Парни не плачут

"Старый друг лучше двух подруг..." Капитан Воробей проснулся от настырных укусов единственной недобитой блохи, обитающей в старом матрасе. "В порту Мадрас матрас пирата порвали в драке два солдата", - вкрадчиво и назойливо нашептывало зловредное насекомое сразу в оба уха. А может, это была вовсе и не блоха... "Ладно, сейчас посмотрим"... Джек попытался открыть глаза, но тяжелые, набрякшие веки весили по три пуда каждое и никак не желали подниматься, не позволяя хозяину снова взглянуть на свет божий. "Ну, и черт с вами, - проворчал он про себя, лениво почесался и закутался в наброшенный кем-то кафтан, прислушиваясь к умиротворяющей тишине, царящей в каюте и нарушаемой лишь тихим поскрипыванием старушки "Жемчужины", мерно покачивающейся на слабых волнах. Шевелиться решительно не хотелось - все тело противно ломило и ныло, будто два солдата из дурацкой присказки порвали в драке вовсе не матрас, а его хозяина. Нижняя же часть, наоборот, одеревенела и стала какой-то чужой. - А цыпы-то мои еще почивать изволят. Видно, ночью остались без моего строгого отеческого присмотра и крепко перебрали. Вот и чудненько, пусть дальше спят. Глупой бабьей трескотни будет меньше". Похоже, сам вчера тоже явно переусердствовал с выпивкой, и даже не помнил, как добирался до матраса - шел ли своими ногами, или его отнесли туда добрые люди. В похмельной, больной голове, гудящей, словно огромный колокол в праздничный день, вихрем проносились события вчерашнего дня и разгульного вечера. Джек отлично помнил, что на судно заявилась Элизабет, потом вся троица ужинала в каюте, затем он твердо решил затащить Лиззи в койку, потом притащил из трюма выпивку... А дальше началось что-то определенно невразумительное. Сначала его куда-то бесцеремонно волок покойный капитан "Летучего Голландца" Дэйви Джонс вместе с нынешним евн... хозяином Грозы Морей Уиллом Тернером. Они с громоподобным хохотом грубо швырнули возмущенного до крайности Джека в мягкую, липкую зловонную пустоту, засасывающую, словно вязкое болото. А после перед глазами завертелась самая настоящая карусель из обнаженных женских тел, сладострастные вздохи, стоны, объятья, сплетенья... И эти бесстыдницы, в которых он тут же признал Анжелику и Элизабет, почему-то помноженных надвое, сначала нагло предавались разврату друг с другом. Джек даже попробовал их сосчитать, но очень быстро сбился со счета. А вскоре ему стало не до вычислений, потому что весь плавучий бордель гонялся за капитаном Воробьем по славному Карибскому морю, преследуя его на гигантской кровати. Он же, в свою очередь, будучи человеком непоколебимых моральных устоев, на всех черных парусах, как мог, уносил свой многострадальный... зад от преследующего дьявольского соблазна. И героически отбивался от этих похотливых фурий, отстреливаясь из единственной пушки. Вот только все залпы отчего-то получались холостыми. В конце концов, сражение проиграл - кровожадные Анжеликолиззи взяли его на абордаж и захватили в плен. И в этом бабском царстве греха кто-то из кучи Анжелик, а может быть, Элизабет, жаждущих капитанского тела, устраивал на нем, беспомощном и беззащитном, бешеные скачки, словно на горячем жеребце, грозя раздербанить от страсти на много маленьких Джеков. О-о, черт возьми... Наверное, парочка морских дьяволов-проказников решила подло пошутить над ним, устраивая маленький веселенький ад. А может быть, своеобразный рай за какие-то особые заслуги... Или персональный бордель... Неважно, ведь это было так сладко... Однако, тишина в каюте становилась слишком подозрительной, а тут еще наглая голодная блоха очень чувствительно куснула за мягкое место. Он сердито почесался, с трудом продрал бездонные глаза, с неохотой уселся на матрасе, нечаянно насмерть придавил кусачую нахалку и посмотрел на койку. "Надо же, никого... Странно... Наверное, мои обожаемые подруги уже спозаранку на палубе торчат и кости мне перемывают, - с легкой досадой подумал Джек, разглядывая опустевшую постель, такую скомканную и развороченную, будто на ней всю ночь занималась любовью целая орава. - Эх, старина, ну, как, как тебя угораздило вчера так нелепо уснуть? Прос... проспал ты, приятель, свой благоприятный момент, - и с глубоким сожалением вздохнул, вспоминая об упущенной жаркой ночке. - А ведь и выпил-то всего ничего, я гораздо больше могу. Обидно... Видно, старею... Печально... Эх, Лиззи, цыпа...Но, думаю, еще не все потеряно. Вот сейчас пойду на палубу, найду своих курочек, а там что-нибудь само придумается." Он от души зевнул, с чувством потянулся, сбросил с себя кафтан, которым оказался так заботливо укрыт от гуляющего по каюте сквозняка из приоткрытой двери. И тут же в ужасе завопил - из расстегнутых штанов на него уставился "негр", робко высовывая наружу свой любопытный "нос". Многострадальное мужское достоинство было щедро облито чернилами, успевшими засохнуть, корявой коркой стягивая нежную кожу, и невыносимо зудело. То, что это именно чернила, Джек понял сразу, только легче ему не стало. "О-о, не-ет... Неужели я вчера спьяну умудрился засунуть его в чернильницу? - ужаснулся он, убитый наповал своей страшной догадкой. - Но зачем? Писал? Чертил? А может, рисовал? Ну, нет, не может быть, не верю. Ладно, потом у дам спрошу, наверняка они видели и помнят. А сейчас нужно срочно хорошенько отмыть своего закопченного "африканца", - Джек, яростно почесываясь, подскочил с матраса, путаясь в сползающих штанах, и только сейчас заметил выброшенные из сундука пожитки и раскиданную по каюте одежду. "По-моему, приятель, нас с тобой подло обокрали, - растерянно пробормотал он. - Вот допи... дожили", - и застегнувшись, кинулся к нему. Вещей Анжелики там не оказалось. Тут до него вдруг дошло, что случилось, правда, немного поздновато. - Да к тому же, еще подлее бросили. Причем, сразу обе... Чудненько..." Джек схватил подзорную трубу и пулей вылетел на пустынную палубу. Видно, вся лихая команда, включая вахтенных, решила не отставать от своего загулявшего кэпа, и теперь до сих пор бессовестно дрыхла. "Вот недоноски! - разъярился тот. - Оставили судно без всякого присмотра, хоть голыми руками нас бери. Ну, подождите, псы помойные, я вам устрою..." Только сейчас у Джека имелось занятие куда важнее, чем разнос нерадивой, беспечной команды. Он подскочил к правому борту и принялся зорко вглядываться в туманную даль, замечая орлиным взором морехода знакомую хлипкую скорлупку с парой женских фигурок, неторопливо удаляющуюся по направлению к острову. И тут он, наконец-то, понял - все увиденное в бредовом сне на самом деле происходило наяву. Сладострастные вздохи и стоны, объятья, сплетенья... Скорее всего, ведьма-Анжелика насыпала ему в выпивку какой-то сонной дряни, а потом обе бесстыдницы без всяких помех нагло предавались разврату в его постели, оскверняя ее. Впрочем, Джек давно подозревал, что пылкая испанка неравнодушна к женщинам. Глядя, как невинную послушницу сводят с ума его изощренные ласки, нетрудно было догадаться - чистая, непорочная Анжелика, этот ангелочек во плоти, познала их намного раньше и явно не с мужчиной. А неожиданное появление на судне Элизабет стало для Энжи самым настоящим подарком судьбы. Вот потому она так жадно пожирала гостью хищными, горящими глазами. Он же, как тупой, самовлюбленный индюк, наивно думал, что она просто ревнует. Да, ревновала, но только не его, а крошку-Лиз. " А Лиззи-то, Лиззи! Кто бы мог подумать! Бывшая благородная барышня, дочь губернатора Порт Рояла, королева пиратов! И до чего докатиться... Позор! - Джек перестал пялиться в подзорную трубу, сочно сплюнул за борт и скрипнул зубами. - Ну, уж нет, кошки драные, так издеваться над собой я вам не позволю, даже не надейтесь. Сейчас подниму команду, поставим паруса и тогда держитесь. В два счета догоним, а не успеем, так весь этот милый островок вверх дном перевернем, к чертовой матери, и потом всей дружной компанией хорошенько повеселимся. Мало не покажется, обещаю. И никуда вы, стервы, не денетесь..." Оскорбленный до глубины души, он уже открыл рот, чтобы рявкнуть погромче, приводя своих бравых парней в полную боевую готовность... "Э-эй, приятель, да ты совсем сдурел, что ли? - гаденько хихикнул кто-то внутри. - Неужели ты, капитан Джек Воробей, всерьез станешь гоняться за изменившими тебе друг с другом бабами, выставляя себя на посмешище? Твои ребята просто лопнут от смеха, если узнают истинную причину переполоха. А они непременно узнают, можешь не сомневаться, хи-хи... Оно тебе надо, старина? Вот то-то же. Да и пусть проваливают ко всем чертям, бесстыдницы, фу-у-у..." "Заткнись и не мешай, парень. Я этого так не оставлю, - осадил тот проснувшегося "мудреца". - Сучки развратные, я их прикончу, прикончу обеих", - и его рука сама потянулась к пистолету за поясом. Но там было пусто... - А-р-р-р, дьявол! - прорычал Джек и ринулся за ним в каюту, только с ужасом обнаружил, что никакого оружия, кроме кухонного ножа, у него теперь не имеется. - Вот же, мерзавки! Все, все утащили подчистую, хоть из... пальца стреляй, - дрожа от бессильной ярости, пробормотал он, разражаясь жаркой отборной бранью, вылетел на палубу и снова прилип к подзорной трубе. Да и стрелять-то уже было незачем - лодка успела отойти слишком далеко, и никакая пуля до нее все равно не долетит. Не палить же по ним из пушки, в конце концов. Это до крайности глупо и жестоко. Капитан Воробей тяжело вздохнул и вдруг почувствовал, что ужасно устал. Ведь сотрясать воздух гневными речами можно сколько угодно, только, несмотря на предательство, подлое бегство и сотворенную гадость, Джек никогда бы не смог поднять руку ни на Элизабет, ни на Анжелику. И сейчас лишь мрачно смотрел, как утлая скорлупка Лиззи медленно скрывается из вида, превращаясь в маленькую черную точку посреди бескрайних морских просторов. "А все-таки, до берега неблизко, и при желании их еще можно вернуть, - вновь промелькнула у него шальная мысль. - Но вот только зачем? Не унижайся, приятель..., - Джек тут же окончательно и бесповоротно прогнал ее прочь. - Забыл, кто ты? Ну, вот то-то же...Эти развратницы наставили тебе рога, так путь же катятся отсюда ко всем чертям. Уж плакать из-за этих куриц, точно, не стану. Нечего им, блудницам, на приличном пиратском судне делать, оскверняя его своим нечестивым, греховным присутствием", - с горечью подумал он, отрываясь от надоевшего оптического прибора, и вытер скупую, жгучую слезу, навернувшуюся от солнечного соленого ветра. А может, виноват был вовсе не ветер. Где-то там, глубоко внутри, что-то тоскливо защемило и сдавило обидой, тихой болью и бессильной злостью. - Скучаешь, старина? - словно гром среди ясного неба, раздался за спиной чей-то очень знакомый голос. Джек вздрогнул, смахнул предательски стекающую по щеке каплю и резко обернулся. Ну, так оно и есть - новоявленный капитан "Летучего Голландца" собственной персоной незванно, нежданно-негаданно заявился на палубу старушки "Жемчужины". И конечно же, как всегда, не вовремя... "Черт, ненавижу, когда он делает ТАК", - скривился ее кэп, хмуро уставившись на него. - Надо же, этот парень совсем не изменился. Я-то думал, что он уже давно кораллами-ракушками оброс по самое некуда. А наш евнух ничего, молодцом". - Послушайте, ваше бессмертие, а не могли бы вы... м-м... появляться как-нибудь... не так внезапно? - вслух недовольно сказал он. - А то знаете, на нервы очень неприятно действует, они у меня с некоторых пор и так крепко расшатаны. - Ну, ладно, Джек, считай, что ты меня уговорил. В следующий раз буду появляться по частям. Только скажи, с какой лучше начать, - невесело хохотнул тот, в свою очередь, разглядывая его с ног до головы. - Не надо, и так сойдет, - пробурчал капитан Воробей и поморщился, представляя такую малопривлекательную картину. - Эх, приятель, сколько же мы с тобой не виделись? Наверное, целую вечность. С чем пожаловал на мою посудину, дружище? Случилось чего, или так просто, решил на огонек заглянуть? Сейчас Джеку совсем не хотелось беседовать с хозяином Грозы Морей. Сильнее всего он желал послать его к чертовой бабушке, но изо всех сил старался быть предельно любезным. Еще обидится, а это может быть чревато... - Я поражаюсь тебе, старина. Неужели ты вот так запросто сдашься, и с легкостью отпустишь свою любимую женщину? - пропуская его вежливые вопросы мимо ушей, насмешливо поинтересовался Уилл. Такая осведомленность ничуть не удивляла - видно, знать все и про всех теперь полагалось ему по статусу, равно, как и совать свой любопытный нос в чужие дела. "Которую из них?" - едва не брякнул Джек, но вовремя прикусил свой длинный язык. - Вернуть? Уилли, приятель, ты о чем? - состроил он изумленную физиономию. - Когда это я, капитан Джек Воробей, гонялся за бабами, да еще такими недостойными? Если мне не изменяет память, исключением являлась лишь моя красотка-"Жемчужина". Она, словно верная, любящая жена, всегда возвращалась ко мне. Кстати, о женах... А ты? Сам-то ты что? Торчишь здесь, со мной на палубе, вместо того, чтобы прыгнуть на свою Грозу Морей, догнать этих куриц и примерно наказать впавшую в блуд супругу, а заодно и мою бывшую любовницу, совратившую ее, - и победно посмотрел на невозмутимого Уилла. - А зачем? - пожал плечами тот, провожая пустым, равнодушным взглядом исчезающую лодочку. - Я не могу дать Элизабет то, чего бы ей хотелось. И она сделала свой выбор. Только я никак не ожидал, что он будет настолько... странным. Поэтому пришел сюда... - Надеясь найти ее рядом со мной, в моей постели, не так ли? - ехидно усмехнулся Джек. - Расслабься, старина, меня опередили. И теперь мы с вами, ваше бессмертие, хоть и рогаты, зато оба свободны, как ветер. Не знаю, как ты, а лично я этому ужасно рад. Конечно же, он сильно кривил душой, на которой скребли огромные тигры, но капитану "Голландца" об этом знать вовсе необязательно. - Эх, Уилли, нам ли быть в печали? - и похлопал его по плечу. - Знаешь, что я думаю, дружище? А не выпить ли нам с тобой по такому вескому поводу, обмывая нашу вновь обретенную мужскую свободу? - М-м..., да я бы с удовольствием..., - замялся тот. - Но ты же знаешь, мне нельзя покидать корабль, - и кивнул в сторону левого борта, где неподалеку от изящной "Жемчужины" горделиво покачивался на слабых волнах грозный могучий красавец-галеон, который ее капитан, увлекшись, даже не заметил. - И вообще-то, я не пью..., - неуверенно пробормотал он, борясь с чувством долга и желанием посидеть в компании старого приятеля. - Да ты уже и так его покинул, - снова усмехнулся Джек. - Ладно тебе, Уилл, ну, хватит ломаться, будто невинная девица. Вряд ли найдутся желающие в отсутствие кэпа украсть такую суровую посудину. Или ты тетушки Каллипсо побаиваешься? - и понимающе подмигнул ему. - А зря... Ну, сам посуди, что она тебе сделает? Ведь ты и так наполовину мертвец. У тебя даже сердца нет. Надеюсь, парочка наших развратниц в любовном маразме не сварит его в котле, готовя праздничный обед в честь своего греховного воссоединения, перепутав с бараньим или свиным... - Но-но..., вот только не надо... уточнять, - обиженно пробубнил Уилл и зябко поежился, как тут же забыл о своих переживаниях. - Ох, дружище, а что это у тебя? - Где? - Вот здесь... На штанах, - и выразительно покосился на чернильное пятно. - А-а..., это... Да так, грозовая туча... прилипла, - проворчал Джек и тихонько скрипнул зубами, чувствуя, что раскрашенный "негр" начинает немилосердно зудеть, требуя незамедлительной помывки. Или еще чего-то другого - большого чистого, светлого... Он судорожно сглотнул и с трудом сдержался, чтобы не почесаться. - А по-моему, больше напоминает карту Ямайки, - усмехнулся Уилл, осторожно трогая пальцем испачканное причинное место, призывно оттопыривающее правую штанину. - Но-но..., вот только без рук! Идет? - кокетливо фыркнул его хозяин. - Во всяком случае, не здесь. Ну, картовед, пойдем выпьем, что ли? Чего время зазря терять. - Да, но я...Нет, дружище, извини, я, правда, не могу... Может, как-нибудь в другой раз? - попытался робко воспротивиться упрямый Уилл, только настырный капитан Воробей, не обращая внимания на его хилые протесты, уже тащил упирающегося капитана "Голландца" к себе в каюту. А в это время из люка показалась заспанная, вечно опухшая физиономия мистера Гиббса, наблюдающего за ними с разинутым ртом, и провожая вытаращенными заплывшими глазищами до самой двери. - Ну, мало ли, в конце концов... Чего в нашей грешной жизни не бывает, - добродушно пожал плечами верный старпом, давно привыкший к причудам своего непредсказуемого кэпа, и снова исчез внизу, отправляясь будить крепко заспавшуюся матросню. В капитанском жилище старые приятели вовсе не собирались рыдать друг другу в жилетку, предаваясь тоске и унынию. Ведь парни не плачут, а слезы от ветра... Вот и Джек с Уиллом тотчас нашли себе занятие куда интереснее, чем оплакивать свою горькую, несчастную судьбу. Покрепче заперев дверь, сначала они для разминки принялись бурно отмечать свою нечаянную встречу и вновь обретенную мужскую свободу, а хозяин каюты, произнося заздравные речи, попутно отмывал чернила, намертво въевшиеся в нежную кожу самого дорогого. Он оттирал его так старательно, что вскоре многострадальное мужское достоинство стало напоминать темную ливерную колбаску, при виде которой быстро захмелевший Уилл стыдливо покраснел и пьяно захихикал. Потом друзья тщательно изучали карту Ямайки, сравнивая ее с чернильным пятном на штанах, и решили, что они очень похожи. После очередной порции отличного барбадосского рома капитан Воробей порадовал гостя каким-то зажигательным индейским танцем, исполненным голышом, соблазнительно потряхивая при этом перед хищно сверкающими глазами Уилла всеми движимыми частями, призывно содрогавшимися в жарком ритме. Затем не на шутку расшалившиеся парни в клочья разорвали шелковые панталоны Анжелики, забытые ей впопыхах и обнаруженные Джеком скомканными вместе со своими запасными штанами. По такому счастливому поводу проказники устроили совместную бешеную пляску, топая, словно стадо слонов, и на все судно вопили от распирающего восторга. А после они несколько раз пили на брудершафт и незаметно оказались в койке, где Джек делал с Уиллом крайне непристойные, греховные вещи... Но это было так сладко... Лишившись сердца, бессмертный капитан "Голландца" расстался и с некоторыми определенными радостями жизни. Он давно не получал от плотских утех никакого удовольствия и не стремился к ним. Полумертвое тело не чувствовало ни боли, ни наслаждения, и возможно, именно поэтому темпераментная, чувственная Элизабет без сожаления бросила своего холодного, равнодушного к ее ласкам супруга. А может быть, просто разлюбила... Или не любила никогда... Впрочем, сейчас уже неважно. Но в объятиях пылкого Джека все было совсем иначе - любвеобильный, опытный капитан Воробей своим недюжинным умением вновь сумел вернуть безжизненной плоти утраченные чувства и желания. И самые тайные, запретные мечты - по-прежнему живой душе, чудесным образом делая их восхитительной явью. Потом в гудящей голове Уилла все смешалось, и пронесся настоящий сокрушительный ураган, а глазами завертелась веселая разноцветная карусель. Он даже не понял, как снова оказался в своей каюте на "Голландце", и перед угасающим взором размытым, бледным пятном всплыло сердитое, укоризненное лицо его отца, рулевого Билла Прихлопа, сурово осуждающего блудного сына за жуткие непотребства, учиненные на пару с бесстыдником-Джеком. На следующее утро корабли благополучно разошлись в разные стороны, и их отважные капитаны еще не знали, станет ли нечаянная встреча лишь продолжением крепкой мужской дружбы, или превратится в нечто большое, светлое и чистое. Да и не слишком к этому стремились. Ведь мудрое время само все расставит на свои места, и старые приятели обязательно встретятся снова. Но это будет уже совсем другая история. Возможно, короткая и мимолетная, как легкое дуновение нежного морского бриза. А может быть, долгая и запутанная, как суетная, грешная человеческая жизнь. THE END.