"Кровавый понедельник"

- Акива, за тобой пришли, - мальчик с большими глазами, которые теперь казались ещё больше от охватившего его ужаса, выраженного мурашками и дрожью, тихо приоткрывал дверь. В открывшийся проём тут же залился дневной свет, окрашивая порожек тёмной комнаты в мутно-белый оттенок. Но только здесь этот цвет не ценился как признак жизни. Отложив свой паёк, вызванный, стараясь держаться твёрже, встал на подкосившихся ногах. Истощённое тельце покачнулось. Остальные еврейские дети и подростки, прячущиеся в ещё более тёмных углах общей комнаты, скрылись во мраке полностью, прижимаясь голыми лопатками к бетонной стене. Мальчик польской национальности, смешанной с еврейской кровью со стороны матери, молча потупил взгляд и отступил, тем самым давая Акиве выйти в свет. Внезапно от противоположной двери стены, на которой располагалось единственное окошко, загороженное стальными прутьями, в сторону мальчиков направилась девочка, чудом находя в себе силы ускориться и перейти на небыстрый бег. Она молча скрестила свои пальцы с пальцами Акивы. Голая мальчишечья грудь с бешено колотящимся сердцем теперь ровно вздымалась, вспотевшие ладони были плотно прижаты друг к другу. Дети испытывали друг к другу невесомые тёплые чувства. Любили молчать и держаться за руки, когда над концлагерем нависала мёртвая ночь и начинали тихо сопеть больные дети. Любили разглядывать маленький океан в глазах друг у друга. И, что удивительно, этот самый океан всегда был разный: при случайной встрече на изнурительной работе океан был радостно-затихшим - он жив! Она жива! Бушующим от испуга, когда, корчась на полу, умирала девочка от тифа. Умиротворённым, когда они снова сцепляли руки. Зазвенели шпоры, послышалась твёрдая солдатская поступь и стук каблука по бетонному полу - кара приближалась. Девчачья рука, прежде чем отпустить любовь, задела пальцами подушечки пальцев Акивы, задержалась, впитывая в себя его тепло, а затем мягко соскользнула. Руки не хотели отпускать, глаза не могли вынести разрыва зрительного контакта, и мальчик успокоил свой океан, мысленно передавая девчонке прощание: "Не забывай меня, Цвия". - Симха, прощай, - и дверь за мальчиком с большими бесцветными глазами, который беззвучно рыдал, захлопнулась. Завтра предстоит тяжёлая, невыносимая работа. В выкопанной огромной яме стояло множество детей. Многие из них были привезены сюда прямо из собственных домов, прямо с игрушками в руках, ведь два часа назад на их глаза нацепили грубую повязку, отрывая навсегда маленькую жизнь от родных. Некоторые были из разных корпусов лагеря - такие же истощённые и голые. Рядом с грузовиком вышагивали офицеры. Тонкие запястья детей были крепко перевязаны жёсткой верёвкой. Один/eins, два/zwei, три/drei... Загремел пулемёт, выбивая детские душонки из трясущихся тел. Это был еженедельный кровавый понедельник, когда свинец вбивался в юные тела. Охладевающие обездвиженные трупы, включая труп Акивы, падали друг на друга, оказываясь на глубине "погребенной" ямы. Скоро заработают лопаты.