Eager for love, lacking of worth

- Позволь мне добираться до третьей базы пару раз в неделю. Так начинается второй раунд. *** Вначале они запретны друг для друга и поэтому это происходит. У Пака есть мечта трахнуть её около шкафчиков в школьном коридоре. Куинн просто слегка подразнивает его, так, чтобы чувствовать, что не нарушает никаких правил. Это о поддразнивании, а не об удовольствии. Все просто. Идет дождь. Воздух на вкус, как пыль и небо рушится вокруг них. Она целует его впервые на заднем сидении его грузовика, её руки на его ширинке, но пальцы слишком замерзли, чтобы пошевелиться. Куинн не помнит, как это началось, но это случилось. Пак напоминает ей Змея, искусившего Еву, но Куинн недостаточно храбра, чтобы вкусить запретный плод. *** Во втором раунде, впервые, он трахает её на заднем сидении своего грузовика. Он оставляет на ней следы так, чтобы любой мог увидеть, она наказывает его, расцарапываю ему плечи. Куинн скулит его имя, кричит, когда кончает, а Пак вспоминает о ТОЙ ночи. Ночи, когда с её губ срывалось его имя, а его зубы покусывали её шею. *** В ту ночь Куинн задрала юбку до талии и смотрела на него как на такого парня. Парня, который никогда не перезванивает. Он звонит. Несколько раз. Несколько сотен раз. «Привет, это Куинн. И если это Ной Пакерман то, пожалуйста, не перезванивай». Как же это по-детски. Пак хочет затащить её за угол и трахнуть еще раз. *** Она не хотела этого. Это факт. Но бедра трутся друг о друга, когда он прикасается к ней, и так и должно быть. Как коленный рефлекс. Пак гладит её, слегка целует то особенное местечко за ухом и нежно прикусывает нижнюю губу. И это происходит. Снова и снова и снова. Это игра. Второй раунд в их глупой игре. Она перестает кричать его имя, теперь она шепчет. Почти как в молитве. «Давайте помолимся». Боже, он разрушает её. *** После этого она избегает его в течение нескольких недель. Она целует Финна немного глубже, позволяет ему пойти чуть дальше. Она почти не притворяется, что снова влюблена в него. Пак пишет ей однажды утром: «Он не спрашивал об отметинах?» *** «Твой парень увидел царапины на спине сегодня». В следующий раз она позаботится, чтобы он истек кровью. *** Это все первобытное. Все это. Законы притяженья. Они сидят на заднем сидении его грузовика, а с неба льет дождь. По радио играет кантри, в салоне грохочет нагреватель. Молния бьет с неба, когда Пак говорит ей, что любит, а она смотрит на него в течение целой минуты, прежде чем убежать. Одинокая, одинокая, одинокая. Куинн всегда все усложняет. *** В следующий раз она заговаривает с ним, когда идет покупать тест на беременность. Куинн вертит его в руках до тех пор, пока не будет уверенна, что это правильно. Он пишет ей: «Если ты не собираешься трахаться с ним, то я все еще здесь». Она смотрит на сообщение, пока буквы не размываются из-за слез. *** Это Рождество и он пьет в одиночку. Пятнадцать исходящих вызовов. Она не отвечает ни на один. Это рождественское утро и Пак просыпается в одиночестве. *** Он трахает её в Новый Год, потому что она сказала, что собирается начать все с чистого листа, что подразумевает ни меня, ни тебя, ни нас. Без пятнадцати двенадцать она кончает с его именем на губах. Пак падает на простыни и мечтает, чтобы все всегда было как сейчас. Мечтает о том, чего не может иметь. Не по настоящему, не во всех смыслах. Где-то, в городе надежд и мечтаний, толпа людей справляет Новый год. Куинн остается в его объятиях, но утром он просыпается от холода. *** После этого она пишет ему всего один раз: «Я ненавижу тебя». Он трахает Сантану, он трахает всех и забивает на все. *** Старые привычки умирают с трудом. Это второй день 2011 года, а она уже сжимается вокруг его пальцев. Она не шепчет его имя: «Я люблю тебя». Куинн забивает на все. На все, что сказала, на то, что собиралась начать жизнь с чистого листа. Все, что ей было нужно, это сказать эти глупые слова. *** Второй раунд – это последнее начало, и они не знают, когда это закончится.