***
Первым, что я почувствовала, когда очнулась, оказался холод. Точнее, такой лёгкий, едва ощущаемый холодок. Плавно повернув голову в правую сторону, я увидела светлого цвета стены и людей в белых халатах, которые ходили то в одну, то в другую сторону. Я в больнице, лежу в палате, а это значит, что вчерашнее, судя по всему, падение дало о себе знать. Чёрт, а ведь я совсем забыла о том, что вчера должен был состояться разговор с Джоном! Он, наверное, меня тогда весь вечер ждал, а я не пришла, как последняя стерва. – Эй, – сначала прошептала я, махнув рукой какому-то пареньку в белом халате, который только что прошёл мимо моей палаты. К счастью, юноша остановился и зашёл в палату, подойдя ко мне. – В чём дело? – нервно спросил он, когда у него в ладони покоилось несколько уколов уже с каким-то раствором. Наверное, этот блондин студент, практикант, и сегодня проходит практику в этой больнице, ставит всем уколы. Вот поэтому-то он такой и нервный. Работа врача очень сложная. – Как я здесь оказалась? – снова задала вопрос я. – Не понимаю… Вчера я упала с лестницы, потеряла сознание и уже лежу здесь… Ты случайно не знаешь, кто мог бы быть моим врачом? – Назови свою фамилию, имя, отчество. Я сейчас схожу в ординаторскую и всё узнаю, – вздохнув, ответил студент. – Кейт Мередит Ричардсон, – назвала своё полное имя я, после чего юноша, кивнув головой, удалился из палаты. – Ты новенькая? – послышался тоненький голос где-то позади. Я с огромным трудом повернулась к маленькой девочке с двумя очень длинными хвостиками. Она смотрела на меня с весёлым выражением лица, но при этом её голос звучал нормально, без доли усмешки. – Да, – лишь одним словом ответила я. Интересно, а что это милое создание здесь вообще забыло? Меня же должны были положить в больницу для взрослых, но как я тогда оказалась в детской? Ничего не понимаю. Мне уже есть восемнадцать, а меня положили к малолеткам. Как-то неудобно получилось… – Ты больше всех остальных, – произнесла девочка, словно прочитав мои мысли. Естественно, я здесь всех больше! – Но я всё равно знаю, что мы с тобой станем лучшими подругами, – продолжила свой странный разговор малявка. – Почему ты в этом так уверена? – поинтересовалась я, с ухмылкой взглянув на девочку. – Потому что мама мне сказала, что со мной будут все дружить, – посиживая на кровати и покачивая своими маленькими ножками из стороны в сторону, ответила рыжая симпатяшка. – Ты ведь будешь со мной дружить? – с надеждой в голосе спросила она. – Да, конечно, – ответила я перед тем, как услышать звук приближающихся к моей кровати шагов. Я медленно повернулась всем телом к врачам. Да, их было много, настолько много, что я даже как-то засмущалась. В их числе также был тот студент, который по-прежнему оставался нервным. Может, он сегодня не выспался? М-да, синяки под глазами у него процветают… – Вы Кейт Ричардсон? – спросил у меня один из пяти мужчин. Он был старше и, судя по всему, опытнее остальных. В ответ я лишь кивнула головой, потому что говорить сейчас мне не очень-то и хотелось, особенно произносить слово «да» уже в который раз за этот день. – Итак, что мы имеем… – перелистывая страницы тетради, которая покоилась у него в руках, врач внимательно рассматривал каждую страницу. – Ну, в принципе, ничего серьёзного. Сотрясение мозга и частичный перелом среднего пальца на ноге, – диагноз именно тот, какой я и предполагала. Вот только частичный перелом пальца, да ещё и ноги не входил в мои планы. А почему именно частичный, а не просто перелом? – Значит так, Кейт, полежишь здесь деньков десять, а потом мы тебя выпишем. Гипс на палец накладывать тебе не будем, перелом небольшой, кости сами быстро срастутся. – Простите, – окликнула я врача, когда он уже развернулся и собирался вместе со всеми остальными покинуть эту палату. – Да? – остановившись, сказал мужчина. – Почему я лежу в детской больнице? Мне же уже есть восемнадцать, – мой голос при этом звучал очень возмущённо. – Потому что тебя всё ещё не перевели во взрослое отделение. Поговори со своими родителями об этом, когда выпишешься. Выздоравливай. А ты, Роберт, – мужчина обратился к нервному пареньку. Блондин после этого сразу же встряхнулся, явно предвкушая что-то необычное. Например, поручение от главного врача. – Расскажи новой пациентке о нашей больнице и обо всём остальном. – Да, конечно, – устало вздохнув, ответил паренёк. Четыре врача удалились из палаты, а студент остался. Он медленно подошёл к моей кровати и, сев на неё, начал свой длинный рассказ. Студент говорил о том, что курение в этой больнице запрещено, частые посещения родственников тоже нежелательны. Подробно рассказал о том, где находится женский туалет, ванная, столовая, процедурный кабинет, перевязочная и так далее. Сказал, что вставать мне нельзя до тех пор, пока я не почувствую, что мне становится лучше. Ещё он что-то рассказывал о том, чем меня будут лечить, но я это всё прослушала, потому что мне просто надоело слушать этого блондина. Он говорил, не умолкая, словно какой-то робот. И при этом его голос звучал настолько ровно, что он действительно очень был похож на самого настоящего робота. Когда парень наконец-то покинул палату, я смогла с облечением вздохнуть. М-да уж, слушать его так долго оказалось для меня самым настоящим мучением. – Хочешь поиграть? – неожиданно спросила девочка, которая по-прежнему была в палате. Почему она всё это время никуда не выходила? – Хочу, но не могу. Мне очень больно, так что извиняй, – коротко ответила я. Потом в поле моего зрения попал студент, который в прошлые полчаса уже успел мне надоесть. Интересно, зачем он снова сюда припёрся? Опять хочет мне о чём-то рассказать? Нет, я этого точно не выдержу… – К тебе посетители, – сказал ровным тоном он, после чего в палату с взволнованными лицами буквально забежали мои родители. С ними был также Тим. Вау! Брат решил посетить свою родную сестрёнку, на которую ему временами наплевать, как это замечательно! – Детка, ты как? – спросила мама, приблизившись ко мне и крепко обняв меня. Отец, как всегда, держался в стороне, а Тим нервно ходил по палате. – Нормально, только голова кружится, – схватившись за голову, ответила я. В глазах снова всё начало плыть, и я уже предполагала, что с минуты на минуту потеряю сознание. – Это плохо? – обратилась мама теперь уже к студенту. Ахах, а почему она у него спрашивает? Он же не врач, а всего лишь практикант. Скажет ещё что-нибудь не то, да ещё и в таком-то неадекватном состоянии… – После сотрясения мозга это совершенно нормально, – не раздумывая, ответил блондин. – Пару деньков пройдёт, и всё будет нормально. – Ясно, – стиснув зубы, проговорила мама. – Дорогая, мы тут тебе еды принесли, – мама встала и начала выкладывать из огромного пакета фрукты, конфеты, печенья, хлопья… В общем, там было много чего вкусненького. Я посмотрела на студента, который в то время отрицательно качал головой. Что ему опять не нравится? И вообще, почему он тут стоит, оперевшись на стену? Видит же, что родные люди общаются. – Практически все продукты, которые вы принесли, запрещены к употреблению больными, – с недовольным видом произнёс практикант. – Правда? – разволновалась мама, начав складывать всё обратно. – Можете оставить пару яблок и воду, – предупредил женщину Роберт. – Хорошо, – тяжело вздохнув и всё сложив в пакет (почти всё), мама передала его отцу. Мужчина стоял и по-прежнему молчал, при этом ещё и недовольно поджав губы. Зачем он вообще сюда пришёл? Затем, чтобы окончательно испортить мне настроение и уже в который раз убедить меня в том, что ему на всё и на всех насрать?! Тим подошёл ко мне и, наклонившись прямо к моему лицу, поцеловал меня в щёку. От столь неожиданного жеста я рассеянно улыбнулась и была не в состоянии что-либо сказать. – Прости, систер, но мне уже пора идти. Выздоравливай! – брат помахал мне рукой перед тем, как покинуть эту палату. – Пока, – прошептала в ответ я. Мы с мамой очень долго и о многом разговаривали. Она спросила у меня о том, как же так получилось, что я навернулась с лестницы, сильно ли у меня болит голова. Ещё она интересовалась про Джона, после чего я сразу же меняла тему. Не хочу говорить о нём, пока что. Особенно со своей мамой, которая на самом деле очень сильно за меня переживает. Головокружение постепенно проходило, а потом мне стало настолько хорошо, что с помощью отца я даже могла встать со своей кровати. Роберт же куда-то ушёл, ну и хорошо, а то его присутствие меня очень напрягает. Отец позже тоже свалил, и мы с мамой остались одни. Девочка, моя соседка по палате, уже спала, хотя время приближалось только к двенадцати дня. – На обед проходим! – послышалось где-то из коридора, после чего мама помогла мне встать с кровати, и мы вместе пошли в столовую. Честно говоря, обед меня не впечатлил. Давали овсянку с мясной подливкой, от чего меня тут же начало тошнить, и суп какой-то странный, бледно-жёлтого цвета. Я, как самый настоящий капризный ребёнок, категорически отказалась есть эту гадость и лишь выпила компот из сухофруктов. Ну и ну! Зря мама отдала всю еду отцу, который ушёл домой. Я её сейчас как раз бы и съела. И плевать мне на то, что она запрещена. – Кейт, если ты будешь мало есть, то не поправишься, – сделала мне замечание женщина, когда мы с ней уже сидели в коридоре и наблюдали за тем, как маленькие дети играют в игрушки на мягком ковре. Остальные люди, родители и более взрослые дети, смотрели какой-то юмористический сериал по телевизору, кажется, он называется «Виктория-победительница». – Мне незачем поправляться, – усмехнувшись, ответила я. – Я в смысле здоровья, – поправила меня мама. – А не о массе твоего тела. Хотя… Тебе бы не помешало поправиться и в этом смысле, видишь, какая худющая стала! – Да ладно тебе, мама, со мной всё в порядке, – поспешила я успокоить женщину. Потом мы с мамой ушли в палату и поразговаривали там ещё немного, после чего женщина, поцеловав меня в щёку и попрощавшись, ушла. Я осталась совершенно одна. Мне было нечего делать. Телефона не было, по которому можно было хотя бы послушать музыку в наушниках, по телевизору по-прежнему шла эта дурацкая комедия, а в палате было до такой степени жарко, что я невольно начинала задыхаться. Поэтому мне пришлось просто лечь на кровать и спать, и спать, и спать… А разбудило меня чьё-то бормотание. Парень, стоящий неподалёку от меня, судя по всему, что-то мне говорил, и тем самым он меня разбудил. Нет, ну я точно этого Роберта когда-нибудь убью! – К тебе посетитель, – это всё, что я смогла расслышать перед тем, как увидеть ЕГО. Джон Стивенс собственной персоной пришёл ко мне. На мужчине был ещё и больничный халат. Где он его, интересно, вообще откопал?! Выглядел шатен, как всегда, просто фантастически! В те секунды молчания моё сердце билось гораздо быстрее, чем обычно, а пульс участился. Мне казалось, что я вот-вот встану с этой кровати и от адреналина, разбежавшись, выпрыгну из окна. Так хотелось убежать отсюда, причём немедленно. Но это не из-за того, что мне было неприятно видеть Джона или я его боялась, нет. Это из-за того, что я боялась нашего разговора с ним. Боялась, что он скажет мне что-то такое, после чего я разлюблю его, хоть предполагаю, что это невозможно…Глава 14
19 октября 2014 г. в 15:59
Стемнело очень быстро. Я даже не успела заметить, как уже наступил вечер. Ровно шесть часов. Пора собираться, а то пока такси вызову, пока то-сё, и стрелки часов уже к семи подойдут. Так, надо бы ещё взять долларов так пятьсот на то, чтобы расплатиться Максу не только за одежду, которую он мне купил, но и за неоценимую помощь, которую юный рокер оказал мне. Я просто уверена в том, что встречу этого парня в клубе, если он, конечно же, не решит куда-то уехать.
Оделась я очень простенько, хоть и знала, что скоро встречусь с Джоном. Мне очень важно узнать всё об этом мужчине, до мельчайших подробностей! Вот только проблема в том, раскроется ли он мне или будет молчать в тряпочку так же, как всегда? Очень надеюсь на первый вариант, потому что если Джон не будет отвечать на мои вопросы, то я просто уйду от него. Нет, такие отношения мне не нужны. Но как я смогу покинуть Джона Стивенса, того человека, в которого я впервые влюбилась? Причём это не простая «детская» влюблённость, а что-то нечто большее, я это знаю и чувствую. Но испытывает ли сам Джон какие-либо чувства ко мне? Он говорил, что хочет меня, готов трахнуть даже в такси, но он не говорил мне о том, что влюблён в меня, нет, ничего подобного. Тогда зачем я ему нужна? Может, он увидел во мне какую-то слабую сторону и думает, что я с минуты на минуту соглашусь стать его «рабыней»? Но дело в том, что в моём характере нет ничего слабого, я по своей натуре очень сильная девушка, которая может постоять не только за себя, но и за кого-нибудь другого. Я никогда и никому не позволяла унижать себя, всегда старалась держаться ото всех в стороне, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Нет, я никого не боялась, мне просто никто не был интересен. Был никто не интересен до тех пор, пока не появился Джон Стивенс. Этот мужчина появился в моей жизни внезапно, неожиданно. Ахах, а я даже и представить себе не могла, что в тот день, когда библиотекарша отправила меня за пакетом к новому преподу, он окажется таким красавчиком и пошляком. Я даже и не предполагала, что буду вся дрожать, когда пронзительные глаза Джона будут внимательно изучать меня, так, словно я являюсь каким-то дорожайшим, важнейшим товаром. О-о-о, до сих пор вспоминаю взгляд Стивенса, когда мы с ним впервые увиделись… И до сих пор вспоминаю реакцию своего тела на мужчину.
Мне удалось привести себя в порядок всего лишь за несколько ничтожных минут. Спускаясь вниз по лестнице, я случайно запнулась о какой-то предмет и катилась вниз до тех пор, пока ступеньки не закончились и моё лицо не врезалось прямо в пол. Невыносимая боль разошлась по всему моему телу, от чего я тут же свернулась калачиком и начала истерически рыдать. Болело всё: руки, ноги, тело, голова. Я не знала, как остановить эту режущую всю меня боль. Похоже, что дома снова никого нет, значит помощи мне ждать не от кого.
– Кто там ревёт?! – послышался раздражённый голос Тима где-то у меня из-под сознания, когда я, судя по всему, уже успела отключиться.
– Тим… – прошептала я, и мои глаза мгновенно открылись. Боли было уже меньше, но я по-прежнему её ощущала и не могла даже пошевелиться, просто потому, что боялась. Вдруг я что-нибудь себе ненароком сломала?
– Кейт? – удивился брат, сев на корточки и помогая мне подняться. Он взял меня за руки и начал поднимать моё тело вверх, после чего сильная боль снова вернулась и обрушилась на меня с такой мощью, что я снова закричала. Вот только это, скорее, было похоже не на крик, а на жалобный, но громкий стон отчаяния. – Где болит? – заботливо спросил брат, уже поставив меня на ноги. Так, я стою, а это значит, что с ногами у меня всё в порядке, наверное. Но тогда что с руками и со всем остальным?
– Я… Я не знаю, – дрожащим голосом ответила я, согнувшись от боли. Мои глаза смотрели только на пол. Я не могла поднять голову, потому что мне было больно. – Голова… Голова болит, – решилась всё-таки произнести я, когда Тим уже с лёгкостью взял меня на руки и потащил в какую-то комнату. В тот момент я чувствовала, что брат очень сильно за меня переживает, и ощущала его поддержку.
– Так, полежи пока здесь, – тихо сказал шатен, положив меня на кровать. И только сейчас я смогла понять, что нахожусь в своей собственной комнате. – Я сейчас позвоню в скорую. Только не двигайся, а то вдруг перелом чего-нибудь или сотрясение мозга, хорошо?
– Да, – сглотнув накопившуюся в горле слюну, ответила я.
Не знаю, сколько времени прошло, но врачи приехали очень быстро. Или мне так просто показалось? В мою комнату поспешно забежали два человека в синем одеянии. Первой оказалась молодая женщина, лет тридцати пяти, со светло-русыми волосами. Вторым – мужчина со смуглой кожей и тёмными волосами, у него ещё был слегка кривоватый нос. Наверное, он не американец, а какой-нибудь азербайджанец или индус, не знаю.
– Девушка, как вас зовут? – сперва спросила меня женщина, после чего её коллега поставил свой чемоданчик среднего размера на мою кровать и, открыв его, начал оттуда что-то вытаскивать. Кажется, в следующее мгновение я сумела разглядеть в его ладони шприц. В моих глазах уже всё поплыло, но я всё ещё не отключалась и могла отвечать на вопросы врачей, которые они мне задавали.
– Кейт, – ответила я на первый вопрос женщины-врача.
– Сколько тебе лет, Кейт? – задала мне второй вопрос она.
– Э-э… Восемнадцать, – тихо произнесла я, уже чувствуя, как начинаю терять сознание.
– Ты уколов не боишься?
– Нет, – это последнее слово, которое я произнесла перед тем, как в моих глазах всё потемнело, и я отключилась.