Шипы для железной девы

И в таком положении перемещаться было ужасно больно. Хотя она понимала, что по-другому то как? На руках нести – всё равно задница вниз повиснет, да и не донесёт он её на такое-то расстояние, как бы мало она там ни весила. Всё-таки не кошка же, в конце концов! А на плече – это вообще был кошмар. Когда он тогда в подвале перекинул её на плечо, и все мышцы натянулись в согнутом положении, она думала, что умрёт от боли, перед глазами сразу заплясали серебристые мухи, и, возможно, она даже пару раз теряла сознание, пока он не дотащил её до склада. Был ещё один вариант – перемещать её по воздуху – как труп. Но плащ-невидимка у них был только один, да и не уверена она была настолько в его способностях, чтобы не опасаться, что он не потеряет на секунду сосредоточенность и не уронит её где-нибудь, грохнув… ну, хотя бы об лестницу, например. То-то было бы веселья! Так что приходилось терпеть и благодарить судьбу и всех возможных и невозможных покровителей, что всё обошлось хотя бы так. Она понятия не имела, каким образом он её нашёл, как оказался в нужном месте в самый последний момент, но где-то в глубине души шевелилось какое-то удовлетворённое спокойствие. Как будто происходящее было некой закономерностью. Как будто она до конца всё равно не верила, что погибнет, ждала этого самого классического «последнего момента». Что-то вроде: «девушка в беде, на помощь приходит благородный…» о, нет! на рыцаря он никак не тянул. И не потому, что она сомневалась в его качествах, с этим-то как раз было всё в порядке. Но вообразить его очкастую физиономию с взлохмаченными волосами в сверкающих доспехах? Сидящим на белом коне? О! Это вызывало не просто улыбку, но самый настоящий приступ смеха. Да и сама она далеко не прекрасная принцесса. «К сожалению…» - вдруг произнёс чей-то голос, и она отказалась признавать его своим. Это был какой-то чужой, абсолютно посторонний голос, она была слишком разумна, чтобы жалеть… о таких вещах. Она постаралась вернуть назад смешную картинку с Гарри-рыцарем, потом внезапно вспомнила, что сама сейчас едет у него на спине, и это развеселило её ещё больше. «Давай, давай, - твердило благоразумие, – продолжай в том же духе. Тебе нужно как-то отвлекаться от этой терзающей тебя боли». - Кажется, я первая из всех, кому удалось оседлать самого Гарри Поттера, - шепнула она ему на ухо. - Не совсем, - отозвался он, стараясь выровнять дыхание, - по-моему, кто-то из наших парней умудрился на мне прокатиться, когда мы устраивали подушечный бой. Но из девушек – да, ты первая. Другой я бы не позволил на себе ездить. - Вы дрались подушками?! – спросила она страшным шёпотом. - В тайне от тебя, чтобы ты не стала объяснять, почему это вредно для здоровья. Ну, там, пыль, всё такое. - Дурак! Неужели ты думаешь, что девушки не дерутся подушками? - Остальные – да, ты – нет. - Опф! – она опешила. – Ты правда считаешь, что я такая… такой сухарь?! - Нет, просто я думаю, что ты бы просто наколдовала что-то вроде подушечной артиллерии. С тобой никто не стал бы связываться. - Это же нечестно! – возмутилась она. - Хочешь сказать: всё-таки дралась? - Да, хотя… скорее, пыталась. Чаще били меня. - Да уж, Гермиона, для драки у тебя комплекция неподходящая. - Мог бы и не напоминать лишний раз. И вообще… не особенно-то хотелось! - Не скажи. Иногда пригождается, - заметил он почти философски. - Ты на что намекаешь? По-твоему, я должна была побить всех этих тварей голыми руками? - Не обязательно, есть же я. «Он что, и вправду считает себя рыцарем?» - Вообразил себя героем? - Героем я буду, если донесу тебя в целости и сохранности… Он подсадил её, и она взвыла от боли, чуть громче, чем следовало, так что он сразу остановился и прижался боком к стенке, внимательно оглядываясь, не идёт ли кто по коридору. - Спасибо, конечно, но ты же не сможешь всю жизнь меня спасать! - Тихо! – прошипел он. Но, кажется, вокруг никого не было. – Я могу попытаться. - Что это значит? Я тебе не поручала моё пожизненное спасение. - Мало ли кто кому чего не поручал. - Нет, Гарри, я бы, конечно, не отказалась от твоей помощи, но, поверь, жизнь длинная, неизвестно, куда нас может развести. - Ты говоришь, прямо как какая-то старушка. «Поверь, Гарри», - прошамкал он старушечьим голосом. Она распрямила кулачок и стукнула его ладонью по груди. - Обормот! И вообще, тебе уже есть кого спасать. - И кого же? – поинтересовался он. - Как кого? Чоу, конечно. - Чоу? – кажется, он несколько даже изумился таким словам. – Но это же совсем другое. - Конечно другое. Она – твоя девушка, её и спасай. - Она – моя девушка? Кто тебе такое сказал? - Как?! Ты же с ней встречаешься. - А, ну, если в этом смысле, то тогда да. - А в каком же ещё смысле?! – прошипела она. – Ты меня с ума сведёшь! - Кстати, Гермиона, насчёт ума… Я когда тебя тащил там, ещё в подземелье, ты бормотала какие-то странные слова. С тобой точно всё в порядке? - Бормотала? Наверное, я потеряла сознание на какое-то время, когда ты резко так меня ухватил за… за… ну ты знаешь! - Извини, я тогда ещё не знал, куда ты ранена. Значит, ничего такого? - Ничего, Гарри, ничего! - Не злись, я же не в курсе, что там с тобой случилось, поэтому волнуюсь. Что тут такого странного? - Ну, о волнении мог бы и не говорить, раз уж примчался в подвал среди ночи. Кстати, как ты меня нашёл? - Это длинная история. Он снова остановился, чтобы оглядеться. Она заподозрила, что он хочет просто перевести дух. - Гарри, может тебе отдохнуть немного? - Ты что?! Нельзя, я должен дотащить тебя как можно быстрее. Тебе же больно! Я знаю, ты себя отвлекаешь разговорами, но ты думаешь, я не понимаю, как у тебя всё болит? Надо было всё-таки не слушать твоих приказов и идти в больничное крыло. Он двинулся вперёд снова, и снова непохоже было, что он устал её тащить. - Я бы тебе устроила «больничное крыло»! Не хватало ещё давать поводы этой мерзкой гадюке меня высмеивать, да ещё из-за чего! Или ты забыл, куда меня ранило? - Как бы я мог такое забыть? Так значит, это всё из-за Панси, да? Понятно! Я бы, на твоём месте, уже давно не обращал на неё внимания. Она того не стоит. - Ты не слышал, что она мне вечером наговорила. И что хотела сделать. - Знаю я, что она хотела сделать. - Откуда?! – поразилась она. - Так, подслушал тут один разговор. На неё как-то разом накатила волна стыда. Если её воображение разыгралось тогда, когда она сидела плакала у закрытой двери, то у Гарри оно тоже должно было присутствовать. Ей вовсе не хотелось, чтобы он представлял её в таком положении, особенно, когда с ней делают подобные вещи. Это было не просто стыдно, это было невыносимо стыдно и унизительно вдобавок. Перед кем угодно, но только не перед ним! «По-моему, совсем недавно ты не думала ни о каком стыде», - проворчала ехидная её половинка, та, что отвечала за наблюдение за всем и вся со стороны. «Ну, это же совсем другое! Когда у тебя в теле куча дыр, из которых хлещет кровь, как-то не до мелочей, навроде голой задницы!» «Ты считаешь, тебя это оправдывает? А кому бы ты ещё доверилась в подобной ситуации? Перечисли по именам». Она только попыталась задуматься над этим вопросом, но Гарри прервал её своим замечанием. Сейчас они поднимались по главной лестнице, и вот теперь она отчётливо слышала, как он запыхался. А идти было ещё довольно далеко. - Знаешь, Гермиона, я тут подумал, что ты слишком часто упрекаешь меня понапрасну. - Ну-ка, поясни. - Да вот хоть, сказала, что я не обязан тебя спасать, а сама же орала «Гарри, спаси». Выходит, ты ждала, что я тебя спасу. Что это такое сейчас было?! Она прекрасно осознавала, что он не станет её попрекать подобными вещами, а значит… Ею стало одолевать смущение, когда она поняла, что не знает, как на такое ответить, учитывая, что тот Гарри, которого она знала, не мог бы ей сказать подобного. В этих словах был чересчур явный намёк. Видимо, что-то до неё не доходило, и это тут же начало её раздражать. - Во-первых, - начала она в запальчивости, - я не помню, чтобы кричала что-то такое. Во-вторых, я была на волосок от смерти. Возможно… возможно, я просто ничего не соображала. Ты же сам сказал, что когда нёс меня, я бормотала какой-то бред. - В том-то и дело, - промолвил он задумчиво, - в том-то и дело. Конечно, она была далека от мысли, что он мог всё это выдумать. С её криками. Это было бы просто… подло! И главное – зачем? Что бы ему дала такая выдумка? Неужели она и вправду кричала что-то подобное? И что это могло означать, в таком случае? «Ты знаешь, доча!» – она увидела перед собой лукавую улыбку своей матери. «Нет, нет, нет! Никаких размышлений на эту тему! Ещё чего не хватало!» «Возможно, именно этого тебе и не хватало?» «Нет, мама, ты ничего не понимаешь! Всё не так, как кажется. Ты не знаешь, какие у нас отношения. Какая дружба. Настоящая! Самая-самая. Прочная, крепкая, как гранит! Наверное, она – самое ценное, что есть в жизни! И я не позволю её разрушать этими мыслями». «Возможно, я ничего и не понимаю, но, если бы я была на твоём месте…» «Ты не на моём месте, мама! Я сама разберусь, что правильно, а что - нет!» «Смотри не опоздай, доча». - Короче говоря, Гарри, если я что-то там такое и кричала, то это вовсе не означает, что теперь тебе надо меня обязательно всегда и везде спасать. Я просто к тебе привыкла, вот и кричала. - К Рону ты тоже привыкла. - Ну, просто значит случайно так вышло. В следующий раз закричу: «Спаси, Рон». - Ещё не хватало следующих разов! В следующий раз я могу и не успеть. - Спасай Чоу в следующий раз. - Ой, да далась тебе эта Чоу! – промолвил он с раздражением. - Мне?! Не тебе разве? - А что я? Я ничего… - Что значит «ничего»?! Если бы про меня в такой ситуации кто-то сказал «ничего», я бы сильно обиделась. Очень сильно! Вплоть до разрыва отношений. - Ох, да она и так… - Вы что, поссорились? - Да ничего мы не ссорились, просто… Он снова подсадил её, и боль немедленно напомнила о себе, пронизав уже буквально всю спину острым клинком. - Уфф! – выдохнула она, понимая, что лучше бы им действительно поспешить. Раны начали нарывать. - …просто тяжело постоянно выслушивать её жалобы. - Ты слишком к ней строг. - Да ничего подобного! Я как раз терплю. Но сколько можно, честное слово?! Ноет и ноет, и слёзы вечно. Я раньше думал, она не такая. Более… весёлая. - Ну, знаешь! – возмутилась она. – Так можно про любого сказать. Как ты тогда меня терпишь с моими постоянными замечаниями? - Ты – это ты! Ну что за странное сравнение?! - Да почему же странное? - Что тут непонятного?! От тебя можно что угодно вытерпеть. - А от Чоу почему нельзя? - Ох, да потому что к тебе у меня чувства во много раз крепче, чем к какой-то там Чоу! – воскликнул он с досадой, почти уже в полный голос. - Гарри!.. – прошептала она, вдруг заливаясь краской. Но он сразу же замолчал, видно, что в смущении, и ругая себя за то, что как-то не так выразился. Конечно, она понимала, что он имел в виду совсем другое, но фраза прозвучала уж слишком… откровенно. После этого они как-то сразу прекратили перешёптываться, и она слышала лишь его частое дыхание, да быстрые шаги. * Он надеялся, что его намёки не прошли даром. Во всяком случае, хотя ей было больно, она, вроде как, всё нормально осознавала. А значит, должна была задуматься. Недаром же Сириус говорил ему, что девушек надо выводить на правильные мысли, чтобы они думали, будто сами пришли к нужным тебе выводам. И ещё он был рад, что с головой у неё, похоже, всё в порядке, а то те слова, сказанные ею в бреду, уж слишком сильно его напугали. Что-то в них было… нехорошее. Несмотря на то, что они были ему непонятны, да и сказаны уже несколько минут назад, они до сих продолжали крутиться в голове. Откуда она только их нахваталась?! Возможно, в одной из этих её бесконечных книжек. Неожиданно ему пришёл на ум забавный вопрос, что она будет делать, если прочитает все книги, которые только были написаны? Хотя, он сразу же ответил на это, что тогда она станет перечитывать их по новой. Или, ещё того хуже, станет писать сама. «Наверное, это были бы самые скучные книги на свете», - решил он, посмеиваясь про себя. «Представь, как она будет заставлять тебя читать их, и ты вынужден будешь кивать головой и говорить: «Это так весело, Гермиона! Я просто со смеху умирал, когда читал». А потом окажется, что это были книги про несчастную любовь, и в них нет ни одной смешной строчки. И тогда она жутко на него обидится. Впрочем, подобное, конечно, было невозможно. Гермиона не могла написать книжку про несчастную любовь. Вообще ни про какую любовь не могла. Это было всё равно, что представить, будто Лаванда напишет учебник по зельеварению. Гермиона и любовь – эти два слова рядом смотрелись не лучше, чем Снейп и веселье или Рон и учёба. И как ему давеча только могла придти в голову мысль, что она способна встречаться с кем-то? Все эти свидания, ухаживания, слезливые признания – не для неё. Но почему-то ему казалось, что это и к лучшему. Как будто какой-то заряд, который в ней сохранялся и не растрачивался, в отличие от остальных. И, если его высвободить… допустим, на себя… Он понял, что улыбается буквально во весь рот, и обрадовался, что она сейчас не видит его улыбки, сидя у него на спине. Слишком уж эта улыбка выдавала его мысли. Словно у сытого кота. Только сейчас, с того момента как он понял, что крёстный прав, он почувствовал, насколько же, чёрт побери, это приятное ощущение, когда ты осознаёшь, что вот эта девушка, вот эта конкретная девушка, нет, даже не просто конкретная, а самая лучшая девушка из всех, которых он только знал, несёт его в своём сердце! Что это не какая-то там дурацкая влюблённость, от которой будешь потом помирать со скуки и не знать, куда девать всё остальное время, не потраченное на поцелуи и объятия. Что это настолько сильно и так похоже на дружбу, что не придётся почти ничего менять - ни в отношениях, ни в поведении. Похоже, только намного острее и… приятней. «Как же хорошо, что я вовремя спохватился! И как же прав был Сириус, говоря, что медлить в таких делах может только полный идиот». Сейчас он готов был уже едва ли не благодарить Панси с Миллисентой, за то, что они заперли её в подвале. «Погоди, Гермиона, - подумал он многообещающе, - сейчас мы вернёмся к себе, и всё поменяется». * Когда они, наконец, добрались до гостиной Гриффиндора, уже ощутимо было заметно, что Гарри выжат, словно лимон. За всю дорогу он останавливался всего раза три-четыре, а идти, в основном, приходилось вверх и преодолевать кучу лестниц. У неё появилось невольное чувство вины перед ним, хотя в такой безвыходной ситуации, что им ещё оставалось? Впрочем, когда он спустил её на ноги, она разом забыла о его проблемах. Потому что едва не заорала во весь голос. Пока он тащил её, боль, казалось, превратилась во что-то привычное, ноющее, неприятное, но терпимое. Но стоило ей поменять позу, немного нагрузить мышцы, как её хватанул такой резкий приступ боли, отозвавшийся по всему телу, что она даже слегка испугалась, что снова может потерять сознание. У неё подогнулись колени, и он едва успел поймать её подмышки и придержать сзади за спину, чтобы не упала. - Слушай, Гермиона, - сказал он, когда она всё-таки как-то смогла встать на ноги, удерживаясь на месте, схватившись за его предплечья, - а как же ты пойдёшь в свою комнату? Я же не смогу тебя туда отнести. «Ох, а ведь действительно!» У неё совершенно вылетела из головы эта дурацкая особенность их лестницы, которая не пропускала парней наверх. Признаться, она всегда считала это глуповатой придумкой, от которой было больше проблем, чем пользы. Но в данной ситуации она становилась просто губительной. Как ей теперь достать лекарство? Она растеряно посмотрела на него. - Н-да, - он почесал в затылке, - кажется, мы здорово сглупили! Она мысленно поблагодарила его, что он не стал попрекать её, сказав «мы», потому что идея тащиться к себе была исключительно её собственной, и именно она в первую очередь должна была подумать обо всех мелочах. - Я… как-нибудь… попробую добраться. - Об этом и речи быть не может! - Гарри, ты не донесёшь меня до больничного крыла. Ты и так уже весь вымотался. - Слушай, у меня есть идея получше. Как ты говоришь, называется это средство? - Экстракт бадьяна. - Стой здесь! - Ты куда? - Кажется, я знаю, где его взять. Невилл! У него в шкафчике точно должен быть. Он постоянно попадает во всякие дурацкие передряги. - Хорошо бы, если бы это было так. Но… подожди! Ты что, собрался его будить? - Нет, конечно, постараюсь никого не разбудить из наших. Завтра ему скажу, что мне понадобилось, он же нормальный, ты знаешь, не будет возмущаться, что я полез без спросу. - Он-то нормальный, но вот где я буду себя обрабатывать? - Ты и не будешь. Я буду. - Ты?! Где, Гарри? - Да прямо здесь. Можно, конечно, отнести тебя к нам наверх, в душевую, но, боюсь, кто-то может услышать наши голоса и забрести туда среди ночи. Ты же понимаешь… хм… что могут подумать в первый момент. - Да уж понимаю, не маленькая! А здесь что, лучше, что ли? Сюда тоже может кто-нибудь спуститься. - Вот сюда вряд ли. Если только у кого-то бессонница, но, ты же сама всех так гоняешь на занятиях в Отряде, что все спят, как убитые. Туалеты наверху, кому вообще нужно сюда спускаться? - Гарри, это как-то… - Как? Ну как?! У тебя есть другие варианты? И потом, тебе самой будет сложно. Не дотянешься просто. Если бы у тебя была одна рана, а у тебя их там штук восемь. Всё, стой на месте. Вот здесь. Я постараюсь побыстрее. Одна нога там, другая здесь. Он поставил её поближе к камину, всё так же завёрнутую в его мантию, она пыталась открывать рот, силясь придумать какие-то аргументы против, но ничего не придумывалось. Действительно, если у Невилла окажется нужное зелье, это было бы лучшим вариантом в их ситуации. И возразить было нечем. Только если тем, что она не хочет снова обнажать перед ним свою задницу, но теперь уже было глупо, да и поздно сожалеть о таких вещах. - Высокий пузырёк с жёлтой наклейкой, - выдавила она ему вслед. Он побежал наверх, а она упёрлась в декоративное обрамление камина и прикрыла глаза, стараясь не думать о пульсирующей боли, которая волнами прокатывалась по её телу. Когда он снял её со своей спины, то стало понятно, что наложенная повязка вся пропиталась кровью насквозь, и даже мантия сзади оказалась сильно запачкана. Она удивлялась, как это кровь ещё не капала на пол. Хотя, теперь проблема была уже не в кровотечении, это она чётко чувствовала. Все её раны должны были сейчас сильно опухнуть, начать нарывать, и вокруг них наверняка проступили последствия внутренних кровоизлияний. К сожалению, раны были из самых худших – глубокие, колотые, с попаданием внутрь частиц грязи. Такие в обычных условиях заживают очень долго, болезненно, отзываются повсюду неприятными ощущениями, бывает, по новой открывается кровотечение через некоторое время. Оставалось только надеяться, что времени прошло не так уж много, ведь зелье действует на сами раны, а не на последствия. Иначе пришлось бы потом всё равно идти к медсестре и просить у неё что-то от общего недомогания. Она периодически невольно оглядывалась назад, постоянно опасаясь, что кто-то всё-таки спустится вниз. Впрочем, если бы это оказался кто-то из девушек, она бы только поблагодарила судьбу. В этом случае, ей бы принесли сверху всё, что надо. Но от любопытных вопросов всё равно не удалось бы избавиться. Если же это будет кто-то из парней, тогда… тогда она просто пошлёт его куда подальше! Поразительное дело – она вновь сейчас вспомнила этот вопрос, заданный ей собственным подсознанием – но получалось, что Гарри в число этих самых парней не входит. То есть, он, конечно, входил в их число, но она действительно не могла себе представить, кому бы она ещё доверила такое с собой обращение. В смысле… вот так взять и спокойно согласиться на то, чтобы снять трусы перед кем-то. И, чтобы он дотрагивался до неё после этого. Он ведь собирается до неё дотрагиваться, если найдёт зелье? Если не принимать во внимание каких-нибудь посторонних докторов-мужчин, а взять любого из её знакомых – кому бы она согласна была настолько довериться? Она вдруг поняла, что никому. Вообще никому. Рону? Он бы точно не удержался от какого-нибудь замечания, после которого она бы сгорела со стыда. И он… стал бы потом припоминать ей это. Беззлобно, конечно, шутя, в свойственной ему манере, но она бы чувствовала себя при этом, как будто он раздевает её вновь. Неприятно бы, короче говоря, себя чувствовала. А остальные – тем более! Если только Дамблдор, но он, пожалуй, сошёл бы за доктора. Какое-то совершенно некстати пришедшее озарение подсказало ей, что она даже собственному отцу не доверилась бы в таком деле – банально постеснялась бы. Да, она была стеснительна в этом вопросе, и даже очень, она прекрасно знала за собой такую особенность. Любое случайное обнажение свыше определённого, позволенного самой себе предела, вызывало у неё волну жгучего смущения. Она в купальник-то в жизни обряжалась всего пару раз. И постоянно следила, чтобы у неё ничего ненароком не просвечивало – ни пижама, ни рубашки или блузки. Как будто там было чему просвечивать. Но это было не важно, важен был сам факт. Раскованность не входила в число её достоинств, да она и не считала это достоинством, скорее, весьма сомнительным качеством для девушки. «Получается: Гарри – самый близкий тебе мужчина? Ближе папы?» «Ох, мама, ты опять?! Я не хочу этого слышать. Да и какой он ещё мужчина, в конце концов?» «Самый настоящий! Или ты знаешь лучше? И с каких это пор, доча, ты отказываешься слышать правду?» «Пускай даже это правда. Это ещё ни о чём не говорит». «Он только что спас тебя от ужасной смерти. Он искал тебя и нашёл там, где тебя почти невозможно было найти. Он тащил тебя на себе с самых подземелий наверх в башню, и он единственный, кому ты готова доверить своё тело без всякого опасения. Какого мужчину тебе ещё надо? И, в конце концов, разве ты сама не знаешь того, что я сейчас говорю, раз звала именно его, а не кого-то другого?» «Пускай так. Но он друг и он обязан был так поступить». «Обязан?» «Я бы сделала то же самое для него». «И о чём это говорит?» «О том, что мы с ним друзья». «Если ты сейчас же не ухватишь его и не будешь держать так крепко, как только можешь, ты потом всю жизнь будешь жалеть, что упустила такого человека». «О чём ты говоришь? Даже если всё и так, то какое я имею право…» «Такое же, как и все остальные». «Он никогда не будет думать обо мне, иначе как о друге». «Разве? А ты давала ему на это шансы? Или сама твердила «друг, друг»? «Я не буду ему навязываться. Ни за что!» «Тогда просто намекни. Разве его поведение не показывает, что он готов к этому?» «Я не заметила». «Не ври мне!» «Это просто какая-то ерунда! Я не буду тратить на это время. Он ни за что…» «Проверь его». «Что?» «Проверь его. Сделай мне одолжение. Если он откликнется, ты получишь лучшего мужчину, о котором я могла бы только для тебя мечтать. Если нет, значит я ничего не понимаю в людях». «Хватит этих игр! Ты ничего не можешь понимать сверх того, что понимаю я. Ты просто моё подсознание. И ты толкаешь меня на глупую авантюру». «Просто перестань трусить. Спроси его, и ты поймешь, кто был прав». «Это никакая не трусость». «Расскажи это кому-нибудь другому, тому, кто хуже тебя знает. Ты просто считаешь, что недостойна его». «Ничего подобного!» «Тогда просто проверь, и всё. Сейчас или никогда». Конечно, весь этот мысленный диалог её не убедил. Она была просто слегка взбудоражена его странными намёками, поэтому её понесло, но в чём в чём, а в том, что Гарри был для неё кем-то особенным, она не сомневалась. Впрочем, как и в том, что лучшего человека, чем он, она в жизни не встречала. «Какого чёрта, правда?! Почему бы не проверить?» Это было бы только логично.