Самая чистая правда - самая откровенная ложь

Она всегда хотела положить его на лопатки и обездвижить. Теперь он не возражает. Азула удобно устроилась на его груди. Зуко не оставалось больше ничего, кроме как обмякнуть под ней и подчиниться. Пусть делает, что хочет. Горячие руки скользят под одеждой, изучая изгибы тела. Рискованно было бы позволять сестре приближаться настолько. Одно её желание, и она превратит любимого братца Зу-Зу в пепел. Что ж, это даже... интересно. Почти как перенаправлять молнию: захватывающе и опасно. Пальцы Азулы действуют всё наглей. Красный узорчатый потолок и пляшущие огненные тени медленно вгоняют в сон. Лицо сестры вдруг нависает над Зуко. Кожу обдаёт горячим дыханием. Пытливые золотисто-карие глаза словно гипнотизируют. Лёгкое касание к его левой стороне лица. - Ты был бы так похож на мать, если бы не этот шрам. - Её взгляд затуманен, а голос задумчив. Черная прядь волос Азулы щекочет подбородок и шею. Всё больше хочется спать, даже не смотря на сдавленную грудную клетку. Зуко заглядывает в глаза сестры из под опущенных век. Да, всё верно. Хотя, он заметил это уже давно. - А ты напоминаешь мне отца. У тебя его глаза. - Азула ухмыляется. - Ты ведь знаешь, что я ненавижу его? - Да. - Она наклоняется и целует его шрам. Аккуратно, едва касаясь. Вся сонливость Зуко разом пропадает, он резко вздрагивает и закрывает шрам рукой. Сестра сразу отстраняется. - Ты не хочешь, чтобы я делала так? - Он нервничает и дёргается. - Нет? Так и скажи. Я не буду. - Она соскальзывает на кровать и потягивается. Краем глаза настороженно косится на брата, стараясь не выдавать своего беспокойства. Зуко садится, не убирая руки от лица, опускает голову и молчит. - Проблемы, Зу-Зу? - летит в спину ленивый вопрос. - Нет. Всё нормально. Ты не подумай, это не из-за тебя... - "Дело не в тебе, дело во мне!" - Кривляет его Азула. - не мямли как девчонка, Зуко. - Тонкие пальцы ложатся на его плечо, тихий скрип кровати. Сестра тоже принимает сидячее положение. Он бросает на неё раздраженный взгляд. - Не смешно, Азула. Тут дело правда только во мне. - Вздох и секундное промедление. Зуко даже не замечает, с каким остервенением комкает простынь. - Просто мало кто касался моего шрама. И никто не касался его... так. - Напряжение, исходящее от него, чувствуется в воздухе, как что-то материальное. Азула нехотя признается сама себе, что не знает, как повести себя с ним. Она не боялась обидеть Зуко, нет. Но всё же не хотелось делать этого сейчас, когда всё складывалось так приятно для них двоих. - Неужели? - снова насмешка, - Я напугала тебя этим, Зу-Зу? Ну прости меня, только не плачь и не зови маму. - Азула посмеивается и пытается обнять брата. Ей показалось, что перевести всё в шутку окажется хорошим вариантом. Но Зуко сбрасывает с себя её руки и отворачивается. - Заткнись! Ты невыносима, как всегда. - Мне приятно знать, что ты меня все так же ненавидишь. - Нервно посмеиваясь, девушка потирает отвергнутую братом руку. - Но ты так и не ответил на мой вопрос. Ты не хочешь, чтобы я трогала твой шрам? - Он поворачивается и внимательно вглядывается в её лицо. Глаза Азулы диковато блестят, но в остальном она не проницаема. Снова издевается? Зуко решил, что на этот раз сложно судить. Несколько секунд на раздумья. - А ты хочешь его касаться? Дотрагиваться до этого уродства? - Он не отводит от сестры взгляда, кажется, забывая как дышать. Бровь Азулы удивленно вздергивается, а лицо становится непривычно серьезным. Зуко знает, что боится её ответа. До смерти боится, что он ей омерзителен. По лицу девушки пробегают тени. Она придвигается ближе. Едва заметная ухмылка предвещает что-то хорошее и что-то кошмарное одновременно. - Я уже коснулась, верно? - Азула говорит таинственным полушепотом. Кажется, даже свет, подыгрывая ей, слегка меркнет. В ответ на её вопрос, брат бестолково кивает, - И знаешь что? - девушка расплывается в нагловатой улыбке и придвигается совсем близко, - Я никогда не делаю того, чего не хочу. Запомни это, Зу-Зу. - Она беспардонно проводит пальцем по его губам, следя за взглядом. В нем читаются сначала лёгкое удивление, но оно не выражает и толики того, что творится в его душе. Шок, радость, недоверие и смущение одним горящим комком смешиваются в груди, разливая жар по всему телу. Азула может только догадываться о таких ощущениях. Но это ненадолго, ведь в следующее мгновение ей приходится испытать не менее сильную лавину эмоций. В глазах Зуко вдруг вспыхивает что-то теплое, так похожее на нежность. Неужели к ней, Азуле? Изумленная девушка быстро моргает. Она не верит. Много раз ей приходилось видеть взгляд брата таким. Но никогда он не был обращен к ней. Никогда. Азула сомневалась, что вообще сможет увидеть что-то кроме уважения, страха или ненависти. - Тогда ты можешь делать, что хочешь. - Неужели он улыбается? Или только показалось? По телу обоих проходит волнительная дрожь. Ещё никогда не было так близко. Ни одно прикосновение не позволяло постичь подобного раньше. Азула протягивает руку к его шраму. Пальцы заметно подрагивают. Зуко аккуратно берет её за запястье и сам подносит руку к лицу. Снова касание обожженной кожи. Он закрывает глаза. Она гладит пальцами, а потом целует этот злополучный шрам. Полностью, от скулы до уха, не пропуская ничего. Быстро, осторожно и жадно. Ей можно всё, ей одной. Сухие губы скользнули по гладкой щеке и коснулись чужих уст, не менее горячих и иссохшихся от волнения. Страстное соприкосновение, от которого, кажется, вот-вот загорится все вокруг. Вспыхнут бордовые простыни и полотно со знаменем народа огня на стене. Воспламенятся влажная кожа и волосы, которые они сейчас яростно ерошат друг другу. Всё гаснет так же резко, как и началось. Тлеющие искорки остаются только в почти одинаковых насмешливых глазах. Одинаково в чем-то безумных. Их лица по-прежнему очень близко. Контакт продолжается, теперь уже взглядами, направленными друг на друга. Наверное, сейчас они думают почти об одном и том же. - Я ненавижу тебя. - Настолько близко, что дыхание ощущается на коже. До отвращения родное лицо напротив гадко улыбается. - Я тебя тоже. Ненавидела, ненавижу и буду ненавидеть. Они смеются, и свечи вспыхивают ярче. Это их самая чистая правда и самая откровенная ложь.