I Hate - Why You Love Me (Моя личная доза героина)

Somebody help me through this nightmare! I can't control myself. Somebody wake me from this nightmare! I can't escape this hell...*

Для начала, маленького и в меру упитанного ублюдка нужно раздеть, а потом, в скорости, одеть, чтобы не сдох от холода. Но Гонтье решительно упустил ту последовательность действий, что должна была произойти между этими двумя шагами, и это ещё больше усложняло ситуацию. А вот это проблема, учитывая то, что всего пару часов назад, Гонтье хотел бросить эту чертову хату, да так чтобы пятки засверкали, лишь бы до подобного казуса не дошло. Но судьба дрянная сука, оказывается. - Ты что, до сих пор не знаешь своего цикла? - Адам продолжал изливаться, чуть ли не рыча на практически бесчувственного парня, пока опускал его в ванную. - Или как там оно у вас, чёрт возьми?! - Неа... - чуть качнув головой, ответил ему зеленый труп, - не было необход... - договорить он не смог, лишь удивленно выдохнул, когда Гонтье начал медленно стягивать с него футболку. - Не было необходимости? - испустил нервный смешок тот. - Ты шутишь? Хомяк стыдливо прикрыл свою грудь рукой, но получилось это слишком неуклюже. Как будто кто-то на него позариться. Хотя выглядит он довольно таки ничего, не такой вялый, как на первый взгляд, даже мышцы на руках просматриваются. - Погоди... - Адаму вдруг дошло, - ты что, девственник? Хотя, не отвечай, всё и так понятно, конспиратор хренов. "И вообще, с кем я разговариваю, с трупом в моей ванной?" - насмехалось подсознание, пока дрожащие руки не решались прикоснуться к ширинке джинсов мальца. И вновь Адам закусил нижнюю губу, да с такой силой, что даже почувствовал солоноватый привкус крови на зубах и языке. И это немного отрезвило, приглушило пошлые мыслишки некрофила в голове. - Ты что делаешь? - Когда нервный взгляд Гонтье оторвался от собственных рук, что стягивали штаны с хомяка, и устремился на его зеленую моську, тот смотрел на него сквозь практически не разлипающиеся веки, потерянным взглядом. - Раздеваю, что тут не понятного... - истерически фыркнул он, когда таки осилил чертовы штанины, после чего остались лишь трусы. Хотя, зачем их снимать? Это же тупо, наверное... - Ты хочешь лишить меня девственен... - Да на сто лет сдалась мне твоя девствен... - и тут Гонтье сам застопорился на месте, мельком глянув в сторону злополучного нижнего белья. - У тебя что, стояк? "Боже... Но за что мне всё это?" - хрен его знает, то ли это мысли, то ли слетевшие с губ проклятия, но измученный взгляд, Адам, всё-таки в небо послал. - Неправда, - вдруг возмутился хомяк, но подняться с места, как хотел, не смог. - У меня никогда не стоит... - Может мне это запечатлеть на память, сделав фотки, чёртов импотент? - огрызнулся мужчина, и теперь предметом для покусывания был согнутый в трех местах большой палец. Если бы Гонтье мог, он бы и весь кулак в рот засунул, лишь бы не материться и не рычать как зверь от проклятого возбуждения. - А гори ты синим пламенем... - сдался он наконец, и на одном выдохе, резко стянул с маленького похотливого подонка труселя. Но глаза, к пребольшому сожалению, закрыть он забыл, или не успел из-за слишком сильного стресса. Да и после увиденного состояние это раз в двести ухудшилось. - Ты что еврей? - По отцовской... - начал стыдливо хомяк, не зная что ему прикрывать: соски, или торчащий, как игла Клеопатры в Лондоне, стручок. "А в Лондоне сейчас, видимо, хорошо. Там Наоми..." - и вообще хорошо там, где нет этого зелёного от передоза подоненка. Жаль, что подобные мысли не очень отвлекали от главного сюрприза этого вечера. - Сяс мы немного поубавим твой пыл, - откуда-то, неожиданно, появилось такое шкодливое настроение, и подлая улыбка на лице Гонтье расцвела вновь, словно после подтаявшего снега. Разумеется, хомяк не понял, о чём он толкует, но вскоре почувствовал всем телом. Сразу же, спустя минуту, когда охмелевшее тело поняло, что воздействует на него извне. - Ты, ты с ума... - кричал парень, пытаясь выскользнуть из скользкой от воды ванны, - козёл... - у бедняги начали клацать зубы. И не мудрено, Адам, со всей любовью, пустил на беднягу под давлением холодную воду из душевого шланга. Наконец-то, самообладание к нему практически вернулось, и хомяк это заметил, когда смог рассмотреть неисчезающую улыбку Джокера на лице своего мучителя. - Ну как, освежился, нежный принцессуль? - довольно напевал Гонтье, наблюдая, как свернулся калачиком хомяк, дрожа и визжа словно поросёнок. Да и цвет кожи с зелёного вмиг сменился розовым, прям одно умиление для глаза. Тогда вновь Гонтье отвлекся, и теперь уже на соблазнительные и упругие холмики задницы хомяка. "Чёрт, да это просто невозможная пытка, будь я проклят", - очередной взгляд в небо закончился закрученным краном холодной воды и брошенным в сторону мальца полотенцем. - Вытирайся, а то так и сдохнешь тут, как дешевая проститутка. - Гонтье решил, что хомяк справится и сам, поэтому быстро испарился с ванной, закрыв за собой дверь. То, что у него хватило смелости раздеть мальчишку, не означало, что хватит смелости вытереть и одеть. Уж очень он не уверен, что легкий телесный контакт не освободит и без того рвущегося наружу зверя окончательно. Ему хватило утренней оплошности, когда терпеть уж не было силы, и он ощупал это нежное упругое пузо. Прошло минут пять, а со стороны ванной не донеслось ни звука, это немного насторожило, но Адам решил пока не врываться раньше времени. Вдруг малец совсем отошёл, как весенний подснежник, и уже надрачивает, чтобы ушёл упрямый, не поддающийся холодной воде, маленький стояк. А писька у него тоже ничего так, вполне сносная, как на неспособного к оплодотворению подонка. - О чём я только думаю... - спрятав лицо в руках, Адама понял, что вновь начинает задыхаться. Это чёртов запах не давал покоя, а теперь от него, наверное, не один час придется отмываться. Блин, прошло ещё минут пять, а хомяк так и не собрался с мыслями, значит пора действовать. Но когда Адам открыл дверь, никого в ванной комнате не заметил, лишь торчащее из ванной полотенце и две сверкающие от туда же пятки. - Твою мать... - выругался мужчина, - ты сдохнуть от пневмонии решил? Мальчишка дрожал, содрогаясь как желе. Теперь он преобразовался в синего Аватара, и кожа его покрылась мелкими мурашками. Гонтье уже не был рад своей изначальной идее освежить беднягу. Кажется тот слишком пьян, чтобы отойти даже от такого. Всё, чего он так опасался, сбылось. Пришлось вытаскивать хомяка из плена мокрой ванны и вытирать его насухо, пока, и правда, не скопытился от холода. Но прежде Адаму пришлось дотащить умирающего до кровати. Потом он ещё минуты две тушевался около него как сопливый подросток, что не решается трахнуть готовенькую пьяную бабу у обочины. И только собравшись с мыслями, задержав дыхание, будто это поможет отвлечься от извращенного желания, Гонтье быстро начал растирать окоченевшие конечности тела хомяка жёстким полотенцем. Кожа под давлением его рук тут же порозовела, в голове возник страх: может она настолько нежна, что могут остаться синяки? Но мальчишка сам виноват. Знал бы он, как приходится мучиться Адаму рядом с ним во время течки, с голым. Разве не достаточно аргументов, которыми он может воспользоваться в суде, если его обвинять в изнасиловании? То-то же, но Адам проявил стойкую силу воли, и даже не разу не прикоснулся к обнаженному телу пальцем. И всё до тех пор, пока ему не пришлось его одевать. Казалось, что не хомяк дрожал от чужих прикосновений, а сам мужчина каждый раз, когда случайно задевал холодную кожу мальчишки хотя бы кончиком пальца. Несчастная нижняя губа была уже вся истерзанная зубами, пока Гонтье справился с самым мучительным, натягивал на хомяка боксеры, свои к тому же, и они немного свободно болтались в области его стручка. - Неужели тебе и правда двадцать? - устало выдохнул мужчина, плюхнувшись на пол перед бесчувственным хомяком, что дрожал на его кровати. В этот момент он даже почувствовал себя извращенцем, что мысленно насиловал мальчика с бешеным блеском в глазах. Вот именно, мальчика... Тут его словно окатило ведром холодного облегчения, кажется, самого немного попустило, от головы отхлынула давящая на мозги сперма, но усталость от столь долгого держания накатила по-полной, и Адам понял, что сейчас сам уснет, прямиком тут, на полу. Нужно только доползти до дивана, а там провалиться в глубочайший, чёрт возьми, вековой сон. "Если бы..." Но прежде нужно как-то укутать хомяка, иначе, до утра, из его комнаты будет доноситься не соблазнительный, сладковатый запах, а зловонный запашок дохлой хомячьей тушки. И от куда вообще у него взялась эта чертова привычка называть пацана хомяком? "Потому, что он и есть хомяк", - злобно ухмыльнулся сидящий внутри мужчины серый волк, что жадно облизывался, словно изнывал от голода. И только самому Гонтье понятно, что за голод мучил их обоих. А беднягу таки пришлось укутать. В шкафу Адам нашел толстый плед, в который и завернул хомяка, как колбаску. - Ну слава богу, пост сдал,- выдохну он, быстро отходя от кровати. В комнате стало как-то душно, и он, по пути к дверям, начал расстегивать рубашку, от которой уже начало жечь всё тело, все напрягшиеся мускулы. Ну конечно, так пропотеть, разгребая всё это дерьмо. "Если бы оставил всё как есть, хлопот бы точно было меньше. Обошёлся бы дебил похмельем..." - а тут ещё и болячку какую-то от переохлаждения подхватит. - Дополнительная мигрень для моего мозга, - рука потянулась к ручке двери, но лёгкий шорох за спиной слегка остановил. - Не уходи... - послышался тихий дрожащий шепот, и Адам вновь пожалел о том, что так долго терся тут, а не смылся сразу же. - Не нарывайся, хомяк, я не в настроении, - бросил он через плечо, и решительно открыл двери. - Мне до боли в костях холодно, - пожаловался пацан, и по голосу было слышно, что он не врёт. - Вот попадос, - пришлось отказаться от мечты отоспаться на диване, но дверь Адам оставил приоткрытой, чтобы, при любой выпавшей возможности, скрыться в неизвестном направлении. - И что ты предлагаешь? Но обернувшись, он встретился лишь с заполненными слезами от боли глазами, и всё его раздражение сдувалось, словно воздушный шарик. Неожиданно он понял, почему заступался за этого мелкого в школе, тогда глаза его были такими же. А это било в сердце без предупреждения. Эта чёртова жалость никогда до добра не доводила, и появлялась в самый неподходящий момент. "Как же так? Боже, неужели бывает и хуже?" Сколько раз ему ещё придется обращать взор к небу, Адам уже и не знал, но точно понимал, что хуже этого момента ничего не бывает. Он в комнате с омегой, омегой при течке, со слишком соблазнительным феромоном, от которого слишком сильно кружится голова. От которого ломает всё тело. Этот запах даже силы воли лишает. Хорошо одно - сейчас Гонтье настолько устал, что ему уже не до желания, единственной потребностью стал сон, после которого отрубает память напрочь. - Ты знаешь сколько у меня проблем из-за твоего алкоголизма? - заметил Адам, угрожающе наставив палец в сторону дрожащего хомяка. Но тот не ответил, и, казалось, что слёзы наконец градом прорвались сквозь преграду большущих серых глаз. - Чёрт, ты до гробовой доски меня доведёшь, - уныло фыркнув, Гонтье начал быстро стягивать с себя сначала рубашку, а затем и брюки, - и попробуй только после этого умереть, я тебя убью...