Одна ночь

- Зачем тебе этот смертный, Снежа? – Ника говорит лениво, растянувшись на тахте. В комнате привычный полумрак, и на фоне темного окна курится дымок ароматической палочки на подставке. Смотрится красиво, а вот запах чуть-чуть приторный, но это исправляет горчащая нотка апельсина, и запах становится приятным, добавляя в атмосферу помещения нотку… эротики? Пожалуй, да. Ника, точнее, Вероника Павловна Мончегорова, столетняя вампирша, помнящая две войны людей и кичащаяся тем, что она не человек, относилась к смертным с презрением. И не понимала моего увлечения людьми – работать вместе с ними в офисе, мило улыбаться, скрывая клыки, и не пытаться убить их. А теперь еще это, как она называла. Мое новое увлечение, смертный юноша. Она знала, что обращать парня я не собираюсь, пить его кровь – тоже. Я не знала, как ей объяснить, насколько это здорово, придти в гости, в обычную человеческую квартиру, где пахнет жизнью, где можно присесть на диван, а после, нежась в его объятиях, ощущать себя… защищенной. И плевать, что моей силы хватит, чтобы играючи сломать что-то. - Просто так, – лениво потянувшись, я встала с пола, подошла к ней, и, забрав из ее руки бокал с вином, отставила в сторону. Легко поцеловала ее в полные губы, чувствительно куснув за нижнюю: - просто так, моя дорогая Ника. Этого хватило, чтобы она вспыхнула и тут же потянулась навстречу, опаляя меня горячим дыханием. Она любила, когда наши игры начинались «внезапно». Любила, чтобы «пожестче», так, чтобы пух из подушек на всю комнату, чтобы простыни были изорваны, чтобы крики на весь дом. *** Фетишистка, каждый раз с легким раздражением думаю в ванной, стоя под горячим душем, смывая сгустки крови из ран на спине. А она заходит в ванную с сытым выражением лица и смазывает глубокие ссадины перекисью водорода или спиртом, заставляя меня с шипением выгибаться вперед от боли, и порой мне кажется, что наибольшее удовольствие она получает не во время наших игр, а в эту минуту в ванной. На часах три утра, когда мы заходим в маленькую комнату таунхауса, где к стене прикован мужчина лет тридцати. Он лежит на жестком матрасе, безжизненно глядя в потолок. Помнится, когда мы его привели сюда месяца три тому, он был бодрее, отстраненно думаю я, опускаясь рядом с ним на колени. - Снова не ел, верно? – Говорю ласково, поворачивая его голову за подбородок. Щетина уже недельная, отметила я, с любопытством заглядывая в его глаза. В серых глазах – пустота. И в ответ – тишина. - Ника, ты меня уже задрала! – Рявкнула я, вставая и оборачиваясь к подруге, застывшей в дверях. – Дурная твоя башка, он же сдохнет! - Сдохнет этот, возьму другого, в чем проблема? – Равнодушно пожимает она плечами, проходя в темное помещение. Садится прямо на ноги мужчины, рывком сажая его, притягивает к себе, осматривая шею. – Их как грязи. Было бы из-за чего орать. - На тебя не напасешься «корма», - я смотрю на подругу с чувством, близким к презрению. Нике было плевать – она обнимает мужчину, прокусывая его кожу на шее. С наслаждением, постанывая, жадно пьет кровь, не заботясь о нем, даже не думая заглушить его сознание, либо же подарить капельку удовольствия, утоляя жажду. - Хочешь? – Через пару минут она отстраняется от него, даже не думая остановить кровотечение. Хорошо хоть, не артерию перебила. Я наблюдаю за ним, сидевшим в ее руках, как сломанная кукла, со стекавшей вниз по шее на грудь кровью, и испытываю что-то близкое к состраданию. - Нет. Отдай мне его. Все равно убьешь через неделю-полторы, – неожиданно для самой себя говорю, смотря на них изучающе. Шанс того, что она отдаст его мне, велик. - Зачем? Это просто кусок мяса, и только, – она пожимает плечами, небрежно оттолкнув пепельноволосого мужчину на матрас, легко встает, глядя на меня с любопытством. И кажется чем-то лишним, в этой комнатке с голыми стенами без окон, с затхлым воздухом. - Вот и отдай мне этот «кусок мяса». Ты же знаешь, я не люблю такую трату ресурсов, - я сбавила обороты, прищурив глаза. Ника пожала плечами, выходя из каморки: - Да забирай. Вот из-за этого я тебя и не понимаю: какого черта ты с ними нянчишься? Ты не человек, ты питаешься их кровью, и, помнится мне, одно время с упоением их убивала. А теперь – то «встречаешься» с человеком, то работаешь в офисе, то вот забираешь у меня это. Ты размякла? - Кто знает, - я не собираюсь ей объяснять, что в глубине души завидовала смертным. Позже Ника поймет, что по сравнению с людьми мы ничтожны, несмотря на наше бессмертие, силы, или что-то еще. Пока же она как ребенок, отрывающий бабочкам крылья. Быть может, она повзрослеет. А вот мне пора уходить. Сдернув в гостиной черное шелковое покрывало, я вернулась в каморку. Рывком порвала цепи на его правой руке, и только после посмотрела на его шею. Рана оказалась не столь опасной, как мне казалось. И, тем не менее, кровь он терял быстро. - Послушай меня, - я прикоснулась подушечками пальцев к его вискам, отстраненно оценивая контраст: сияющая ухоженная кожа моих рук и высушенная кожа на его висках, грязная, с какой-то ссадиной чуть выше, скрытой грязными волосами. Прояснила туман в его сознании, не давая снова уйти в себя. В серых глазах мелькнула слабая искра узнавания, но не более того. Он уже свое отбоялся. – Я знаю, что ты слышишь меня. Я могу забрать тебя с собой. Хочешь этого? Его губы дернулись в попытке изобразить слабую улыбку. Мысленный голос был сух, холоден и надтреснут – мужчина прекрасно помнил, как я пила его кровь месяца полтора тому. Но в отличие от его «Хозяйки», не жадно, а чуть пригубив кровь. И почему-то это его задело. Ты не лучше нее. Вы обе – монстры. Здесь я хотя бы могу сдохнуть. А у тебя? Растянуть существование на месяцы? - Я не разделяю точку зрения моей любимой. И своих доноров у меня нет. Но ты сможешь жить. Кажется, ваш вид цепляется за жизнь с потрясающим упорством. Преимущества «существования» у меня мы можем обсудить позднее, когда я обработаю твою рану. Если ты мне позволишь, – я говорила мягко, смотря на него с любопытством. Он не видел во мне «спасительницу». Видел такого же монстра, и, похоже, выбирал «мучительницу» Нику. Мне не нужна твоя жалость. Дай мне умереть тут. И, если говорить про «цепляние» за жизнь – не поэтому ли ты стала такой же, как она? - Я отвечу на твой вопрос, если позволишь тебе помочь. Договорились? Ты все равно не сможешь меня спасти. А обратить в подобного тебе монстра я себя не позволю. Так что ты проиграла. - Я не буду тебя обращать. Мы договорились? – Чуть нажала я, не желая тратить время на споры. У Ники очень переменчивый нрав, и если я задержусь – человека она может не отдать. Черт с тобой. Мне плевать, где сдохнуть. - Ну, вот и славно, - пробормотала я, поднимая мужчину на руки – на его шее уже была своеобразная перевязка из куска покрывала. Закинула на спину, не тащить же эту тушу под восемьдесят килограмм в руках, как младенца? - Уходя, закрой дверь, ладно? И будь осторожна – о твоих чудачествах знают многие из Лишенных Тени. На твои «куски мяса» могут позариться просто так, напомнить, кто ты есть, - Ника наблюдала за мной с насмешкой и легкой иронией, в стиле «чем бы дитя не тешилось», не делая попыток помочь. - Я учту твое предостережение, спасибо. Зайду на той неделе, как обычно. С нее станется быть в первых рядах тех, кто «напомнит» - просто так, ведь люди для нее просто корм, и что злиться из-за подобного? Безумная ночка. Сначала – запара на работе вечером, когда надо сдавать стопятьсот отчетов – и срочно до 20 часов, потом – довольно бурный секс, когда эта паршивка выбила мне плечо из сустава и располосовала спину, да еще и облом с кормежкой, и спасание человека. Воистину, моя глупость не знает границ. И самое смешное – я не жалею о том, что выбрала людей.