Друг

Он видит тот первый особенный взгляд, которым Жан провожает Микасу. Девушка проходит мимо них в столовой, следуя за Эреном, и Жан делает ей искренний неловкий комплимент. "Любовь с первого взгляда" — так пишут в книгах. Марко понимает сразу: это именно она, любовь, о которой он читал зимними, холодными вечерами, кутаясь в тонкий, потертый плед, едва не опаляя брови, придвинувшись близко к свече, единственному источнику тепла и света в родительском доме. Он сам мечтал о ней, что кто-то влюбится в него именно так, с первого взгляда, и он наблюдает рождение трепетного чувства, как оно выпускает робкие слабые, но ослепительно горячие ростки в сердце его лучшего друга, человека, которого он любил сам искренне и безответно. Жан бледнеет и краснеет в обществе Микасы, теряет дар речи или, наоборот, болтает без умолку, отвешивая дурацкие шутки, отчего добрая половина их однокурсников посмеивается над глупым поведением Жана, а другая крутит пальцем у виска по той же причине. Жан спрашивает советов у Марко, как вести себя с девушкой своей мечты, и Марко их дает, одобряя или отвергая самые безумные идеи ухаживания за Микасой. У Марко нет опыта и отсутствует интерес к противоположному полу, а теорию он может подчерпнуть только из книг, из художественных романов, вымыслов по сути, но раз друг обращается к нему за содействием, он всеми силами старается ему помочь. Он желает ему счастья. — Я хочу подарить Микасе цветы. Как думаешь, какие ей нравятся? Розы, тюльпаны или какие-то другие? Господи, их так много, как я угадаю… И Марко узнает у Армина любимые цветы Микасы. — Белые тюльпаны, — советует Марко, стоя рядом у цветочного прилавка в их очередной выходной. Она не привередлива в еде, запах карри пробуждает в ней воспоминание о родном доме, и красный шарф носит потому, что это подаренная Эреном вещь. Ей нравится смотреть на закат, а когда идет дождь, она чувствует умиротворение. Марко в курсе всего, что касается Микасы. Если не от Армина, который много чего рассказывает про друзей детства, так от Жана: он влюблен, и все темы разговора так или иначе вращаются вокруг Микасы. Какой великолепный результат она показала на тренировке, как держится на тросах, что говорила за обедом... Марко слушает. Ему бы не было никакого дела до Микасы, если бы не чувства Жана. Его собственное сердце изнывает от боли и ревности, но он слушает друга, не столько вникая в суть слов, сколько наслаждаясь интонациями его приятного голоса и заливистым смехом. У Жана лучшая улыбка в мире. Игнорируя жгучий огонь в сердце, Марко улыбается в ответ. Он по-прежнему желает счастья Жану. — По случаю Рождества будут танцы. Если я приглашу Микасу, она пойдет туда? Она пойдет на танцы, только если туда отправится Эрен. Это очевидно и всем известно. Но Марко произносит лишь: — Попробуй. Возможно, она согласится. Когда Жан получает от ворот поворот, Марко сочувствует другу и убеждает не отчаиваться. Жан любит Микасу по-настоящему, очень сильно и нежно. Вместе с Марко он выдумывает новые поводы для свиданий и приглашает девушку снова и снова. Ему отказывают со строгой простотой, лаконичным "спасибо, нет", а Жан продолжает надеяться. Он отнюдь не оптимист, однако верен своим чувствам. Марко рядом, чтобы поддержать. В такие минуты ему можно с участием сжать плечо Жана или легонько, осторожно коснуться его волос опять же в утешающем жесте. Жан позволяет, а Марко почти счастлив, хотя это ощущение призрачно и неполноценно — нельзя быть счастливым в одностороннем порядке, когда у твоего любимого все иначе. Зыбкий, песочный мир Марко рушится одним вечером, одним прикосновением. Не его к Жану и не Жана к нему. Это Микаса, которая вкладывает ладонь в руку Жана, когда тот без особой веры в успех зовет ее на танец. Конец их учебы, последние дни перед выпуском и конец того, что связывало Марко с его... другом. Марко выходит во двор. Прохладная ночь разливается черными волнами, и он тонет, захлебываясь под их весом. Что теперь? Пойдет ли Жан на службу в Королевскую полицию или отправится за Микасой, если она выберет другую специализацию? У Марко есть вопросы, которые он пока не решается озвучить даже мысленно. Например, какова его роль в теперешнем спектакле: он просто растворится в толпе статистов или как зритель должен аплодировать удачно сыгранной пьесе? Небо над головой давит тяжестью и ощущением приближающейся грозы. На ботинки Марко падают первые капли. Воздух разрывают звуки музыки и веселого смеха, когда дверь распахивается, выпуская наружу еще одного человека. — Марко, поздравь меня! — Жан оказывается непозволительно близко. Он сжимает предплечье Марко и говорит в самое ухо тихо, почти на одном дыхании, чтобы поделиться только с ним, Марко. Несмотря на то, что кроме них двоих во дворе больше никого нет. — Конечно, это еще ничего не значит. Возможно, но... Я танцевал с ней! Она говорила со мной и даже улыбнулась два раза. Я держал ее за руку. Теперь можно и умереть. Жана распирает от счастья. Он с чувством приобнимает юношу, будто желая подарить и ему частичку своей эйфории. Марко кивает, пробует вытолкнуть из себя поздравления, но они застревают острым крошевом в горле и царапают изнутри, лишая дыхания. Руки Жана жгут через рубашку, и Марко не рад, что тот к нему прикоснулся. Он высвобождается из объятия, и лишь на долю секунды их взгляды встречаются. Жан видит его лицо, пойманное в тусклый свет из окна таверны. — Эй, Марко, ты чего? Почему плачешь? — Это дождь начинается. — Марко отворачивается и жмурит глаза, словно хочет исчезнуть, а вернувшись, обнаружить, что его реальность без Жана, растрескавшееся на уродливые осколки настоящее изменилось и хоть как-то склеилось. Надо ведь жить дальше. Дождь начинается, но позже. Он приминает летнюю пыль к земле, сливаясь с соленой влагой на щеках Марко. Жан ждет. Его недоумение давит на затылок, потому что он смотрит внимательно и пристально, точно жаждет залезть в голову юноши и во всем разобраться. Такое нельзя допустить. Марко еще не потерял Жана, по крайней мере, их дружбу. Он берет себя в руки. Это сложно, но он старается. Он обязан порадоваться за любимого. Раз Жан счастлив, он должен чувствовать то же. Ради него. — Это хорошо, Жан. Нет, это здорово, что она танцевала с тобой. — Марко улыбается. Еще никогда привычное движение губ не давалось ему с таким трудом и болью, словно у него лицо зажато тисками, и ему надо сломать железные колодки. Жан щурится, с сомнением разглядывая юношу. Не верит в его искренность, или улыбка чересчур натянутая, уловил фальшь?.. Может, Жан что-то и понимает, но в итоге не подает вида, не желая все усложнять. Он передергивает плечами, когда холодные капли стекают ему за воротник. В небе сверкает молния, разрезая пространство бело-фиолетовым клинком, и дождь, начавшийся неуверенно, пугливо, усиливается за секунду. Юноши прячутся под навес, прижавшись спинами к деревянной стене. Они не спешат вернуться в таверну — Марко знает, что Жан сказал ему не все. — Может, это жалость. Она отвергала меня сотни раз, а сегодня решила сделать такой подарок... Мы ведь все равно закончили обучение, а после распределения, наверняка, не увидимся. Дождь гулко барабанит по крыше навеса, заглушая все звуки, кроме голоса Жана. Почему-то Марко слышит его отчетливее собственных мыслей. Срабатывает старая, выработанная за годы их дружбы и наблюдателя чужой любви привычка советчика. — До распределения есть еще несколько дней. Пригласи ее на свидание. — Зачем он вклинивается со своими идеями, запоздало корит себя Марко. Жан счастлив тем, что имеет сейчас. Если это просто случайность и Микаса была в особом настроении, все закончится, как раньше. Отказом. А так у Жана сохранилось бы приятное воспоминание о первой любви. Жан удивляет Марко, когда говорит: — Я уже. — И?.. — Сегодня необычный вечер, Марко, и мне точно не хочется умирать... Она согласилась, — выдержав эффектную паузу, выдает Жан. — Я делюсь этим с единственным близким мне здесь человеком, с моим лучшим другом, с тобой, Марко. Ритмичный стук капель насмешливо отбивает звание Марко. Друг. Д-руг. Д-р-у-г. Низкий раскатистый хохот сырого многоголосья разносится по округе, рикошетит от стен домов, множится, разбиваясь в лужах на земле. Марко повторяет про себя это слово, и впервые ему не нравится, как оно звучит. Это крест, который надевает ему на шею Жан. Это — предел их отношений: большего не дано, большего не будет. Он друг и все, точка. Если Жану не хочется умирать, то Марко совсем не против подобной участи, прямо тут, не сходя с места под проливным дождем. А может, он уже… Жан опять кладет руку ему на предплечье в порыве чувств. Марко как будто приходит в себя, возвращаясь в промозглую реальность, наполненную запахом озона и сыростью. Он пожимает руку юноши в ответ. Он говорит: — Поздравляю, Жан. Но он не улыбается. Его любовь с первого взгляда осталась без взаимности, а любовь Жана — кто знает? — может, все будет так, как в тех книгах, которые он зачитывал до дыр, едва ли не наизусть в детстве. И возможно — обязательно, но позже — он найдет в себе силы пожелать другу — безответно любимому — счастья искренне.