Подвиг

Рожденный и брошенный как щенок. Грязный, оборванный мальчишка, убивший, бежавший от нелюдей. Людьми их было сложно назвать. Да и есть ли они, люди? Тогда в голове билась лишь одна мысль. Бежать. Бежать! Выжить! И Рокудо старался изо всех сил, он бежал наперекор судьбе. Закапывая глубже детские обиды, невыплаканные слезы. И жажду, жажду мести. Сейчас нельзя. Нужно затаиться. И он затаился. И отомстил той семье, что приютила. Ведь они же мафия, они не достойны жить. Все, кто связан — не достоин. И плевать, плевать на оковы, что держат за глотку так прочно, въедаясь своим тяжелым, грязным металлом в жизни и калеча их. Но все же отомстил, убил. А теперь опять бежит. Рокудо, как собака, прячется в подвалах, а потом под мостом. Он должен уйти, и он уходит из города в город. Бежит, не пойми от чего. Или от кого? Куда? Зачем? Он не знает, он просто бежит, ведь если не спрятаться, не скрыться… будет поздно. Рокудо знает. Ему никто не додумался сказать, что в бездарной стране даже светлые подвиги — это просто ступени в бесконечные пропасти к долгожданной тьме. Бесконечные трассы, местами пробки, местами пусто. Прямая, извилистая и даже тупиковая дорога. До него всегда можно дозвониться, и если в городе, к которому он подъезжает, есть поручение, то он выполняет с превеликим удовольствием. Дорога довольно сильно его вымотала. Но уже не первый день, месяц и даже год он колесит по миру. Ищет, как ищейка след Тумана. Но не находит. Раз за разом обходя вокруг все, что можно, запугивая людей до потери сознания и даже иногда видя слезы на суровых морщинистых лицах. Люди его боятся. Так и должно быть. Хибари едет вполне спокойно, не превышая скорости, минуя серые дома, что сливаются в ряд, мелькая серой линией. Перед глазами лишь полоса и поворот. Но звонит телефон. Любимая мелодия раздается в тишине салона машины. Войти в поворот и можно отвлечься. — Слушаю. — Хибари-сан, Вы подъехали? — Что надо? — Там должна быть нежелательная поставка. Нужно устранить. — Координаты? — Сейчас вышлю. Спаси… Хибари сбрасывает звонок. А большего и не надо, расслабится от поисков. Это то, что нужно. Он кладет телефон на панель, на секунду замирая, смотря на блеск синего камня, что находится в металле, нанизанном на его палец. Определенно, фиолетовый ему идет больше чем синий. С тех пор как Рокудо пропал, Хибари не снимал кольца. В поисках по миру, слоняется, и кольцо служит напоминанием. С тех пор как надел кольцо, он не может остановиться. Ведь кольца хранят память своих хозяев. И теперь он знает все. Абсолютно все. И это знание подталкивает. Но сейчас можно передохнуть. Стоя у них за спиной и приставив русоволосому мужчине тонфа к горлу, он проговорил, пристально глядя на мужчину, что стоял неподалеку. — Выбирай, кто будет первым. Мужчина беспомощно переводил взгляд с младшего сына на старшего. — Ни я, ни они не виноваты, — это повернулся старший, пристально смотря на Хибари, продолжил. — Не виноваты. Тонфа немедленно надавило на сонную артерию брюнета. — Этого? — Думаешь это они? У них духа не хватит. Бровь Хибари полезла вверх. Он смотрел чуть более заинтересованно и продолжил слушать о смерти. — Я был там. Я сидел и смотрел на фонтан крови, выплескивающейся из горла того мальчишки. Как его там? А-а-а. Бовино. Да-а-а. И более того, я сам перерезал ему глотку. Мужчина хрипло захохотал, приближаясь к своим сыновьям. У Хибари вздулась жилка на лбу, и ноздри становились все шире и шире. Он был уверен, что зрачки его сейчас вылезли за пределы радужки, так внимательно он следил за движениями. Недоглядел, щелкнул затвор и прозвучал выстрел. Мужчина чувствовал бешеную энергию, исходящую от Хибари. Он знал, что хищник распаляется все больше и больше и, что конец уже близок. Он еще раз выстрелил, но промахнулся. Ежовый щит защитил своего хозяина. Движение за спиной Хибари, и мальчишки полетели в сторону, откинутые сильной рукой. Тонфа блеснули на свету лампы. Все было кончено за одну секунду. Но, посылая рола, он промахнулся. Сидя на полу, Рокудо следил за состоянием Хибари, пуская нити иллюзий по телу укрепляя, восстанавливая. Ожидая, когда проснется хозяин. Ведь придти сюда, и не дав ему умереть, Рокудо совершил величайшую ошибку в своей жизни. И расплата за подвиг не заставит себя ждать. Боль прознает все тело, но находятся силы, чтобы открыть глаза. Удивительно, но плиты, что прижала его при падении, уже не было. Хотя ответ нашелся сразу. И вроде радоваться надо, а как-то нет этой радости. И лишь хмуря брови, Хибари сгибает колено, стараясь дать опору, и пытается подняться, толкаясь руками. Ему это удается. Он осматривает себя, вспоминает, что потерял сознание от нереально сильной боли, что рот его кровью был заполнен, так что сглатывать не успевал. А теперь вроде все не так уж и плохо. Поднявшись на ноги, он прислушался к себе, стараясь понять, откуда исходит боль, но с каждым движением ее было все меньше и меньше, вскоре сложно стало понять, откуда шел отголосок. А еще Хибари чувствовал иллюзии, ему это не нравилось, но возможно именно сейчас стоило сдержать порыв. — Рокудо. Что ты здесь делаешь? — Я. Ммм… — Идем. Хибари не стал задаваться вопросами о том, почему Рокудо был в заброшке и как давно. Но мысли скользили свободным потоком. Они уже в машине и едут вперед. Возможно, стоит заехать в гостиницу, чтобы привести себя в порядок. Возможно. Хибари легко держит руль одной рукой, делая осторожные минимальные движения. Ему не понятно эта резкая боль и ее исчезновение. Может ли так быть, что Рокудо постарался? Возможно. Ведь вся машина провоняла иллюзиями. Потом. Все потом. А сейчас все же гостиница. — Ты едешь со мной. — Куда? — В Намимори. Хибари замолкает, он чуть сильнее жмет на педаль, прибавляя скорости. Ему хотелось побыстрее смыть с себя грязь и переодеться. Благо запас одежды у него имелся в машине. Ибо столько лет езды по чужим городам накладывает свой отпечаток. Гостиница находится в трехстах метрах. Недалеко, но заняло сорок минут езды, не смотря на то, что дорога почти пуста. А потом чисто механически припарковаться, выйти из машины, дойти до гостиницы, заказать номер, обернуться, Рокудо следует рядом. Слишком пустой. Но сейчас не важно. Все нужные задачи Хибари решит чуть позже. А сейчас в душ и спать. Дорога и задание довольно сильно его вымотали. И хоть боли он и не чувствовал, все равно что-то внутри говорило, не все так просто. Дисциплинарный человек сейчас не думает о правилах, только войдя в комнату, он сразу же снимает обувь и сбрасывает пиджак на пол, на ходу расстегивая пуговицы и снимая галстук, уже проходя в ванную. Все что ему нужно — просто привести себя в порядок. Стоя под жесткими прохладными струями воды, он размышлял над заданием. Как сейчас он помнил. Тонфа приставленные к горлу, рол, увеличивающий до огромных размеров, удар в живот, голову, пробивая черепную коробку до кровавых фонтанов, тонфа хорошо приминают внутренности. А потом крутящийся рол, чьи шипы ломают конструкцию каменного здания как спичечный коробок. Пыль поднимается, закрывая обзор, здание складывается, а потом резкая острая боль, что-то придавливает часть туловища и даже крик от неожиданности. Его собственный крик, а потом темнота, спасительная тьма, что уносит острую боль в глубины сознания. Сейчас же осматривая себя, он не видит повреждений. Стоит ли теперь переживать, если все хорошо? В этом весь Хибари. Закончив с водными процедурами, он переодевается в брюки, свежую рубашку. Выйдя из ванны, Хибари подмечает Рокудо, который почему-то сидит на полу в углу комнаты и смотрит куда-то в стену. Он невольно вспоминает о том времени, когда Рокудо был всего лишь безвольной куклой, когда он продал душу аду. -Что с тобой? -Все нормально. -Почему на полу? -Приказа не было. -Приказа? В ответ Рокудо молчит, приказа говорить так же не поступало. Разве может он позволить себе расслабиться? Ведь теперь он раб. И ни что уже не сможет изменить его судьбу. Наверно его создатели громко смеялись, когда писали историю его жизни. А хотя, терять уже собственно нечего. — Хозяин не приказал, раб, молча ждать. Хибари не понял, он просто скалится в устрашающей улыбке. Для него это интересная игра. Он и не против. — Ждет, значит. И Хибари уже подходит к Рокудо, хватает того за челку, подымает на ноги и кидает в сторону кровати. Хибари любуется падением Рокудо. Очень удачная собачья поза, но он не собирается стирать кожу с коленей об жесткий палас. Рокудо чувствует, как в воздухе начинает пахнуть болью. Время застыло для него. И началась плата. Хибари поднимает его на кровать, сдергивает ремень и спускает штаны, совершенно не заботясь о том, комфортно ли Рокудо. А тот лишь молча принимает позу, опускает голову на сложенные ладони, ожидая, слушая, как пряжка ремня бьется, как молния брюк опускается вниз. Без подготовки, без предупреждения в Рокудо резко проникают, не давая даже принять и привыкнуть. Ни капли жалости, просто боль, просто жесткое насилие. Рокудо стискивает челюсть, крепко сжимая зубы, чтобы не издать и звука, стараясь отключиться и просто терпеть пытку, сжимая до боли кулаки. — Как же ты меня бесишь, все твое существование меня раздражает, твой запах, твое дыхание. Бесишь. И Хибари сильнее толкается в сопротивляющееся тело. Рокудо не может расслабиться, как бы ему не хотелось облегчить свое положение. Боль пронзает. Он слушает шепот Хибари. — Я понял, — тянется руками к полам плаща, старясь уцепиться за края, накрывает себя им, выворачивая наизнанку, закрывая голову плащом, что теперь вывернут красной подкладкой наружу. Рокудо думает, что хозяина это удовлетворит, ведь теперь он может себе представить, что он с кем-то еще, с кем-то более желанным. И, кажется, это действует, еще немного и толчки становятся чуть более спокойнее, немного медленные, но глубокие, что вообще-то не останавливает кровь, бегущую по бедрам Рокудо. И когда хозяин наконец-то глубоко вздыхает, еще раз войдя и немного задержавшись, он выходит из него и падает спиною на кровать, немного тяжело дыша. А Рокудо поднимается с постели, опираясь ладонями на некогда белоснежную кровать. Он встает, сбрасывает с головы плащ, натягивает штаны, отходит в угол, сползая по стеночке, он опускается на пол, поворачивая лицо к стене, утыкаясь в нее. В его жизни начался новый ад. Хибари же расслабленный после душа и выброса накопившегося уснул, почти сразу же. Даже не задумываясь ни о словах Рокудо, ни о его самочувствие. В этот раз ему не снилась жизнь бывшего иллюзиониста Вонголы. Он спал спокойно, ни о чем, не заботясь, такого спокойствия он давно уже не чувствовал. Будто все стало на свои места. И кольцо тумана сейчас не тревожило его сон воспоминаниями носителя. Оно так же молчит и покорно ждет, как и бывший иллюзионист. Хибари открывает глаза, в комнате довольно темно. Вначале ему приходит мысль, что еще ночь, но потом он обращает внимание на плотные темно-синие шторы, что прячут за собою лучи рассвета. Он лишь немного приподнимается с постели, вспоминая произошедшее вчера. Смотрит на кровавые простыни, а потом посмотрит на Рокудо что, уткнувшись в тени, сидит, молча и даже не возникает. Немного настораживает, так должен подумать Хибари. Но где-то в голове у него щелкает мысль, что он заслужил маленькую награду за потраченные годы на этого проклятого. И, конечно же, он возьмет все то, что ему принадлежит, прямо с того, кто во всем этом виноват. Только виновник слишком уж покладисто себя ведет. Молча и тихо. Возможно так даже лучше. Хибари не собирается задерживаться, он поднимается с постели и накрывает пятно крови одеялом. В голове сейчас бьется мысль, наконец-то домой. А все остальное неважно, он так скучает по своему любимому городу, дому. И вот наконец-то он в пути. — Вставай. В ответ тишина, Рокудо молча поднялся. Хибари выходит из гостиницы, а за ним словно тень идет Рокудо, тихо, неслышно, стараясь не тревожить. Но разве это возможно? Оба молча подходят к машине, Хибари достает ключи, разблокировав двери, садится на водительское сидение, вставляя ключ и поворачивая. — Садись. И Рокудо послушно садится на заднее сидение. Ему сейчас хочется сжаться в комочек, убежать, спрятаться. Но возможности больше нет. С того самого момента, как он решил спасти Хибари, цепь натянулась, связь не оборвать. Раб, он теперь всего лишь раб, ни шагу в сторону, не воспротивиться. Молча терпеть и принимать, больше жизни нет. Есть лишь желания хозяина и никак иначе. Бороться нет возможности, иначе душа разорвется в клочья. Так и ехали всю дорогу молча, Рокудо смотрел себе в ноги, а Хибари на дорогу. И вроде бы все хорошо. Спокойно, как и надо. Да только Рокудо трясло иногда, он понимал, что ждет его в будущем, он знал, что с этого момента не будет ничего, кроме боли. А Хибари пытался избавиться от навязчивых мыслей в голове. Он, правда, не понимал, почему? Почему Рокудо так себя ведет? Почему безропотно молча терпел? Хибари уверен, что тогда смог достать его душу, он уверен в том, что освободил чертового иллюзиониста из той клетки, в которую он себя загнал. Подъезжая к своему дому после долгого пути без сна, он думал о том, что же ему сейчас делать. Но спорил с собой недолго, в первую очередь он позаботится о себе и лишь потом об остальном. — Ты помнишь комнату, в которой жил? — Да. — Вали туда и чтоб тихо. Мукуро сняв обувь, прошел по коридору, осторожно ступая на циновки, дальние седзе, совсем чуть и он уже в комнате. Он помнил ее, помнил все, что было. Все видел и чувствовал. И вот сейчас он будто вернулся назад. Писатели судеб поленились придумывать что-то помимо. Они просто переписали начало и вытащили внутренние наружу. Ничего не изменилось. И Мукуро понимает. Здесь наступит конец. Проходя в один из углов комнаты, он садится на колени, опуская голову. Наверно именно здесь настанет его смерть. А Хибари ложится на футон и наконец-то может расслабиться. Морфей захватывает в свои объятия, как только голова опускается на подушку. Проваливаясь в глубокий сон, его вроде ничто не беспокоит, но какое-то чужеродное незнакомое чувство его тревожит. Он видит сон. Ни чего особенного, всего лишь Рокудо, что стоит пред ним на коленях, низко склоняя голову. Вначале Хибари улыбается, ведь враг пред ним склоненный, но потом он чувствует боль в груди, и словно по команде из груди разрывая мясо, и через кожу тянется тяжелая железная цепь. Бесчисленное количество тяжелых звеньев, что раздваиваются и после разделяются на большее число, тянутся к Рокудо, оплетая его шею, руки, ноги, впиваясь в грудную клетку, ломая, разрывая. Рокудо молчит, не дергается, не шипит от боли, лишь сильнее склоняется, касаясь пола головою. Сон кончается. — Хибари. Хибари. Хиберд радуется возвращению хозяина, он щебечет, выговаривает имя Кеи. Летает то с руки, то на голову. Хозяин вернулся, и большего счастья нет, когда Кея нежно поглаживает оперенье на маленькой головке канарейки, то та блаженно прикрывает глаза, подставляясь под руки заботливого хозяина. Покормив себя и канарейку, Хибари идет к иллюзионисту. Отодвигая седзе, он на долю секунды замер, а потом прошел чуть в глубь. Рокудо лишь молча, опустил голову к циновкам. Он молчит. Хибари тоже молчит, смотрит на склоненного Рокудо и вспоминает сегодняшний сон, что так ярко врезался в сознание. Ситуация та же. Невольно Хибари кидает взгляд, на себя осматривая, ища эти чертовы цепи. Их нету. Только что-то внутри него говорит об обратном. Неожиданная ситуация. Хибари покидает комнату, ненадолго остановившись, ища свидетельства издевательств иллюзиониста, он смотрит на него. Но тот, так и не подняв головы, все стоит на коленях. Хибари уходит, достает телефон и набирает Саваду. — Здравствуйте, Хибари-сан. — Я в Намимори. Рокудо со мной. Забирай. На этом все, Хибари сбрасывает звонок, примерно прикидывая, сколько понадобится, чтобы собраться и прилететь в Японию. Сутки. Еще сутки ему терпеть убогого у себя под носом. На время он забывает о нем. Множество дел, бумаг и проверка территории. Люди, завидев его, сразу же склоняются в поклоне, здороваются или же стараются обойти, не смотря на него. За многие годы ничего не изменилось, город живет дисциплиной, а нарушители наказываются, и даже его многолетние отсутствие ничего не изменило. Хибари даже улыбнулся, понимая, что после его смерти, город еще десяток лет точно будет жить по его законам. А дальше. А дальше его уже не волнует, он будет вести свои законы и правила там, где он будет не зависимо ни от чего. Вечером он возвращается в дом, что встречает его тишиной. Почти как надо, но ведь он знает, что здесь, сейчас, не так пустынно как кажется. Ему приходит в голову мысль, собственно, а почему бы и нет? Он же обещал сам себе награду. — Рокудо, — в ответ тишина. Лишь покорная поза и не больше. — Доставай свою вилку, пора поиграть. Мукуро молча поднимается с колен, материализует трезубец и замирает. Хибари скалится, сжимая холодные стальные рукояти тонфа. Он бросается вперед и встречает лишь легкое сопротивление. Рокудо вылетает из комнаты через открытые седзе, что ведут во двор. Он падает, подворачивает ногу, скользит по земле. Поднимается, чуть прихрамывая, пламя в глазу всколыхнулось и успокоилось. Рокудо стоит на ногах, держит трезубец и ждет нового удара. А ждать и не приходится, легкий порыв ветра, удар по выставленному древку трезубца, второй приходится в челюсть и наконец-то Хибари удается увидеть лицо своего давнего врага. Глаза пусты. Ни тени сомнений или боли, ни капли жизни и Хибари будто бы взрывается. Он разбивает чертово древко трезубца, выбивает следующим ударом рукоять, что держал Рокудо острием копья в сторону. Он бьет на отмах по голове, а после пинает упавшее тело. Но этого мало. Мало за все потраченное время. Хибари хватает Мукуро за волосы, наматывая хвост на кулак до предела, цепляя пальцами за хохолок, тащит обратно в дом, в ванну. А Рокудо не сопротивляется лишь раз, он вскинул руки, но тут же опустил, пытаясь чуть приподняться, стараясь успеть перебирать ногами, руками, но все попытки тщетны. Он всего лишь содрал кожу с рук. Хибари волочит его по циновкам за волосы, вталкивая того в ванную. — Бесишь. Как же ты меня бесишь. Я ненавижу тебя! Хибари переворачивает принадлежности в поисках ножниц и, найдя их, режет длинный хвост, стряхивая с рук остатки былой роскоши иллюзиониста. Хибари ловит себя на мысли что этого мало. Он хочет большего. И теперь уже вход идет бритва, что на сухую царапает кожу, но сбривает синие волосы, оголяя череп. Хибари не старается, он просто делает то, что так давно хотел. И теперь он осматривает свою работу. По всей ванной разбросаны синие волосы, голова иллюзиониста местами покрыта корочкой крови, что оставил после себя станок и грубые руки. — Приведи здесь все в порядок, прими душ и ко мне. На этом Хибари уходит из ванны, оставляя униженного иллюзиониста. Мукуро же молча сменил положение, ладонями собирая по полу в кучку свои волосы. Он ни разу не сопротивлялся, не пискнул от боли, не смотря на то, что его глаза залила кровь. Он все собрал и выбросил, как и было приказано, снял с себя одежду, ополоснулся, смывая кровь, и побрел в комнату, где спит его хозяин. Хибари ждал его в своей бывшей комнате. Он слышал, как Рокудо ходил по коридору, открывая то одни, то другие седзе. И вот он наконец-то дошел до нужной и, войдя в нее, Рокудо подошел почти впритык, опускаясь на колени перед Хибари, сидящем на невысокой кровати. Хибари оказался доволен, сейчас его пыл поутих, он предвкушает будущее действо. Единственное, что его чуть отвлекло это деформированная кость, что торчит из голени иллюзиониста и посиневшая нога. Видимо, когда он отправил его полетать из комнаты тот ее и сломал. Но он шел ровно, не показывая ни тени боли, ступая на нее так же твердо, как если бы все было в порядке. Хотя плевать. Ведь Хибари нет ни какого дела до состояния иллюзиониста, пока он сам по себе живой. Завтра Савада его заберет, поэтому стоит наиграться вдоволь. И больше не медля, Хибари поднимает его подбородок одной рукой, а другой распускает пояс своей юкаты. Рокудо же молча, повиновался, и уже стараясь удовлетворить желания хозяина, заглатывал член как можно глубже. Только вот Хибари не был удовлетворен, так что он насаживал голову Рокудо вплотную. Мукуро принимает как должное. Хибари толкается в горло сильнее, ничуть не заботясь о Рокудо, любое сопротивление пробивается твердой плотью, что бьет на пролом. Рокудо отодвигается, берет член Хибари в руку, немного приложив силы, сжимает, так что Хибари начинает кончать ему на лицо. Рокудо прикрывает глаза, не сопротивляясь, продолжая двигать по стволу, сперма брызгает ему на лицо и как только последняя капля попадает на веко, стекая на скулу, он снова вбирает член хозяина, глубоко, в упор, до стенок горловины. Хибари доволен и ловит себя на мысли, что сейчас он с удовольствием намотал бы волосы Рокудо на кулак, но моральное унижение ненавистного иллюзиониста перекрыла сверху эту жалость к невозможному действу. Он смотрит на то, как Рокудо старательно исполняет его желание, ему нравится униженная поза Рокудо, ему нравится вид его спермы на таком безупречно наглом лице, а еще ему хочется испортить это лицо навсегда. И как только Хибари вновь становится возбужденным, как только член начинается дергаться в глотке, он поднимает руку и бьет на отмах по лицу, так что Рокудо выпуская член изо рта, отлетает немного назад. В порыве Мукуро хочет поднять руку к лицу, но останавливает движение и вновь встает на колени, немного чаще моргая и чуть прищуривая правый глаз. Мукуро ждет, хотя он знает, что будет дальше, но кто же знает, что кому придет в голову. И ждать долго не приходится, Хибари поднимается на ноги, пару шагов и он уже кладет руку на шею Рокудо, сжимая свои пальцы, поднимая иллюзиониста с колен и кидая его на кровать, сразу же делая шаг к кровати, ставя на нее колено, грубо раздвигая ноги иллюзиониста, устраиваясь, беря свой член в руку и резко вставляя. Ни минуты задержки, ни капли жалости, или сочувствия, просто грубо трахая, так, как ему хочется, так, как он на самом деле любит. Мукуро молча подчиняется, его ничуть не возбуждает все происходящее, член вяло болтается из стороны в сторону, ноги немного сводит, тело вздрагивает от пронзающей боли, что раскатом бьет, но он не пытается исправить положения. Он помнит, что хозяин любит и поэтому тянется руками к подушке, вытаскивает ее из-под головы и накрывает свое лицо, крепя руками сверху. Теперь ему можно закрыть глаза, немного сложно дышать из-за толчков, что выбивают воздух. Но он сможет стерпеть, и надежды его оправдываются. Стоит лишь спрятать свое лицо, как Хибари становится немного спокойнее. Его движения теперь равномерны и даже не торопливы. Мукуро лишь ждет, когда хозяин удовлетворит свои желания и выкинет его из комнаты. Ждать долго не приходится. Хибари трясет в оргазме, наверно он даже прикрывает глаза и, быть может, немного выгибает спину и уже падает на другую сторону кровати. Мукуро быстро встает, не смотря на боль, его правый глаз прикрыт веком, что мелко подрагивает, он кладет подушку на место, и пока его не выкинули, он сам покидает спальню хозяина, превозмогая боль и судороги, которые проходятся по телу. Лишь немного пройти и он уже заходит в камеру, что для него отвели, подбирает одежду с пола, одевается и возвращается на отведенное ему место. Хибари спит, безмятежно раскинувшись на кровати, его волосы разметались по подушке, а лицо так и не становится расслабленным. Это лишь, кажется, что спит он безмятежно. Ему снова снятся непонятные сны, а кольцо тумана, что нанизано на его палец, снова испускает сгустки тумана. Во сне ему снится внутренний мир Рокудо таким, каким он его видел в самом начале. Там иллюзионист лежит в грязно кровавом пространстве, прикрыв голову руками, сложившись в три погибели. Он не реагирует на острые носы туфель, что бьет его по ребрам Кея, его глаза вновь безжизненны, как тогда, когда он был взаперти. Нет, не он, его душа. Здесь он снова ведет себя так, будто они вернулись на годы назад, единственное новое — цепи, что оплетают, как змеи Рокудо, тянутся, складываются, вплетаются в одну и заканчиваются в груди Хибари. И что бы Хибари не предпринял, он не смог добиться реакции Рокудо. Хибари резко открывает глаза, ему душно, окно в его комнате открыто, но свежести и легкости по утру нет. Ему тяжело его кожа липкая и потная, кончики волос прилипли к лицу, весь его дом пропах иллюзиями. Отвратное ощущение и тошнотворное состояние, ему даже кажется, что что-то болит. Там, где-то внутри, нет, не в душе, а само тело. Будто бы он только что вышел из битвы и далеко не целым и невредимым. Дойдя до ванны, он осмотрел себя под прохладными струями воды. Ранений нет, и боли уже нет. Но ощущение не пропали. Зайдя на кухню, Хибари наливает себе крепкий кофе и берет в руки телефон. Там его ждет два сообщения. Одно от Савады, который извиняется за то, что задержится и просит приютить иллюзиониста и множество извинений. Хибари так и представляет себе как Савада снова и снова кланяется ему в пояс, не смотря на то, что босс здесь он. Второе же сообщение от Шамала, что вскоре он прибудет в Японию и ему придется пройти медицинскую проверку, как и всегда после любого из заданий. На что Хибари лишь цыкает, читая сообщения, он терпеть не может подобную процедуру, но в этот раз согласен пройти ее, молча, ведь внутренние чувство не может так громко и часто кричать. Хибари не думает, он просто ломает, ломает, так как ему нравится, он ставит его на колени, бьет головой об циновки, острый мысок бьет в тощий бок. А потом снова насилие. Мукуро потерял счет часам, дням, что он находится здесь. Сдерживать порыв защиты все сложнее, так же как и защищаться. Разве он может хоть что-нибудь сделать? Мог бы. Когда-то, но не сейчас. Мукуро иногда смотрит на ночное небо, он смотрит вдаль на яркие звезды и думает о смерти. Если бы он умер еще в Италии, то Хибари не пришлось бы вытаскивать его, тогда не было бы никакой связи. Если бы он умер от казни Вендиче, то он бы никогда не узнал, как мстителен Хибари Кея. Если бы он умер еще в детстве, когда был выброшен на улицы Палермо, то он бы ни когда не узнал этой жизни. Лучше бы он умер. Рожденный дворнягой и сдохнет как дворняга, ни кому не нужный и всеми ненавистный. Дни сливаются воедино. Днем еще тихо, но вот ночью, снова удушающее чувство. Когда Хибари надевает на шею веревку, что затягивается узлом и волочет его в сарай, он просто задыхался, не смея воспротивиться, просунуть пальцы меж горлом и веревкой, что так нещадно давит, режет. Когда его бросают посреди чужих людей, что числились, как дисциплинарный состав он вздрагивает, и даже посмел поднять свой гнойный взгляд на хозяина. В ответ он смог увидеть лишь удаляющуюся спину. А после коршуны налетели на него, разрывая, ломая, унижая. Сколько их там было десяток? Может больше? Разве важно скольким людям придется поклониться, разве важно, сколько людей будет его рвать? А люди ли? Хибари каждую ночь снятся беспокойные сны. Каждый раз он видит внутренний мир Рокудо, вчера Рокудо кричал и извивался как червяк, которого порезали напополам и полили соком лука. Он рвал на себе волосы, стонал, пытался куда-то отползти или вскарабкаться. Хибари видел, ему было больно. Больно внутри. Он понял это только сейчас, эти сны, они не просто так его посещают, кольцо тумана, что разогрелось на пальце, сегодня жжет. Сейчас он видит сон, очередной сон в сознании Рокудо. Только вот сон ли это? Или же воспоминание? Сейчас Хибари видит тот день, когда он пришел спасать проклятого. Он со стороны наблюдает, как два тела сплетаются, как капли дождя стекают по двум обнаженным мужчинам. Он видит, как Рокудо открывается пред ним. И сейчас, стоя чуть вдали от прошлого, он сравнивает с настоящим. Вся злость куда-то испаряется. И все теперь темнеет. Хибари открывает глаза, кольцо, что так нагрелось, трещит, и пыль от камня синего взметнулось вверх, будто бы тая. Сталь, что держала камень, просто ломается и падает с пальца, ударяясь о пол, с характерным звуком метала. Хибари замирает, поворачивает голову в сторону окна. Там он видит сарай, в который отвел Рокудо, свет горит, но ни звука. Лишь тишина, что так холодно щекочет. Хибари поднимается, плотнее завязывает юкату, надевает тапочки и идет за Рокудо. Зачем? Он не знает. Но что-то не дает покоя, да еще и кольцо… Когда Хибари входит даже в таком, как он просыпается что-то, что сжимает тисками грудь, и радужка глаз увеличивается до предела. Хибари похож сейчас на изваяние, что запечатлели в самом удивленном состоянии. А может в страхе и ужасе? Он, конечно, жестокий человек, но даже сам бы такого не позволил. Его глазам предстала картина, что ужаснула даже его. Рокудо со связанными руками за спиной, был нанизан на железный крюк, что входил в него сзади, и можно было даже разглядеть, как кончик метала, торчит из-под кожи, обходя позвонки. С него стекала кровь, крупными каплями падая на грязный и пыльный пол, на котором уже лежала кожа, что с него содрали. Слышно, как иллюзионист хрипит, его грудь вздымается, с каждым вдохом все тяжелее и тяжелее. Хибари отдает приказ, опустить на пол, снять Рокудо. Его же подчиненные, не церемонясь, резко опускают ручку крана, и Мукуро падает на пол, чуть громче и глубже вдыхая, вздрогнув, но замерев. Железный крюк вытаскивают, нет, вырывают резко с мясом, кровью. Мукуро дернулся, замер. А потом запахло иллюзиями, что резко бьют Хибари внос. И Хибари злится, ни сколько на Рокудо, что пытался поддержать свою жизнь, сколько на запах пламени тумана, что так для него ненавистен. И ему есть, кого наказать, причинно следственные связи до убогого просты, он избивает своих людей, хотя и знает, что начал он. Но Хибари и подумать даже не мог, что среди его людей есть подобные шакалы. Нет, звери. Закончив, Хибари опускает тонфа, расслабляет руки и идет уже в сторону иллюзиониста. Рокудо пытается встать, его трясет сильной, крупной дрожью, у него получается встать на колени и поднять голову, что бы попытаться разглядеть следующего мучителя. В голове гудит. Хибари смотрит на попытки Рокудо, а потом он видит обезображенное лицо. Правый глаз почти теряет силу, еще тогда Хибари его ударил по лицу и задел кольцом роговицу. Глаз побелел, его застилает гной, что коркой уже его покрыл и стекал по щеке. Второй же просто заплыл. Все, как и хотел Хибари, хотел сломать его, уничтожить улыбку с его лица, оставить шрамы, но срезанные уши и порезы в уголках рта не были его целью. Рокудо же разглядев, кто перед ним закашливается кровью, его тошнит ею же, но он уже сгибает спину и ударяется головой о пол в поклоне. Это не больно. По сравнению с тем, что было, это совсем уже не больно. Хибари хочет подойти, но его бьет острая боль, кровь изо рта внезапно течет, он падает на колени, напротив Рокудо, харкает кровью, сплевывает на пол, заваливается на бок, напротив мертвого иллюзиониста. В его глазах темнеет. В последние минуты он понимает все, в последние секунды он просит кого-то, об еще одном шансе. Савада Тсунаеши приехав вместе с Реборном, ожидал увидеть что угодно. Но они даже и подумать не могли, что теперь рядом с Ламбо, придется выкопать еще две могилы. В глазах темнота, странный шум в голове не оставляет в покое. Ощущение такое, как будто бы он снова попробовал то пойло, что зовется алкоголем. Но все совсем не так. Он открывает глаза, смотрит расфокусированым взглядом вперед, моргает, а мушки в глазах не исчезают, как и тянущая тупая боль в теле. Попытка пошевелиться проваливается разом. Он пробегается взглядом по развалинам. Рядом сидит Мукуро. Его подбородок лежит на груди, а руки безвольно повисли. Он спит. И Кея думает, что тоже спит. Ведь он же только что умер от внутреннего кровотечения…