качает головой, продолжая пробегать пальцами по шерсти Мяо, а потом кивает на кружку. В его глазах плещется смех, и это лучшее начало утра, что можно представить. - Ты же терпеть не можешь кофе. - Не мог, - Магнус перехватывает пальцы нефилима, чувствую свою власть. Как бы этот маленький сладкий мальчик не пытался быть сильным, но он жутко стеснительный и постоянно краснеет. Это чертовски приятно: заставлять его краснеть. - Теперь могу, - Магнус тянется к Алеку через весь стол, - Уже полгода могу. Этот поцелуй отличается от их первого: нет привкуса алкоголя, есть только горький кофе и апельсин – зубная паста с таким вкусом. Магнус любит. Алек нет: но теперь у них общая любовь, одна на двоих, даже к тому, что они не любят поодиночке. Страсть проходит пульсами сквозь их губы, Алек стремительно краснеет, а Верховный Маг Бруклина, чуточка пафоса утром никому не мешала, в восторге. Алекс видит эту улыбочку и дуто морщит губки, складывая руки на груди. Спустя секунду, правда, снова касается губами губ мага, но уже очень целомудренно. Это прощание до вечера. Они никогда не говорят пока, никогда не говорят о жизни друг друга: просто в ту ночь один нефилим вернулся, просто в ту ночь один маг не смог его отпустить. И теперь он возвращается каждую ночь, и каждую ночь маг не может его отпустить. Никаких слов о любви, никаких признаний обществу, даже если их слишком часто видят вместе. Никаких слов от Мяо, который утверждал своим мяуканьем, что они два влюбленных идиота – остался без еды на целый день, и теперь Председатель просто остался при своем мнении, что их поведение – верх идиотизма. Да, скорее всего, так и есть. Но смотря, как Алек перебегает улицу на красный свет, как оборачивается, как шлет воздушный поцелуй, точно зная, что маг его заметит, и как блестит вся его куртка – так уж получилось, что флакончик его любимых блесток опрокинулся – Магнус испытывает щемящие чувство в груди и совсем не хочет его лишаться. Мой глупый нефилим. Вторые слова, когда Магнус зашторивает окна. Вторые слова, когда он встречает вечером Алека. Вторые слова, когда он проводит пальцами вдоль его обнаженной спины, а Лайтвуд лежит рядом, тяжело дышит, целует его губы. Самые лучшие вторые слова за последние… хм, не полгода, а несколько веков.