Есть вещи

Есть вещи сильнее, чем шрам, разделивший мир на кокон и клетку, на клетку и то, что вне. Действительность бьется в ладонях, в ушах шумит, Дом равен вселенной, но ткань ее все ровней, все меньше прорех, сквозь которые можно жить, дышать этим пеплом, собой пропитавшим все. Когда невозможно остаться собой — чужим — тогда понимаешь: ничто тебя не спасет. Когда вырывавший тот корень, в котором страх таился и жилы вязал — и слабела плоть, бормочет, что Дом не оставит, что суть остра — тогда понимаешь: никто тебе не оплот. Когда оставляешь, успев лишь понять, что свой, и плавятся стены, и хрипло смеется явь, а Дом только крепнет, и громче кричит родство — тогда понимаешь: никто ему не судья... Могильная тяжесть скрывает и боль, и быль, и сколько их рядом, и нужен и прав — любой. Когда перед смертью становишься им — любым, тогда понимаешь: вот это и есть любовь.