Инстинкт.

Сколько людей, стремясь узнать собственное будущее, преодолевают огромные расстояния, дабы встретиться с одарёнными Богом даром предсказания. И это желание встречи столь велико, что люди не жалеют ни средств, ни здоровья, когда, обладай они такой же волей и усердием в других сферах своего существования, добились бы того, чего так страстно жаждали и что надеялись услышать в персональном для себя прорицании. Но люди шли... Люди идут, не щадя себя, чтобы узнать своё будущее. Иногда действительно встречают одарённых. Но чаще всего пред ними предстают храмовые девы, которых услужливые до "блага народа" священники одурманивают опиумом, вызывающим те самые "видения", что так интересны людям. Священники с чувством выполненного долга наполняют свои карманы драгоценностями, золотом и серебром, столь щедро пожертвованных "предсказательницам­", а сами же "пророчицы" постепенно погибают, отравленные, ничего не понимающие, а на их место скоро найдут новых жриц, которые продолжат ремесло, "угодное Богу". Люди готовы отдать последнее ради знания о будущем, не подозревая, что это знание на самом деле содержится в них самих, что абсолютно каждый человек может предсказывать будущее с большей или меньшей долей вероятности, если бы они только чаще прислушивались к себе. Инстинкты... Животные всегда чувствуют приближение беды, знают, куда им нужно отправиться, где будет лучше, знают, как найти еду даже в самых на вид безнадёжных местах и знают, каких партнёров выбирать. Орлы, лебеди, волки, даже степные полёвки... Они ведь никогда не ошибаются. Выбрав однажды спутника жизни, инстинктивно выбрав, они остаются с ним до конца и ни разу не жалеют о собственном выборе. Животные чувствуют свою судьбу. Человек, отдав себя эмоциям и разуму, перестал прислушиваться к своему внутреннему древнему стержню, в котором заключена вся мудрость природы, накопленная многими веками, которая помогла бы избежать многих и многих ошибок, позволяя вернее ходить по зыбкой тропе грядущего. ~~~ Вперёд... Дойдя до обложенного серым с зелёными прожилками камнем колодца, встать так, чтобы нарисованный на обкладке полумесяц оказался слева и сделать пятнадцать шагов вправо. Потом девять шагов назад. Оттуда развернуться в сторону солнца (к тому времени оно должно клониться к закату) и следовать за своей тенью до тех пор, пока не замечу красное знамя сарацинов на одной из стен. Особенностью этого знамени будет то, что луна и звезда на нём будут чёрными, а не белыми. Под ним будет тайный проход. Я наконец смогу сбежать с этой проклятой земли, опалённой и высушенной солнцем. Ненавижу... Вперёд... А вот и колодец. Пятнадцать шагов. Главное, не сбиться. Сапоги скрежетали по высушенному песку, поднимая в воздух клубы пыли. Кроваво-красный крест на доспехах привлекал внимание жителей, бросая вызов царствующему здесь исламу. Наверное, кто-то уже доложил, что по городу безнаказанно ходит враг, которого нужно уничтожить. Но ничего... Они не успеют. Совсем скоро я сбегу от всех них. И никто меня не найдёт. Никто... Девять шагов назад. Но что-то случилось... Какое-то непонятное и поразительное по своей глубине ощущение развернуло меня и заставило бежать. Бежать, сломя голову, к тому беломраморному дому, на стене которого был пёстрый ковёр с вышитыми на нём сценами местного фольклора, повествующими историю о купце и духе. Запыхавшись, остановилась... - Вот она, Мария Торпе! - крикнул один из стражников, и толпа ряженых в доспехи мужчин обнажила свои мечи и начала надвигаться со всех сторон. Усмехнулась. Не знаю, что за чувство заставило меня бежать сюда, но, видно, судьба решила, что я больше не нужна в её полотне. Вздохнув, я лишь сбросила собственную перевязь со всем оружием, что я носила с собой, на землю, и вытянула вперёд руки, дабы их связали, равнодушно отвернувшись куда-то в сторону. Зачем ввязываться в битву, которую, скорее всего, проиграешь? Стражники же лишь в смущении переминались с ноги на ногу, некоторые даже опустили мечи. Они ожидали жаркой схватки, но не получили её. - Ну что вы стоите? - раздражённо отозвалась я. - Мне обучить вас, как забирать пленных и как связывать им руки?! - Нет, госпожа... - пролепетал один из воинов, выделявшийся тем, что его лицо было испещрено шрамами. Такой явно не первый день участвует в боях и не первый раз занимался такой работой. Чего он ждёт? Абсолютное безразличие к происходящему овладело мной. Все эти стражники словно были олицетворением всех напастей, свалившихся на мою голову: подрыв доверия Ордена Тамплиеров, потеря Магистра Робера де Сабле, отдалённость от дома, одиночество и тупая боль в груди от всего этого, сдерживаемая, но грозящаяся однажды выбраться из-под контроля и разорвать меня. Какая разница, что сейчас случится? Снег?.. Быть не может. Однако я отчётливо видела белый проносящийся вихрь, который с безжалостностью поздней осени лишал жизни тех, кто окружил меня. Забирал тепло их тел, их сердец, оставляя навеки в царстве холода. Снег... Ни одна капля крови не коснулась, не окропила этот ледяной целеустремлённый буран. Неужто так выглядит смерть? Какая она... прекрасная... То непонятное ощущение зажглось внутри с новой силой. Ради этого я и бежала сюда. Это чувство отчётливо говорило мне об этом. Вот уже не осталось в живых никого из нападавших. Вокруг оглушительным криком в панике кричали люди, но я не слышала их. Смерть вдруг повернулась ко мне. Ты наконец-то заберёшь меня с собой? Белые одеяния колыхались в такт ветру. Янтарные глаза, нахмурившись, сверкнули на меня своим пронизывающим светом. Одновременно шагнули в сторону друг друга, инстинктивно, неосознанно. То необыкновенное ощущение диктовало мне мои действия. Постой... Это же он... Тот ассасин, с которым я сражалась на похоронах Мажд Аддина. Девять шагов вперёд. Вплотную напротив друг друга. И тут я поняла, что он одержим тем же чувством, что и я. Я видела это в его глазах: то же смятение, ведь он не хотел идти сюда, а отчего-то здесь оказался; то же опьянение этим ощущением... Мне страшно... Что-то словно вырвалось наружу и начало опутывать нас друг с другом, связывая, порабощая... Жизнь. Он был жизнью! И он должен быть моим... Любой ценой... Не прошло и нескольких секунд, как я решила, что хочу быть с ним. И только с ним. Навсегда... Навсегда... Навсегда... Его рука скользнула по моей талии... Навсегда... Навечно... Я прижимаюсь ближе, даже сквозь одежду ощущая его сильное тело. Крышу сносит... Лица придвигаются друг к другу и застывают в миллиметре друг от друга в нерешительности. Назад пути уже не будет. Всего один поцелуй... И "договор" заключён. Горячее дыхание... Мир вокруг плавится... Он решителен... Лёгким движением он наклоняется к моим губам. Но я нерешительна. Я отвернулась. Мне было слишком страшно отпускать свою "смерть", мне слишком страшно было принять жизнь, олицетворённую им. Всё рассыпалось в прах. Не заботясь об оставленном оружии, я побежала. Сбежать... И никто меня не найдёт. Никто. ~~~ Пелена спала. Не знаю, чувствовал я разочарование или облегчение от этого. На земле осталось брошенное ею оружие, сейчас одиноко сверкавшее в лучах заходящего солнца. Забрать ли мне его с собой? Нехорошо такому добру пропадать. Пусть оно лучше послужит целям нашего Братства. Я присел на корточки и потянулся было к мечу, как вдруг рука непроизвольно остановилась. Что-то внутри подсказывало мне, как и несколько мгновений назад, что, если я сейчас коснусь этого оружия, то произойдёт нечто непоправимое. - Это же просто меч... - пробормотал я себе под нос, но инстинкт снова подсказывал мне, что это лишь мне так кажется. Потому что это ЕЁ меч. Да что за чёрт? Я даже не знаю, кто она! Кроме её имени, что я услышал, когда эти стражники на неё напали, я не знал о ней ровным счётом ничего! Разве только то, что и сражалась она неплохо. По крайней мере, в тот раз... В тот обманчивый раз... Почему же она не бросила вызов этим стражникам? Пусть она бы и не победила, но хотя бы поборолась за свою жизнь. Или... Ей не хотелось жить? От этой мысли мне стало совсем дурно, и, чтобы прогнать подступающую тьму, что грозилась захватить моё сознание, я судорожно ухватился за её меч. Но тьма всё равно поглотила меня... Бешеный инстинкт с рёвом пробудился во мне. Я всюду чувствовал ЕЁ... Я улавливал в воздухе тончайшие намёки не НЕЁ. "Найди её, или она умрёт" - настойчиво шептало мне это странное ощущение. Я всю жизнь убивал и лишал жизни. Сейчас же я должен спасти жизнь. Одну. Самую хрупкую в этом мире. С грацией тени я скользил по городу, сквозь толпу, не ведая, куда я иду. Лишь ощущая. Неведомо, как. Вот загорелись первые звёзды. Взошла луна. Я остановился перед красным знаменем сарацинов, украшенным отчего-то чёрными полумесяцем и звездой. Коснувшись ткани, я откинул её. Под ней скрывался огромный тёмный тоннель. Аль-Муалим в своё время приказал ассасинам выяснить, как крестоносцы незаметно обмениваются посланиями с сарацинами. Ответ был сейчас передо мной. Щёлкнул пальцами. Словно призраки, рядом тут же материализовались пятеро ассасинов. Я указал на тайный ход. Скрытые клинки моих братьев угрожающим звоном прорезали тишину. - Я пойду первый, - бескомпромиссно сказал я, натянув капюшон поглубже. Сегодня сарацины и крестоносцы навсегда прекратят своё тайное сотрудничество. ~~~ Опять я шла вопреки своим собственным целям. Замечаю его в толпе. Он кого-то выслеживал и был предельно сосредоточен. Если бы я не искала его, то ни за что бы не смогла его заметить - так невидим он был, свободно передвигаясь по улицам между домами, скрываясь среди людей. Я не хотела, чтобы меня хоть кто-то нашёл. И моё желание было исполнено. Две недели полнейшего одиночества и отрешённости. Потому поиск начала я. Быть может, хватит цепляться за прошлое? Просто посмотреть на него. Мне всё равно придётся молчать... И это убивает. Но никто не запрещает мне наблюдать за ним. Ассасин внезапно застывает на месте, словно что-то почувствовав, и намётанным за долгие годы практики взглядом с молниеносной точностью находит в серой толпе меня, такую же серую... Он нахмурился, настороженно смотрит, будто ожидая какого-то подвоха, будто я прямо сейчас сорвусь с места и хладнокровно всажу клинок в его шею, наслаждаясь, как кровь врага тамплиеров будет густым потоком литься по моим ладоням. Но нет... Я не собиралась его убивать. Я никогда не смогу этого сделать, и дело здесь не в превосходстве его мастерства над моим. Я лишь, чуть прищурившись, тепло улыбнулась ему, слегка виновато, будто говоря своей улыбкой "Пожалуйста, продолжай заниматься своими делами, не обращай внимания на меня, я просто хочу на тебя посмотреть". Его взгляд судорожно забегал из стороны в сторону. Что же делать? Иди, конечно, иди по своему заданию. У тебя долг перед Братством! Бросив последний взгляд в сторону жертвы и слегка вытянув шею, пытаясь вычислить, куда направляется преследуемый, он... разворачивается и идёт сквозь эту огромную толпу людей ко мне, аккуратно обходя женщин, нёсших хрупкие глиняные кувшины на головах. Всё внутри меня напряглось. Почему? Что он за воин, если идёт на поводу своих чувств? Головой, ассасин, думай головой! Из-за своего порыва ты можешь подставить под угрозу всё то, что ты делал до этого... Что бы ты ни делал... Немедленно развернись и продолжай свою работу! Не подходи ко мне! НЕ ПОДХОДИ! Шаг назад, предупреждающий его. Хотя... он мог бы довериться мне... Я бы выслушала его сердце. Вобрала бы в себя всю его боль... А за это не была бы сама одинокой. Он снова остановился напротив, изучающе глядя на меня. Ничуть не оробев, я взяла его руку и ласково сжала в своей. Потеряйся в моих глазах... Ничто не истинно, ведь так вы говорите? Расскажи... Расскажи мне всё. ~~~ А я и рассказывал. Внезапно, словно меня коснулись какой-то магией, я исповедовался этой женщине во всём на свете. О Братстве, о том, как на меня после смерти Аль-Муалима легло бремя управления ассасинами, о юности, о Малике и Кадаре, даже об Адхе... Внезапно я почувствовал ужасную уязвимость. Она тоже говорила о себе, о фактах своей жизни, колко и с иронией подмечала наши схожие жизненные ситуации, и вроде бы даже не менее распространённо, чем я... Но что-то было не так. Её душу словно, в отличие от моей, нельзя было "раздеть", "обнажить". Я хотел знать о ней больше. Я хотел знать о ней ВСЁ. Но словно, даже добившись всего, я так и не буду её знать, словно где-то в её глубине так или иначе найдётся что-то, недоступное мне. Это выбешивало, делало бессильным, ведь я УЖЕ всего себя так неосторожно отдал ей. Почему?.. Снова внутри проснулось это странное ощущение. Этот инстинкт, говорящий мне, что сейчас я пытаюсь поймать ветер. Может, в этом и дело? Я всю жизнь живу в каких-то внутренних ограничениях. Она же была свободна, она могла говорить обо всём, не боясь ни насмешек, ни осуждения. Всё, что происходило в её жизни, то, как она рассказывала мне об этом, вселяло в меня силу, говорило, что впереди всё будет лучше, интереснее. Она любила смеяться и делала это чуть ли не после каждого сказанного ею предложения, лёгкие смешки всегда сопровождали её речь, заставляя и меня улыбаться. И, возможно, это и есть то самое недоступное мне, что я не смогу открыть. Эта лёгкость, которой я был обделён, как натура, как личность. Просто я был другим... Однако застывшая в глубине её взгляда грусть и некая безразличность говорили мне о том, что её лёгкость порой бывает крайне тяжела для неё, перевоплощаясь во что-то, тянущее её постоянно во тьму, назад, разбивая её надежды и мечты, уничтожая её волю к жизни. Но сейчас она снова улыбнулась, и взгляд зажёгся тёплой нежностью, и не было никакого намёка на те тяжёлые тучи мыслей, что собирались разразиться безжалостной грозой в её глазах. Прошу, смотри на меня так всегда... Я понял, что дышу ею. Даже когда она порой отставала или, наоборот, забегала вперёд, мне начало казаться, что я задохнусь. И я брал её за руку и настойчиво тянул к себе. Не беги от меня. И не отдаляйся. А она начинала звонко смеяться, не сдерживая своей весёлости, так чисто и искренне. Я хотел бы смеяться так же... Но, кажется, я не умею... Она высвободилась из-под моего захвата и послушно пошла рядом, продолжая смеяться. А я отчего-то был смущён. Будто прочитав мои мысли, она игриво посмотрела на меня и внезапно схватилась за моё предплечье, крепко обняв его и прижимаясь к нему. И тут... Рассмеялся я. И смех этот был освобождением от всех тревог, что мучили моё сердце. Я справлюсь со всем. Только обнимай меня. Отстранилась... Нет, я не смогу ничего изменить. Я один, меня так мало поддерживают остальные братья. Все разделились на сторонников Аббаса и моих... Я бессилен... Я ничтожен... Жалобно посмотрел на неё. Она шла рядом, ожидая, что я скажу. А я сгрёб её в охапку и сам крепко обнял. Хах, да Аббас будет есть землю! Я так возрожу Братство, как никогда! Закуплю оружие в других странах, самое лучшее! Отстранился сам. Какое оружие, Ла-Ахад? У тебя денег-то нет... Братство на грани развала и нищеты! Что ты сможешь, ты всего лишь глупый человек! Задумчиво посмотрел на Марию... Долго смотрел. - Обними меня! - приказным тоном вдруг попросил я её. - Что?.. - непонимающе уставилась в ответ она. - Обними! Снова слегка рассмеявшись, смущённо и несколько неловко она обняла меня. Внутри всё довольно замурлыкало, и я чуть не зажмурился от удовольствия. Да что я, в конце концов? Мужчина я или нет?! Смогу возродить Братство, обучить новобранцев, средства найдутся, главное, чтоб цель была! Масиаф снова станет жемчужиной Сирии! Застываю от неожиданности... Внезапно она касается своими бархатными губами моей щеки, обжигая её жаром этого ненавязчивого поцелуя... ...Дорогая, я тут понял, что смогу возродить и основать наше Братство не только в Масиафе, но и в других городах, странах! И тогда ассасины станут ещё сильнее и могущественнее, и мир воцарится, потому что тамплиеры будут свергнуты. В тот раз ты ускользнула от меня... А сейчас не выйдет... Не позволяя ей вырваться, я крепко держу её подле себя и касаюсь её губ своими... ...... ЖЕНЩИНА... ВЕСЬ МИР БУДЕТ ТВОИМ! Честное слово, я смогу! Нет ничего невозможного! Вот вообще ничего! Совсем! Совсем-совсем-совсе­м! Аббас мне далеко не соперник! Ты же скажешь мне потом, что я самый лучший, правда? ~~~ "Договор" заключён. Отныне я не принадлежала только себе. Мой инстинкт полноценно вырвался на свободу и объявил мне, ему, всему в мире, что теперь я принадлежу Альтаиру, а он принадлежит мне. И это было нерушимо. Внезапно. Бездумно. Безрассудно. Я даже не успела подумать о последствиях. О своей жизни, в конце концов! Неохотно прервав поцелуй, я почувствовала глубочайшее облегчение. Во мне снова была жизнь. Я отказалась от своей "смерти". И я пошла за ним. Точнее, я пошла рядом с ним. И, прощаясь со своей "смертью", я сбросила свой плащ с красным крестом на спине, а следом назад полетело и кольцо Робера де Сабле, что он надел на меня в своё время, принимая в орден. Нет, это не я предала его. Это ОН предал меня. Мне не нужно прошлое. Я иду в будущее! И не одна.