Как возвращение домой

Она стоит напротив меня, окруженная мягким полумраком, и улыбается, то и дело поправляя волосы, ниспадающие на лицо. А мне все никак не верится в происходящее. Полчаса назад мне так же не верилось — мы сидели на ее кухне, между нами преградой стоял стол. Казалось, мы неосознанно копировали друг друга — я пила чай, одной рукой обхватив кружку; второй придерживала ее за дно. Она чай пила точно так же. Она сидела, закинув ногу на ногу, вполоборота к столу — я сидела так же. И мы обе молчали, изредка глядя друг на друга. До этого мы немного выпили; обычно я совсем не употребляю алкоголь, но сегодня был совершенно особенный день, точнее вечер, и я позволила себе бокал вина. Она же выпила не один бокал, и в приглушенном свете лампочек ее глаза нетрезво поблескивали. А сейчас она собирается уложить меня спать на свою кровать, сама намереваясь на время вынужденно переселиться в другую комнату (уж не знаю, сколько их у нее). Забавно за ней наблюдать — она пытается расстелить простынь, но она то и дело ложится как-то неправильно, и ей все не нравится. — Простите… а можно мне какую-нибудь футболку? — мне мучительно стыдно за этот вопрос, но кто же знал, что она настоит на том, чтобы после наших скитаний по различным заведениям я осталась у нее. — Какую футболку? — непонимающе спросила она. — Ну… чтобы спать. Я без одежды не могу, — чувствую, как краснеют мои щеки, и отворачиваюсь. — А… да, сейчас дам, — с этими словами она срывается с места и начинает копаться на полках шкафа-купе. — Держи! И она протягивает мне свернутую футболку. Не успеваю я взять ее в руки, как она уже начинает мне безумно нравится — мягкая, хлопковая, темно-серого цвета, однотонная. Длинная, и размеров на 5 больше, чем мой. Наверное, я бы пищала от восторга, если бы во мне не сохранялась капелька разумности. — Так, ну все, я пошла спать, ложись, утром разбужу, если сама не встанешь, — на одном дыхании говорит она, отходя к двери и цепляясь пальцами за дверную ручку. — Хорошо, — пожав плечами, отвечаю я, продолжая сжимать в руках ее восхитительную футболку. — Спокойной ночи? — Спокойной ночи! Она выходит, закрывая за собой дверь, а я, переодевшись как можно быстрее (холодно!), едва ли не щучкой ныряю под одеяло и заворачиваюсь в него, как гусеница в кокон, пытаясь согреться. И мне все еще не верится, что она, возможно, сейчас совсем близко — между нами может быть всего лишь одна тонкая стена… Проснувшись, не могу понять, что происходит — лежу, свернувшись клубочком, и прячусь под одеялом практически целиком — даже нос — и тот под одеялом, и не узнаю постельное белье. Не узнаю помещение, которое и так плохо вижу без очков, и еще черт пойми что давит на меня сверху… Поворачиваюсь на другой бок, и с удивлением обнаруживаю, что я не одна. Она безмятежно спит, обвив меня своими конечностями как плющ, уткнувшись лицом в подушку, и даже и не думает просыпаться. Не знаю, почему, но мои губы вдруг сами по себе разъезжаются в улыбке, и, наверное, слава богу, что никто меня в этот момент не видит — выгляжу, как сумасшедшая… Вернувшись в «свою спальню» (я решила умыться пока хозяйка квартиры еще спит и видит сны), заползаю обратно под одеяло и смотрю на часы — 7.04. Странно, в такое время я давно уже не просыпаюсь… а глаза слипаются немилосердно. Уже будучи на грани мира грез и реальности чувствую, как чужие теплые руки обхватывают меня за талию и, улыбнувшись, засыпаю. — Эээй, ребенок, проснись, — приятный бархатный голос с хрипотцой, которая появляется только после пробуждения, выдергивает меня из крайне увлекательного сна. — Просни-и-ись… Теплые пальцы скользят по щеке, спускаясь на шею, и останавливаются. Затем рука оказывается на моей талии, и шею щекочет горячее влажное дыхание, и я уже не могу не шевелиться и делать вид, что я сплю. — Доброе утро, — бормочу я, и голос мой звучит ну о-о-очень сонно. Рука исчезает с моей талии, и я переворачиваюсь на спину, потягиваясь. — Привет, — она смотрит на меня, подперев кулаком щеку и как-то мечтательно улыбается. — Как Вы здесь оказались? — интересуюсь я, снова прячась под несчастное одеяло — наружу видны одни глаза. — Моя квартира — где хочу, там и сплю, — отвечает она и поднимается. — Хватит разлеживаться, давай вставай! Нам выходить через час… — Ну что ты, в самом деле! — воскликнула она, подхватив меня под локоть, когда я оступилась на лестнице и чуть было не полетела вниз. — Ступеньки у Вас нехорошие, — огрызаюсь я, высвобождаясь из цепкого захвата ее пальцев, и поправляю куртку. — Смотри под ноги. — Смотрю. Так почему все-таки я проснулась с Вами в одной постели?.. — Отстань от меня, а? — Мне же интересно, — я усмехаюсь и будто бы случайно касаюсь ее спины кончиками пальцев — вдоль позвоночника. Она останавливается, как громом пораженная, затем поворачивается ко мне с каменным выражением лица и впивается в меня взглядом. Мне становится как-то не по себе, но мне так сильно хочется услышать ее ответ, что даже внутри все сжимается… — Мне… хотелось быть рядом, — произнося это, черты ее лица смягчаются, и выражение глаз становится каким-то странным. — С тобой. — Здорово… — едва слышно выдыхаю я, и прижимаюсь щекой к ее плечу. У нее приятное на ощупь пальто и очень ласковые пальцы, зарывающиеся в мои волосы… Ее прикосновение, преисполненное тягучей нежности, вызывает у меня миллионы мурашек по всему телу, и я улыбаюсь ей в плечо, просто потому, что приятно. Мне так чертовски нравится ее прикосновение, что я даже слов не могу подобрать, они все застревают где-то на полпути к голосовым связкам… А в следующий миг она целует меня в висок — робко и неуверенно, как будто впервые в жизни, затем — в точку между бровями, в кончик носа… в уголок губ. Я ничего не могу с собой поделать — коленки у меня подкашиваются, и откуда-то из живота по всему телу разливается щекочущее тепло, и я мертвой хваткой вцепляюсь в ее пальто на уровне талии обеими руками — просто чтобы не упасть. Мне хорошо и радостно, и хочется плакать и смеяться одновременно — просто от того, что мне хорошо. С ней. Мне с ней просто великолепно… как будто странствовал всю жизнь по морям-океанам, видел кучу разных стран и диковинных вещиц, а потом вернулся ДОМОЙ. И больше уже никуда не собираешься… Спустя некоторое время я собираюсь с силами открыть глаза и посмотреть на нее, и внезапно обнаруживаю, что она смотрит на меня в упор. Ее глаза орехового цвета улыбаются, и такое ощущение, что в них танцуют маленькие солнышки, озорные и влюбленные — в себя (они ведь такие замечательные, эти солнышки), в свое тепло, в весь мир вокруг, и даже… в меня. В ее глазах трепет и восторг, и где-то в самой глубине тень сомнения, а еще я вижу там тепло и нежность, и желание заботиться, и вожделение, и «Наконец-то! Наконец-то дождалась…» Ну как, как, скажите мне, можно устоять перед таким ТАКИМ взглядом? Я решаю, что мне уже плевать на все, на что только можно наплевать, и целую ее. Получается неуверенно и немного по-детски, и губы у меня дрожат, и она улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ, но она не отстраняется, и отвечает на поцелуй… Наверное, я на всю жизнь его запомню. Он не страстный и горячий… Наоборот, он сладкий и тягучий, как карамель, и невозможно нежный — как легкий ветерок жарким летним днем. Его не хочется прерывать — ну ни капельки! Но людям, живущим двумя этажами выше, плевать на наши желания и нежелания. Я прячу пылающее лицо у нее на плече, а она в ответ тычется носом мне в макушку и заключает меня в кольцо рук. И только когда тяжелые шаги звучат уже совсем близко, она находит в себе силы отстраниться. Мы выходим на улицу, и едва теплое сентябрьское солнце слепит глаза, и пускает солнечных зайчиков, отражаюсь от луж — вчера был дождь. Мы идем очень близко друг к другу, касаемся друг друга локтями, и наши мизинчики будто бы случайно переплетаются… Я усмехаюсь в воротник своей куртки, и она бросает на меня вопросительный взгляд. — Все как-то так… необычно. У нас была целая ночь, которую можно было провести как-то по-другому… — А мне кажется, что мы провели ее так, как надо, — улыбаясь, говорит она, и взгляд ее становится лукавым. — Когда Вы пришли? Я не спала еще примерно час. — Я долго не могла уснуть… и когда поняла, что в своей постели уснуть так и не смогу, пришла к тебе. Было часа четыре утра, я на время не смотрела. — И как спалось? — Просто потрясающе, — она смеется и, будто бы невзначай коснувшись губами моего виска, пружинистой походкой идет вперед, пиная носками ботинок кипы желтых листьев, валяющихся повсюду. А я плетусь за ней следом, не отрывая глаз от ее точеной хрупкой фигурки, и пытаюсь угомонить бешено бьющееся сердце, одновременно с этим пытаясь привыкнуть к ощущению уюта внутри меня — будто бы действительно я наконец вернулась домой. Туда, где меня ждали…