Маленькие тихие девочки

В последнее время бесконечные коридоры Бартса не угнетали ее, а лишь служили дорогой к чему-то запретному и очень важному. Легкий стук каблуков гулко умножался высокими потолками, но она знала, что сейчас ее некому услышать. Почти некому. Молли склонилась над письменным столом: буквы сливались в пятна, латынь превращалась в тарабарщину, а неяркий свет лампы начинал пульсировать, отдаваясь в висках нарастающей мигренью. Слишком много дежурств в последнее время, надо взять передышку. Хотя бы отпуск. Только вот заполнить еще этот формуляр... Вдруг она вздрогнула всем телом: в этот час никто не должен был потревожить ее покоя, но, как ни странно, сделал это. Это не были шаги Шерлока или Лестрейда, их она помнила очень хорошо. А эти шаги она не слышала так давно, что успела поверить, что больше и не услышит. Молли не обернулась на звук скрипнувшей двери, застыв. Шаги приблизились, над ухом раздался вздох: - Здравствуй, крошка. Молли прикрыла глаза, чувствуя, как обморочная слабость разливается по телу. Этот низкий хрипловатый голос выбивал воздух из легких и почву из-под ног. Если сейчас встать, то можно растерять последние силы. - Уходи. Темные волосы скользнули по открытой шее - свои волосы Молли на работе чаще всего забирала в высокий пучок. Дыхание опалило нежную кожу за ухом. - Прости, крошка, что я так давно не появлялась. Дела, будь они прокляты. Влажные губы прикоснулись к шее, медленно проводя дорожку выше, к уху, к порозовевшей скуле, к бешено бьющейся венке на виске. Молли застонала, и звук ее собственного голоса придал ей сил. Она вскочила резко, отчего легкий стул отлетел и перевернулся, и гневно посмотрела в насмешливо сощуренные глаза. - Ты не имеешь права исчезать на полгода, а потом возвращаться, будто ничего не произошло. Просто исчезни еще раз - насовсем. Женщина напротив покачала головой, расстегивая узкий черный пиджак и неторопливо стягивая его с плеч. - Я извинилась. Я соскучилась, Молли. Тончайший белый шелк мягко струился по высокой груди, и Молли нервно сглотнула, вспомнив, какая она на ощупь. Женщина приблизилась к ней, протянув руку к лицу, и Молли резко отшатнулась, разворачиваясь к двери. Молли может уйти и сама, подумаешь! - Нет! - зашипела незваная гостья, слегка подтолкнув хрупкую Молли к двери и прижимая своим телом, не давая отступить. - Ты хочешь этого не меньше, чем я, а потом тебе придется меня выслушать. - Прекрати! - жалобно хныкнула Молли, чувствуя, как уверенная рука одним движением расстегивает услужливые кнопки белоснежного халата, а затем с нетерпением пробирается в вырез майки, отодвигая в сторону ткань бюстгальтера и сжимая обнаженную грудь с моментально затвердевшими сосками. - Скучала, крошка моя, скучала, - лихорадочно зашептала женщина сзади, второй рукой беззастенчиво стягивая свободные форменные штаны, которые Молли так любила за их удобную широкую резинку. От властности и напора, от жадных ноток в дрожащем голосе, от голодных поцелуев-почти-укусов на горящей шее, от наглой руки на собственной груди Молли застонала, подаваясь назад бедрами и прогибаясь в спине. Она могла сердиться сколько угодно, но, матерь божья, как она ждала этого! Любовница наклонилась к ее спине, потираясь грудью, в то время как ее пальцы наконец дотронулись до клитора, и Молли прошил разряд болезненного удовольствия от этой грубой ласки. - Ты меня даже не предупредила! - обвиняюще простонала Молли, стараясь сильнее прижаться к настойчивым пальцам, и зашипела, когда один из них толкнулся внутрь, не встречая сопротивления. - Я хотела, хотела, - прошептала хищница, обрушивая яростные укусы на нежные лопатки и спину, прикрытые тканью халата. Материя смягчала укусы, но красные следы расцветали на коже; Молли знала, что утром сможет увидеть их в зеркале, если обернется. - Мне было запрещено, но это больше не повторится, крошка, обещаю. Никогда раньше она не нарушала обещаний, и Молли так хотелось поверить ей! Насаживаясь на трахающие ее пальцы все сильнее и отчаяннее, она чувствовала, что скоро кончит под наглыми и захватническими ласками, по которым безумно скучала. Их секс всегда был таким - смесью боли и наслаждения, гнева и нежности, доверчивости и агрессии, но она верила, что любима. Сама она любила безусловно. - Я так скучала по тебе, Молли, я так люблю тебя, так люблю, - любовница задыхалась, второй рукой уже задрав собственную юбку и неловко лаская себя в не самой удобной позе. Вдруг Молли протяжно всхлипнула и крупно задрожала всем телом, кончая так бурно, будто за прошедшие полгода ни разу к себе не прикасалась. Рано! Гостья зарычала от неудовлетворенности, и Молли, резко развернувшись, раскрасневшаяся, с выбившимися из пучка прядями волос, абсолютно пьяными глазами показала на жесткую кушетку в двух шагах от них. Почти упав на колени перед широко раздвинутыми ногами, обтянутыми дорогими тонкими чулками, Молли сдвинула полоску взмокших черных трусиков, и прижалась губами словно в жарком поцелуе. Закричав, женщина на кушетке выгнулась и притянула ее голову еще ближе к себе, одурманивая собственным терпким и ярким ароматом. ...Через несколько минут, когда все было кончено, они лежали на узкой кушетке, обнимая друг друга, будто только ради того, чтобы не упасть на пол. - Я не лгала тебе, Молли, я постараюсь больше не исчезать без предупреждения. Перевернувшись на живот, Молли приподнялась на локтях и посмотрела на любовницу тяжелым серьезным взглядом. В ее голосе неожиданно прорезались стальные нотки: - Маленьких тихих девочек лучше не злить, Антея. Запомни это сейчас.