Как у Анны Гавальды

      Ожидание рейса затягивалось ещё на два часа. Так сложно было написать о точном времени прилёта? Я злилась, очень злилась. И даже не на неё, а на эти самолёты, которые не могут вот уже несколько часов привезти её сюда, ко мне.       Я развалилась на жестком железном сидении в зале ожидания, насколько это было возможно. Положение было не сказать, что удобным, но сидеть в обычной позе мне попросту надоело. Ну сколько можно...       Голова уже наливалась чем-то тяжелым, сегодня пришлось встать в пять утра, чтобы приехать к восьмичасовому рейсу, и потому неимоверно клонило в сон. Если я сейчас же не увижу её, если...       Мелодичный женский голос эхом пронесся по помещению, озвучивая нужный рейс. Я вскочила, как сумасшедшая. Сонливость сняло, как рукой. Теперь все мои мысли занимало только предстоящее событие. Я подняла свой рюкзак с пола, удивившись, что его никто не украл, ведь мне было абсолютно наплевать на его сохранность, и быстрыми шагами направилась к месту встречи пассажиров. В окне виднелась группа людей, которая пробиралась по траппу, на выходе из самолёта тут же окунаясь в моросящий дождь.       Если бы я знала, что вполне благоприятное серое небо с утра выдаст такую забаву сейчас, то оделась бы иначе. Джинсовая куртка точно насквозь промокнет, кроссовки - тоже. Шарф намотан на шею ввиду холодного октября, но и он здесь не поможет. А зонт я принципиально не ношу, поэтому, буду надеяться, что такси окажется около выхода из аэропорта и она не промокнет так, как я.       Я стою в толпе среди других таких же встречающих. Разного вида, разного возраста и пола. Все что-то сжимают в руках, теребят края сумок, цветы. У меня в руках ничего нет - рюкзак за спиной и его не нужно держать - поэтому я крепко скручиваю свои пальцы. Мне больно, но я не обращаю на боль внимания. Ничего сейчас не имеет значения, кроме неё.       Сколько мы не виделись? Год? Больше. С той прощальной встречи, казалось, прошла целая вечность. Вечность каких-то постоянных немых перепалок, отсутствия в сети и долгого, долгого протяжного молчания. Ни о чем и ни к чему. Мне казалось, что ей это абсолютно не нужно: ни я, ни мои дела, ни моя жизнь. Она злилась, из-за того, что я уехала, не понимая, что не сделала ничего, чтобы я осталась. Я злилась, что не могу забыть её, что она не дает мне забыть себя, что просто мучительно игнорирует, без объяснений и без тени былого понимания. Порой я задумывалась, а было ли оно? Но теперь, когда я вот-вот снова увижу её, теперь это ничего не значит.       Когда она написала, что прилетает сегодня, не ответив ни на один из вопросов, я поначалу впала в полную бессознательность. Как приезжает? Как в этот холодный и сырой город? А потом просто поехала встречать. Не знаю, зачем. Не знаю. Может, она вообще приедет со своим молодым человеком, а мне написала, чтобы помучить, чтобы снова ударить посильнее...       Они выходят. Я слышу радостные крики тех, кто бросается в объятья, кто раскрывает руки, чтобы сжать их на спине дорогих людей. Аэропорт оживает и скука сменяется жизнью.       Я глупо смотрю на дверь, через которую они выходят. Смутно пытаюсь понять, что чувствую, и почему не бегу ей навстречу.       Почему не бегу...       Она тоже выходит, обернувшись, чтобы проверить, не зацепился ли чемодан. Нет, с ним всё в порядке, и она поворачивает голову прямо в мою сторону. Она знает, что я приеду? Знает, что я с самого утра жду только её? Этого я тоже не знаю.       Она ничуть не изменилась, всё те же волосы, немного взлохмаченные, спадают на плечи и на лицо, и она поправляет их таким знакомым жестом. Черные узкие брюки, серая толстовка, на размер явно больше, поверх неё короткое темное пальто. Кожаные коричневые ботинки и такого же цвета сумка.       Я ни о чем не думаю, просто любуюсь. В самом же деле, кто есть сейчас более прекрасный на этой планете?       - Боже... - она замирает, увидев меня, останавливается на полпути. Отпускает ручку чемодана и прикладывает руку к лицу, к глазам. Неужели, чтобы не заплакать? Могла ли я в самых своих чувственных фантазиях представить более трогательную картину? Наверное, нет.       Мы стоим и просто смотрим друг на друга. Я продолжаю выкручивать пальцы, но руки предательски холодеют, а колени, как всегда при виде её, начинают дрожать. Какое это забытое ощущение...       На удивление, я не плачу. Выдыхаю. Вдыхаю. И делаю несколько шагов в её сторону, теперь мы стоим в паре метров друг от друга, с бледными лицами. У меня короткие волосы и их следует укладывать, но сегодня плевать я хотела на укладку, поэтому приходится откинуть челку в сторону. - Здравствуй, - еле слышно произношу я и приближаюсь к ней совсем близко. Странно стоять так близко к тому, с кем у тебя никогда не было отношений и взаимных - именно взаимных - признаний в любви. Мои жалкие теперь даже не в счет.       От неё вкусно пахнет, как и всегда. - Здравствуй.       Я утыкаюсь ей в плечо, хоть я выше ростом, и оставляю её приветствие стучать в ушах. Мы стоим так пару минут, пока она не обхватывает руками мою спину и не прижимает к себе очень крепко. Мне сложно дышать от нахлынувших чувств, от радости, смешанной с паникой, от какого-то животного восторга и странной, щемящей боли под ребрами.       Выходит так, что я наконец оставляю в покое свои ноющие пальцы и осторожно прикасаюсь к её волосам. Они влажные от дождя, пахнут каким-то милейшим шампунем. Я ещё сильнее прижимаюсь к ней и чувствую, что она вздрагивает. Плачет. Совсем как в день нашего расставания. Господи, как же я счастлива...       Мы просто обнимаем друг друга несколько минут, которые отслаиваются одна за другой и превращаются в тысячи сильных сердечных ударов.       Мы не говорим друг другу ни слова. Я отстраняюсь и всматриваюсь в её лицо. Большими пальцами убираю слезы со щёк, проводя разве что на несколько миллисекунд дольше, чем положено. Но мне хватает и этого, чтобы снова ощутить безграничную нежность, позабыв обо всех обидах.       Я беру ручку её чемодана и иду к выходу. Она догоняет меня, немного погодя, и идет рядом. Я взглядом прошу подождать меня около раздвижной двери и бегу искать свободного таксиста. Через пару минут он подъезжает на машине, и я, закинув чемодан в багажник, открываю ей дверь. Она садится на заднее сидение, я сажусь рядом. Не настолько рядом, как могла бы сесть раньше. Я собираюсь назвать свой адрес, где мне временно приходится жить, но она перебивает и говорит название отеля. Самого лучшего в этом городе. Хорошо, я не против. Я не знаю её дальнейших планов, но и не спрашиваю о них.       Несколько минут мы едем молча. Я смотрю, как капли дождя стекают по стеклу, как одна обгоняет другую, а затем они сливаются в одну. Думаю о том, как восемь месяцев назад я перестала ей писать, а она не написала в ответ ни слова до вчерашнего дня. Думаю о чем-то ещё, несущественном. Думаю, что скоро ноябрь и наступят настоящие холода - с воющим ветром и инеем по утрам.       Это всё кажется таким нереальным, будто происходит не со мной или вообще не происходит. Неожиданно я ощущаю тепло на своем бедре. Перевожу взгляд и вижу, что она придвинулась ко мне. Я не смею поднять глаза и завороженно смотрю на её руки, которые она держит на сумке. Тело пронзает множество ощутимо горячих нитей, и в животе, и даже ниже, что-то приятно скручивается. Машина иногда трясется, и я явно ощущаю её близость. Почему-то я вспоминаю о недописанном рассказе, который лежит в рюкзаке, и о том, что нужно поточить карандаш. В голове проносятся строчки песни "мне бы хотелось рисовать твои руки", и в этот момент я чувствую - именно чувствую, потому что глаза отказываются являть мне картину происходящего - её пальцы на своей коже. Черт, что происходит? Где я?       Я чувствую, что она переплетает свои пальцы с моими и теперь мы сидим в этой очень удобной, но странным образом смущающей позе. Словно касание рук - это что-то очень личное, очень важное. Так и есть.       Ко мне возвращается способность видеть. Я сжимаю её руку в ответ на этот жест и чувствую себя очень и очень хорошо. Даже слишком. У меня начинает кружиться голова, и мне приходится откинуться на сиденье. Кровь бешено стучит в висках, и колени нервно дергаются. Она кладет мою голову себе на плечо, я устраиваюсь удобно и моментально засыпаю, смутно представляя, что ждет меня впереди, но ощущая себя дома.

***

      Такси приехало через двадцать минут. Она осторожно коснулась моего колена, не торопя, ожидая, пока я приду в себя. Я немного испуганными глазами посмотрела на это - на её ладонь, лежащую на моей ноге - и быстрее, чем нужно, выбралась из машины. Я не хотела смутить её, просто.. мне стало страшно, что после того, как мы вновь простимся, моё состояние станет ещё хуже, чем было тогда.       Я забрала чемодан, сунула водителю несколько бумажек и вежливо кивнула в знак благодарности. Она подошла ко мне сзади, и я не смогу описать словами, что творилось у меня внутри. Эта буря не поддается трактовке, её можно только почувствовать.       Собрав все силы, я спросила, забронировала ли она номер. Она кивнула и назвала число 711. Я покатила чемодан ко входу, даже не спрашивая разрешения пойти с ней. Но она ничего не говорила, и я восприняла это, как немое согласие.       Она оформила документе у администратора и отдала мне ключи от своего номера. "От нашего" пронеслось у меня в голове, но я тут же отбросила эту мысль. В лифте мы ехали молча. Когда двери открылись на седьмом этаже, я пропустила её вперед, поддерживая за талию - совсем как раньше. Не знаю, обращала ли она тогда на это внимания, но этот жест был значим для меня - если я имею возможность так касаться её, значит, могу защищать. От чего бы то ни было.       Она пошла направо, отыскивая взглядом нужную дверь. Я - за ней, катя чемодан и рассматривая свои кроссовки, джинсы. Да и вообще отмечая, что я, наверно, выгляжу ужасно.       711 номер находился почти в самом конце коридора. Я открыла дверь и первой зашла, оставив чемодан у двери. Она прошла следом и закрыла дверь изнутри, повернув защелку. У меня по-прежнему кружило голову. Я взглянула на часы, которые висели над большой двуспальной кроватью. 16:47. Я на ногах с пяти утра, насчет неё - не знаю, но как бы то ни было - выглядела она как всегда отлично. Для меня она всегда выглядела отлично. - Я схожу в ванную? - осторожно спросила я, глядя куда-то в стену.       Она смотрела прямо на меня. Она кивнула, и я, видя это боковым зрением, скрылась за белой дверью. Включила воду и, упершись ладонями в тумбочку с раковиной, посмотрела на себя в зеркало. Глаза немного покраснели и взгляд с натяжкой можно было назвать неважным. В целом, на голове был беспорядок, но это не выглядело так плохо, как я представляла. Я ополоснула лицо холодной водой и постояла так ещё немного, собираясь с мыслями.       Я вышла из ванной. Она сидела на краю кровати, подогнув под себя ноги, спиной ко мне. Просто сидела. Её сумка лежала на столе рядом с большим синим блокнотом. Ботинки она сняла у двери. Я тоже сняла свои сырые кроссовки, думая, почему не сделала этого раньше. Теперь я уставилась в серые носки с оленями. Ладно, какая разница.       Я перевела взгляд на неё. Она не шевелилась, не показывала того, что знает, что я снова в комнате. Я несмело шагнула в её сторону. Постояла ещё немного так, переминаясь с ноги на ногу, и, подумав, сняла джинсовую куртку, оставшись в малиновой толстовке с закатанными рукавами. Бросила её на стул и подошла к ней со спины.       Я взглянула на её голову с немного спутанными волосами сверху вниз и осторожно положила ладони на её плечи.       Она немного подалась назад и получила опору в моём лице. Странно, что мы почти не разговаривали друг с другом - подумала я, немного наклонившись ближе и уже уверенней держа руки на плечах. Спустя полминуты она пододвинулась к центру кровати, освобождая мне немного пространства, чтобы забраться тоже. Я, не выпуская её, встала на коленях позади, теперь оказавшись всего лишь немногим выше. Мы были очень близко, потому что я очень явственно чувствовала её спину. Я обняла её за талию, скрестив свои руки, и положила голову ей на плечо. Уткнулась носом в ямку между плечом и шеей и так просто вдохнула. Она немного вздрогнула, не ожидая этого. Но вдруг отклонила голову в противоположную сторону, словно прося чего-то ещё. Я несмело приподняла голову, взглянула на неё сбоку. Она закрыла глаза. Я видела живого ангела, живого прекрасного ангела...       В ступоре от того, что сейчас происходит, я не была уверена в своих действиях. Я ничего не умела, даже обычные поцелуи. Просто не умела и всё. Да, мне было стыдно за себя, но что же сделаешь, верно? К тому же, так ли ведут себя люди, которые игнорировали друг друга восемь месяцев и не виделись больше года? Явно не так. Сомневаясь, смутно припоминая обиду, я немного отстранилась, расслабив руки и больше не удерживая её талию. Она медленно повернула голову ко мне и открыла глаза.       Глядя прямо на меня (я не была уверена, смогу ли выдержать этот взгляд и не растеряться окончательно), она произнесла моё имя. Я опустилась на кровать, словно бы потеряв враз все силы, и нашла точку опоры в своей руке. Мне было тяжело ответно взглянуть, но я смогла. И выдержала. В её глазах было что-то, что я не могла угадать. Господи, неужели это сожаление?       Осознание этого вытянуло меня из подвешенного состояния и, вновь поднявшись на колени, я снова опустила руку ей на талию. Пальцами правой руки я провела по тому месту на шее, где должен был бы ощутиться пульс. Она, не отрываясь, следила за моими действиями, и тогда я снова наклонилась к её шее и поцеловала её. Осторожно, как только могла, и, наверное, очень нежно... Я так и осталась в таком положении, просто ощущая всё происходящее тактильно, не смея разорвать установившуюся связь и не смея угадать её реакцию.       Прошла по меньшей мере целая вечность, прежде чем я отстранилась. Такая приятная мимолетная вечность, но я посчитала нетактичным удерживать её шею таким способом... Будь я смелее, я бы продолжила и, может быть, даже отважилась на настоящий поцелуй, и потом на что-то большее, но я не смогла - я не умею, я боюсь что-то испортить.       Оставив меня в таком положении - дикого смущения, - она слезла с кровати и подошла к кухонной стойке, насколько я могла видеть боковым зрением. Спустя несколько секунд послышался звук закипающего чайника. Она не спрашивала, буду ли я пить что-то крепче, но я догадывалась, что у неё есть бутылка, хотя сама она не пьёт.       Перебирая в голове различные ситуации дальнейшего развития событий, я не двигалась. Больше ощущая, чем видя, я знала, что она переодевается. Через несколько минут она присела на край кровати рядом со мной. Таким образом, что мы сидели, касаясь плечами друга друга, но повернувшись в разные стороны. Она была в темной футболке и серых спортивных штанах, зауженных снизу. Чайник уже вскипел. Немного отклонившись назад, я поправила ей волосы, которые своим беспорядком делали её только очаровательней. - Послушай, - несмело начала я, но она прервала. - Я знаю, правда. Можешь просто ничего не говорить? Мне тоже очень тяжело.       Она встала и пошла заваривать кофе. Я развернулась и свесила ноги с кровати. Сняла эти дурацкие носки с оленями, и заметила, как уголки её губ приподнялись. Прекрасное зрелище, по правде.       Она протянула мне чашку. Напиток обжигал язык, но приятно согревал руки. Она взяла свою чашку и также села на кровать, но немного поодаль от меня. Мы сидели в тишине и пили кофе.       Много ли нужно человеку для счастья? Если я кивну в сторону, вы поймёте?       Оставив недопитый кофе, я вытерла губы тыльной стороной ладони и опустила чашку на пол. Затем приблизилась к ней. Сколько у нас ещё будет этих сближений за сегодня? Я не знаю, но мне до безумия это нравилось: чувствовать, как всё натягивается внутри, словно ликуя. - Мы можем просто полежать?       Она кивнула и оставила свою чашку также на полу. Затем она легла на кровать, почти в центр, и повернулась на правый бок ко мне спиной. Я осторожно опустилась рядом и обняла её, опустив свою руку на её. Но она приподняла локоть, и моя рука оказалась на её талии. Я приблизилась как можно сильнее и успокоенно ткнулась лбом в её плечо. Спустя несколько секунд наши ноги каким-то таинственным образом переплелись, и это было самым прекрасным воплощением единства.       Я ощутила, что её дыхание сбилось. Она прижималась ко мне спиной, словно боялась, что я могу уйти. Я же только придвинулась ещё ближе, хотя ближе уже казалось нельзя, потому что боялась, что уйти может она.       Всё вопросы касательно чувств мы обязательно решим утром, а пока что.. я могу спокойно закрыть глаза и уснуть, как самый счастливый человек во всем мире, потому что она обязательно сделает то же самое. Я надеюсь, что это не сон и не плод моего воображения, а настоящая реальность, и подтягиваю её ногу к своей. Я засыпаю.