Я помогу тебе, Чарльз

- Чарльз. Голубые остекленевшие глаза поднимаются на мужчину. Несколько мгновений в них читается растерянность, но затем в них сверкает искорка безумия, а вокруг собираются лучиками тонкие морщинки. Ксавье расплывается в неискренней улыбке: - Порой мне кажется, что мозг отделился от меня. Он чувствует, какой я слабый человек, мягкотелый, как сказал бы ты. Он словно играется со мной, посылая мне образы и видения. Я путаюсь, не понимаю, что явь, а что вымысел. Голоса разрывают меня изнутри. Пауза. Глаза Чарльза бегают, не могут остановиться на чем-то одном. Он собирается с мыслями и продолжает: - Вчера приходил Хэнк, хотя ты знаешь, пошло оно к черту это время. Наверное, он приходил год назад, или я брежу. Он говорил мне, что знает, как помочь. Ксавье мучительно смеется, потирая вспотевший лоб, убирает с глаз спутанные медные локоны. - А я выгнал его. Ты понимаешь, я подумал, что это чертово виденье, вымысел, галлюцинация, порожденная моим воспаленным мозгом. Что это чёртова игра моего разума, вышедшего из-под контроля. Я вижу Хэнка, вижу Рейвен, мою малышку. Всегда такую красивую, всегда такую веселую. Вижу тебя. Каждый день, каждый час. Это порождено отчаяньем, я знаю, я уже в сотый раз кричу тебе в лицо эти слова, а тебя здесь нет. Ты сказал «прощай», навсегда. А я сошел с ума. Один, без вас, без тебя. Уйди, Эрик. Чарльз уронил голову назад, на кресло, закрыл ладонями лицо. Он потрёпанный, мокрый, неопрятный, не таким его запомнил Леншерр, видя в последний раз – не сломанной куклой. Он мягкой поступью подходит к своему лучшему другу и садится рядом на корточки, протягивает руку и убирает ладонь от глаз Чарльза. Эрик долго и проникновенно смотрит ему в глаза, пока, наконец, Ксавье не отвечает ему осмысленным взглядом. - Я пришел помочь. И я не уйду. Мужчина молча встаёт и уходит, оставляя своего друга внутри этой полутемной комнаты. На выходе его ждет Хэнк, и Леншерр в последний раз оборачивается, чтобы увидеть сутулую худую фигурку Чарльза в кресле, с укрытыми пледом коленями. За ним закрывается дверь, и Эрик молчит, напряженно думая о состоянии Ксавье. Он оборачивается к замершему и недобро на него глядящему Хэнку и приказывает: - Ты должен рассказать мне. Обо всём. Зверь сверлит его взглядом, но вздыхает и указывает ему идти за ним. Они входят в личную лабораторию Хэнка, и Зверь устало опускается в кресло. Эрик стоит напротив него, напряженно сканируя глазами висящие на лампах рентгены черепной коробки Чарльза. Даже если бы он что в них и понимал, он не мог унять ледяное беспокойство в своей груди. Парень чешет затылок и поясняет: - Мы не знаем до конца, что с ним. У профессора было что-то вроде депрессии, но он боролся. Но затем его мутационные способности начали расти с небывалой скоростью. У меня есть теория, что прежде, когда Чарльз принимал лекарство для позвоночника и заглушал свои способности, они не переставали развиваться. Но когда он резко прекратил их сдерживать, они стали неконтролируемыми толчками приходить в ту стадию, коими они должны были быть при нормальном развитии. Чарльз не выдержал их силы и напряжения, она поглотили его. Вызывает боли, головокружения и абсолютно неконтролируемые постоянные галлюцинации. Просветления бывают, но их все меньше. Хэнк замолчал, а Эрик так и остался стоять с нечитаемой маской на лице. Затем он коротко бросил: - Я разберусь. И вышел из комнаты, закрывая за собой дверь, не прикасаясь к ней и пальцем. Несколько дней он не ходил к Чарльзу, лишь смотрел за ним через камеру видеонаблюдения. Но однажды ночью он пришел к нему и сел на широкую кровать, на который умиротворенно спал мужчина. Эрик долго искал того момента, когда профессор наконец будет максимально расслаблен и спокоен. Он выудил этот момент, почувствовал его, как только увидел Чарльза спящим на экране. Ксавье сонно приоткрыл глаза, будто почувствовал, что не один. Совершенно осмысленными глазами он посмотрел на Эрика и слабо улыбнулся: - А, это ты, дружище. Как хорошо, что ты пришел. - Как самочувствие? - Как после ночи выпивки по случаю защиты диплома. Но знаешь, тогда были хорошие времена. Чарльз усмехнулся и подтянулся на руках, подтаскивая себя выше на подушки. Эрик незатейливо помог ему, будто так и надо. Ксавье внимательно вглядывался в его лицо и, наконец, спросил: - Я думал, ты не придешь. - Чарльз, у нас могут быть противоречия во мнениях. Даже очень большие. Но самое лучшее, что у меня есть в жизни – это возможность называть хоть одного человека на всей планете другом. И я очень рад, Чарльз, что у меня есть такой человек. Такой сильный. Ксавье устало усмехается: - Это сила меня погубит, Эрик. - Нет, Чарльз. Ты обуздаешь её, как когда-то я обуздал свою. И я тебе в этом помогу, я не позволю тебе сломиться, Чарльз. Мужчина тихо усмехнулся и опустил взгляд, но все же поднял его опять и сказал: - Ну что же, помоги мне не потерять мою голову. - Тогда мы начнём сейчас. Прочитай мои мысли. Чарльз затравленно посмотрел на него: - Эрик, я могу не сдержаться и разорвать тебя на куски изнутри! - Нет, - решительно возразил Леншерр, - читай! - Эрик, я не буду. - Давай. - Нет. - Прочитай мои мысли, Чарльз! Ксавье вздрагивает, в глазах мелькает тот самый безумный огонек, и он врывается в голову Эрика, до боли затопляя сознание того. Эрик стонет и хватается за голову, но что есть силы мысленно кричит: «Чарльз, контролируй это!» «Давай! У тебя получится, не теряй контроль. Просто пойми, что это твоя сила, не давай ей уходить из твоих рук» Леншерр падает на колени и сдавливает свой череп, его покрасневшее лицо морщится в муках. «Чарльз! Чарльз! Точка между гневом и умиротворением! Давай! Сопротивляйся! Чарльз! Чарльз…» Он падает на пол, но в последнее мгновение, он чувствует, будто раскаленное сознание ушло, и подул прохладный ветерок на его месте. Он отчетливо чувствовал знакомое присутствие Чарльза в своей голове. Спокойное и чистое. «Прости», слышит он тихое в своем сознании. Он медленно поднимается, чувствуя, будто его только что растоптали. Чарльз закрыл ладонью глаза, две соленые струйки вытекли вниз по щекам. Эрик до боли сжал плечо друга: - Ты справился, я знал, что ты сильнее. Я приду завтра, и каждый день пока ты не восстановишься. Не забывай кто ты, Чарльз. И они учились каждый день. Было сложно и очень больно, особенно Чарльзу, которого Эрик напрягал даже в моменты вспышек безумия. Он злил его, вдалбливал ему одну и ту же мысль, заставлял не сдаваться. Они забыли обо всем: о других мутантах, о врагах, об обычных людях. Никакого просветления в постоянной борьбе между человеком и его силой. После долгих шести месяцев Эрик и Чарльз прогуливались в саду у особняка. Эрик задумчиво толкал коляску, хотя та и могла ехать сама. Чарльз отдыхал, устав от очередного сложного и изнуряющего занятия: сегодня он контролировал умы сразу нескольких человек в доме. Леншерр остановился возле маленького столика и сел на скамейку напротив Чарльза. Достал доску для шахмат и одним мановением руки расставил все фигурки по местам. Чарльз очнулся и с удовольствием посмотрел на излюбленную игру. - Мы давно не играли, старина. - Никогда ведь не поздно. Они привычно начали свою неспешную и вдумчивую игру, чувствуя себя как никогда комфортно. Две партии вышли в ничью, и друзья долго шутливо спорили, в каком месте игры они могли бы повернуть удачу в свою сторону. Стемнело, и Эрик вернул Чарльза назад, наконец, поверив, что они добьются своего полностью. Что его самый близкий человек на планете не умрет в бреду. Он задумчиво сидел в дальнем углу большой комнаты профессора и пригубливал виски. Чарльз давно лёг, и его силуэт был виден в темноте. Эрик встал и собрался уйти, но остановился, проходя мимо кровати. Что-то странное повело его к Чарльзу, то ли какие- то чувства, то ли мысли, донимавшие его ранее. Он вдруг сжал его мирно лежащую ладонь и с каким-то отчаяньем понял, что не собирается терять никогда своего друга, своего собрата-мутанта и своего… Мужчина отшатнулся, не давая запретной мысли проскользнуть в голову. Нельзя. Он ушел и заснул беспокойным сном. Утром он завтракал вместе с Хэнком и Чарльзом, который шутил своими несколько заумными, но веселыми шутками и грозился забрать из-под носа у Эрика всех мутантов, чтобы отправить их в свою школу. Леншерр молчал. Сегодня Чарльз с энтузиазмом брался за освоение своих сил. Он был уверен в себе, с него сошла печаль, куда-то ушли сомнения. Эрик наконец увидел перед собой того целеустремленного человека, что и раньше – лидера. Они остались вдвоем, и Чарльз спросил: - Что гложет тебя, друг мой? - Ты еще сам не оправился, а уже волнуешься обо мне. - Я всегда волнуюсь о своих близких, Эрик. Леншерр заключил его подбородок в тиски твердых пальцев и поцеловал. Не глубоко, но мягко и нежно, хоть и не долго. Он отстранился совсем немного, чтобы посмотреть в ошарашенные глаза Чарльза. Он медленно распрямился и посмотрел на него сверху вниз твёрдым взглядом. Ксавье только тронул кончиками пальцев свои губы. Эрик снова вез его домой, чтобы помочь улечься в кровать. Между ними не промелькнуло и словечка, но вот уже в темноте, когда Леншерр собирается уйти, его резко хватают за руку. Он замирает, поворачивается. На лицо Чарльза падает лунный свет, в глазах немая просьба. Мужчина снова целует его, но, уже не сдерживаясь, не скрывает свою страсть, отчаянное влечение, безумное желание. Сминает губы, врывается языком, почти наваливаясь сверху. Чарльз сильными руками привлекает его к себе, устремляет свой язык навстречу ему, и ласкает губами его губы. Эрик отстранился и напоследок с нежностью провел по щеке Чарльза и пожелал доброй ночи. Он никогда не желал никому доброй ночи с детства. Некому было. Но сейчас его сердце ёкает от ласкового ответа: «Доброй, Эрик». Их совместные тренировки стали приобретать иной характер. Касания стали чаще, поцелуи напористей. Хэнк начал что-то замечать, но скромно помалкивал, понимая, что не имеет права осуждать их. Поцелуи не перетекали во что-то большее. Но однажды тихим спокойным вечером они просто полулежали на кровати Чарльза и разыгрывали очередную партию. Игра закончилась, но началась другая. Просто в один момент мужчины поняли, что ничто их не останавливает. Они вместе, оба в каком-то смысле ущербны и одиноки, оба сильны, оба исключительны. И оба испытывают страстные чувства друг к другу. Остаться обнаженными друг перед другом было нисколько не постыдным. Было хорошо и правильно, как ни с кем другим быть не могло. Эрик то нежно целовал Чарльза, то неистово кусал в шею, ключицы и грудь. Ксавье оставлял царапины и ласкал его языком, выискивая чувствительные места. Эрик чувствовал себя предельно настороженно, раздвигая его ноги и наблюдая за эрегированным членом Чарльза. Он был так чувствителен из-за своих отказавших ног. Чарльз насмешливо дунул в него, чтоб тот продолжал. Ведь не только Эрик сгорает от нетерпения. Было прекрасно. Эрик давно ни с кем не спал, но и вообще это его мало интересовало. Но любить своего самого близкого в мире человека было ни с чем несравнимо. Бесконечно приятно, тесно и жарко. Чарльз под ним стонет от боли, у него не получается получить удовольствия от процесса. Но когда Эрик кончает, Чарльз гладит его расстроенное лицо и запыхавшимся голосом говорит: - Всё хорошо… Всё хорошо, Эрик… Но Эрик не позволяет ему договорить. Он спускается вниз, чтобы обхватить губами центр его удовольствия и заставить стонать от экстаза. И Ксавье стонет, а потом благодарно целует своего любовника. Они лежат рядом на спине. Чарльз думает, что никогда бы раньше не мог представить, что ему будет так хорошо от однополого секса, от секса со своим лучшим другом. Эрик же понимает, что это правильно, как никогда. Они завтракают одни, уютная тишина обволакивает их. Вдруг Эрик напрягается, чувствуя, как его сознание заполняет Чарльз. Но тут же расслабляется, когда чувствует, как в благодарность ему Ксавье отправляет свои самые яркие и приятные ощущения той ночи. Эрик улыбается, а Чарльз за ним, весело подмигивая. - Ты уже держишь под контролем свои силы, Чарльз. Молодец. - Ты спас меня, Эрик. - И ты меня, Чарльз.