***
- Сириус… - Уйди. - Сири, ты не должен быть один сейчас. - Джей, я же сказал – уйди, - Сириус с раздражением затушил сигарету о ступеньку веранды. Поттер понял, что сейчас Сириус, кажется, и впрямь желает остаться один, и покорно скрылся в доме. Блэк не знал, что делать. Пожалуй, впервые он почувствовал себя сиротой. Когда от него отказались родители и брат, это было не так… больно. Сириус с удивлением понял, что чувствует именно боль. Это было необычно. Без матери, отца и Регулуса жить было даже проще, легче и приятнее, но без дяди... Сколько Сириус себя помнил, он всегда обожал дядюшку Альфарда, дочерна загорелого капитана маггловского морского судна. Все Блэки ненавидели Альфарда за эту свободу, безрассудство, независимость от всего и всех, а Сириус искренне всё это любил. Дядя всегда отвечал ему взаимностью, рассказывал о своих путешествиях, дарил маггловские штучки, к которым родители Сириуса не притронулись бы и пальцем, поощрял стремление мальчика выделиться из своей благородной семьи. Именно Альфарда Сириус всегда считал своим настоящим отцом, братом и другом. Позже появился Джеймс, но это было что-то совсем другое, не такое родное и близкое. С Альфардом вообще мало кто мог сравниться – уж в этом-то Сириус был абсолютно уверен.***
- Добрый день, мистер Блэк, - протянул ему руку Александер Пёркинс. Сириус проигнорировал рукопожатие – этот тип не понравился ему с первого взгляда. Тощий, с зализанными волосами и тонкими усиками, он был похож на какую-то карикатуру, злой шарж, а не на человека. - Первым делом позвольте мне выразить Вам мои искренние соболезнования, мистер Блэк, - кажется, Пёркинс не смутился из-за неучтивости Блэка. Сириусу было ровным счётом плевать, о чём толкует душеприказчик. Просто ему захотелось сбежать, хоть ненадолго, из дома Поттеров, где Джеймс и его родители обращались с ним, как с тяжелобольным. - Из-за чего он умер? – спросил Блэк, с замиранием сердца ожидая ответа. А что, если это была затяжная болезнь, которую он, идиот, не заметил или проигнорировал? Что, если дядю можно было спасти? - Сердечный приступ, - ответил Пёркинс. – С Вашего позволения, я перейду к завещанию. Какое, к чёрту, завещание? Да плевать ему, что оставил в наследство дядя. Лучше бы никогда его не получать. Лучше бы Альфард Блэк жил вечно. - Согласно последней воле Вашего дядюшки, Вам достаётся его дом, банковская ячейка и всё её содержимое. Господин Блэк убедительно просил не затягивать с вручением наследства, поэтому Вам нужно подписать эти документы – и Вы станете владельцем всего вышеперечисленного, за исключением небольшой суммы – сами понимаете, необходимо было ускорить процесс, - заискивающе улыбнулся душеприказчик. «Мерзкий, какой же мерзкий, отвратительный тип», - мысль упрямо билась в мозгу Сириуса, будто пытаясь заслонить собой реальность. Покорно, даже не вполне осознавая, что делает, Сириус поставил свою размашистую подпись на каждой бумаге, протянутой Пёркинсом, и, не прощаясь, покинул контору нотариуса.***
Хорошо, что Поттеры помогли ему организовать похороны – сам Сириус, пожалуй, сейчас был способен только лежать на кровати лицом к стене и припоминать каждое разногласие, возникавшее между ним и дядей. Оба импульсивные, с бешеным темпераментом, они просто не могли жить мирно, но эти маленькие ссоры приносили им больше радости, чем беспокойства. Они выпускали пар по мелочам и потому никогда не ссорились по-крупному. Сейчас каждое непочтительное слово, сказанное даже не в пылу ссоры или спора, а лишь в шутку, казалось Сириусу страшной, ужасной ошибкой, настоящим предательством по отношению к любимому родственнику, и самое худшее заключалось в том, что эти за эти слова уже нельзя было попросить прощения. Когда в крышку гроба забили первый гвоздь, он не выдержал и закрыл уши руками, но стук молотка, громкий, тревожный, этот стук всё равно терзал барабанные перепонки Блэка. Он упрямо не понимал, зачем заколачивать гроб, но распорядитель похорон наверняка имел собственные соображения на этот счёт. Невыразимо хотелось плакать, но ни одной слезы Сириус так и не смог проронить, только чувствовал, как дёргается веко и мелко дрожат ноги. Стук стих, и Блэк подумал о том, как хорошо, что он не разрешил хоронить Альфарда на кладбище. Стук мёрзлой ещё земли о крышку гроба он бы точно не вынес.***
Альфарда кремировали, а его пепел Сириус решил собственноручно рассеять над Северным морем, ведь на морской берег приходить куда приятнее, чем на кладбище. Однако на побережье он оказался не один. - Убирайся, - голос Сириуса был тих, но грозен. - Я имею право попрощаться, - ответил его брат. - Ты следил за мной? - Пришлось. - Почему ты не пришёл на кремацию? Почему ты оставил меня наедине со всем этим, Рег? - Я не мог, Сири, правда не мог прийти. Я хотел быть с тобой в тот день, но у меня не вышло. - Вот как ты любишь его. - Сири… - Убирайся, - повторил старший Блэк, отвернулся и направился вдоль по безлюдному дикому пляжу. Дойдя до приглянувшегося ему места, Сириус остановился и снял крышку с погребальной урны. - Вот ты и вернулся в свою стихию, дядя. Я… Буду скучать, - голос предательски сорвался и, не сказав и половины тех слов, что собирался, Сириус развеял пепел Альфарда по ветру. Серые хлопья мягко кружились в воздухе, постепенно оседая на пенистые волны. Море шумно радовалось, приветствуя старого товарища.***
Всё это было почти двадцать лет назад. Многое произошло за это время, и Сириус Блэк ещё не раз ощутил боль утраты, но по остроте ничья смерть не могла сравниться со смертью дяди. Даже сейчас, думая об Альфарде, Блэк ощущал тупую ноющую боль в груди, потому что ни черта время не лечит. За это время Сириус многое понял, ещё большее прочувствовал, об остальном же просто догадался. Невыносимым сейчас казалось всё то, что он творил. Чувство вины пожирало его изнутри за каждое грубое слово или недобрый взгляд, исходившие когда-то от него. Почти все из тех, кого он когда-то, осознанно или нет, но обидел, были мертвы. Кто-то истлел в деревянных ящиках, от кого-то не осталось совсем ничего, чей-то пепел чудился ему в дожде и снеге. Все были мертвы, и ничего нельзя было исправить. Всё, что ему оставалось, - неумело просить прощения, надеясь, что его услышат.