Киллеры не плачут после убийств

- Кха… Ну, что же ты, чего ждёшь?.. – Гокудера смотрел с вызовом, полыхавшим в угасающих зеленых глазах. – Убей меня, Бейсбольный идиот, тут тебе не игра, медлить нельзя. - Помолчи, Хаято, - киллер подступал ближе к мужчине, вжимавшемуся в изломанную бетонную стену, - тебе ведь больно говорить. Ты сломал несколько рёбер пока убегал от меня, и несколько раз твои лёгкие настигло лезвие Шигуре Кинтоки. Ты умираешь. Не трать последние минуты на бестолковые разговоры - Я не разрешал тебе звать меня по имени, предатель, - будто бы игнорируя слова бывшего друга, шипит Хранитель Вонголы, теперь уже, наверняка, бывший, точно такой же, как и друг из Ямамото. Органы Хаято тихо воют внутри от боли, проливая ручьи кровавых слёз, но мужчина держится, не разрешая себе сдавать позиции, находясь на самой кромке жизни. - Тебя беспокоит только это? Ха, как глупо, - губы мечника кривятся в усмешке, утопая в хрусте и вскрике мафиози, чья рука только что была сломана, растоптана на крошево кости и мяса одним безжалостным ударом ноги киллера. Гокудера морщится, кривится от раздирающей само естество боли, но держится из последних сил, не решаясь снимать даже перед смертью вечную маску самоуверенного гордеца и циника. Получается плохо, однако же, он все ещё справляется. - Ну и?.. Сколько тебе заплатили, ублюдок? – плюется кровью пепельный блондин, с ненавистью пялясь на бывшего друга, товарища, на чьё плечо всегда можно было рассчитывать. – Миллионы? Или работаешь бесплатно, просто нравится убивать друзей, да? - Помолчи, - снова повторяет Такеши, приседая на корточки рядом. С тихой грустью, тщательно маскируемой за безразличием, он смотрит в глаза напротив, полные немой ярости, отчаянья и какой-то надежды на чудесное спасение. Гокудера всегда верил в чудеса, если, конечно, так можно было назвать подобные вещи. Ямамото неторопливо и мягко, по-дружески, улыбнулся, смахивая со щеки растрепанные, покрытые кровью, словно ржавчиной, пепельные волосы носителя алого пламени; и бьёт наотмашь, заботливо поддерживая «друга» за плечо, чтобы он не увалился на пол, залитый его собственной кровью и рекой острых осколков стекла и бетона. – Это приказ, знаешь ли, приказ Босса. И он не обсуждается. Ты первый, Хаято, - с какой-то трогательной гордостью сообщает он, сам не зная для чего. - Какая честь, - язвительно хрипя, зашипел Гокудера, возвращая своё дыхание после удара. Он хмурит брови, а на лбу появляется морщинка, та самая, которая так сильно не нравилась Такеши, когда друг злился, ругая все, что попало. Лицо Хранителя всегда становилось грубым, теряло природную привлекательность, и это зачастую бесило. – Знать не желаю, что за «босс» такой у тебя. Ты – предатель, жалкий, ничтожный… Он не успевает закончить мысль, получая еще один удар, на этот раз под дых. С отвратительным звуком льется на колени Гокудеры его же собственная угасающая жизнь, безобразно-алая, уже смешанная с искалеченными ошмётками легких и дробленных ребер. Живой труп - получите и распишитесь. Багровое месиво заливает все, в том числе и Ямамото, пачкая его белоснежную рубашку, промокшую во время погони. Такеши сморщился, оглядывая это безобразие. Пора заканчивать. На мгновение руки мечника задрожали, но киллер вовремя совладал с собой, крепко стискивая рукоять любимого оружия. Все прошлые годы Шигуре Кинтоки защищал Семью, а теперь… Что ж, теперь меч защищает нечто большее. Хаято натужно хрипит, пытаясь хоть как-то продлить свое существование, но все тщетно. Кровь булькает в изодранном горле, как жалящий жаром кипяток в кастрюле, вырывающийся из своей темницы. Киллер без тени сомнений склоняется над жертвой, мягко приближаясь к уху, порванному во время погони и драки: - Прости, Гокудера, - тихо прошептал он вечно сварливому напарнику, в мгновение ока отстраняясь и обжигая Шигуре Кинтоки синим пламенем. В почти бесцветных глазах Хаято заплясал страх. Он все же боится его, боится смерти, боится льдисто-синего колючего и беспощадного пламени, что с удовольствием отнимет его жизнь через какую-то секунду. Фарфоровое лицемерие слетает в последний миг, пачкая свою белизну в выкипающей крови. Один взмах, ни вздоха, и жестокий звук, ознаменовавший успешное выполнение первого пункта миссии. Бетонная стена навсегда сохранит кровавую борозду от смертельного лезвия мейто. - Прости, Гокудера, - извиняется Ямамото, старательно игнорируя щекочущее чувство где-то в глубине горла, глядя в сторону сочащейся кровью головы бывшего друга. – Ты просто подожди, я объясню все позже. - Я не могу этого сделать… - Ты единственный, кто в состоянии выполнить мое поручение. Пойми, в противном случае, мы подвергнем опасности весь Мир. Ты хоть представляешь, что это значит? Все, что было нами создано и сохранено – будет обращено в пепел. - Не могу. - Просто подумай, у тебя еще есть время. С Ламбо было проще. Жертва номер два всегда была неуклюжей, растерянной и слишком доверчивой, что сыграло на руку наемному убийце. - Оу, кого я вижу, - парень тряхнул копной кудряшек, и расплылся в приветливой улыбке, заприметив старого друга, явившегося совершенно неожиданно. – Приехал навестить, или по делу? - По делу, - улыбаясь, сообщил Такеши, в быстрое и незаметное движение, выхватывая из-за спины катану. На этот раз обычную, верный Шигуре Кинтоки был достоин первого и останется только для последнего пункта. - Хочешь показать мне новый меч? – судорожно сглатывая, оторопело лопочет коровий мальчик, пятясь назад. Бовино не понял, что творится, как и всегда. Это хорошо. Ямамото закусил губу, неосторожно прокусывая. Солёная кровь пьянила и застилала глаза мутной вуалью, отрезая мечника от реальности. Теперь это был не старый знакомец Ламбо, а просто жертва. Так было проще; и он, как акула, вкусившая желаемого, ищет большей крови. Теперь его обуревает только одно желание. - Нет, я пришел тебя спасти. Прости. С Ламбо было проще, но, в то же время, тяжелее всего. Такеши помнил его еще ребёнком, пятилетним малышом с вечно сопливым носом, с карманами полными конфет и пучком «лимонок» в рукаве, а теперь это безмолвное тело, распластанное у его ног. Пятилетний, застрявший во взрослом теле. Пятилетний мальчик, беспощадно истерзанный сапфирово-синим пламенем. Мальчик, расчлененный старым другом, который когда-то давно играл с ним в мячик и смеялся от души над глупыми выходками. Где теперь это все? Теперь это всего лишь безмолвное тело, успешно выполненная миссия. Но тогда почему так сильно сжимается сердце? - Что ты решил? - Я согласен… Когда это произойдет? - Отлично, у тебя есть два года. - Тогда я ухожу из Семьи. - Я не стану останавливать. Главное – выполни обещание. - А ты не плох, травоядное, - Кёя смотрел свысока, не смея изменять своей привычке, что не могло не радовать. – Забью до смерти! - Я не травоядное, Хибари, - меч высек искры, столкнувшись с тонфа, мерцающими в скоплении лиловых облачков. Битва доставила бы удовольствие, если бы не ждавший вместе с Хибари сюрприз – практически мёртвый Сасагава. Рёхею, очевидно, не повезло с миссией, если он был в таком плачевном состоянии, и, по сути, Ямамото оставалось только добить семпая, подарив ему возможность, наконец, лишиться мучений от страшных ран. И все бы ничего, да только вот Хибари заупрямился. - Ты ушел из Семьи, что тебе здесь нужно? – в раскосых глазах Хранителя Облака плескалось неподдельное любопытство, оттененное чем-то смутно знакомым. Понимание? Смирение? Нет, только не Кёя. - Я пришел по приказу Босса, - отбивая очередной выпад, бесстрастно ответил Такеши, позорно сбиваясь с дыхания. Все же, Хибари его загонял. Бывший глава Дисциплинарного Комитета изменился в лице, услышав ответ соперника. Он на миг остановился, обернулся назад, к еле дышащему телу Сасагавы, подключенному к всевозможным аппаратам. Поджав губы, мужчина бросил будто бы прощальный взгляд на Хранителя Солнца и опустил оружие. - Не станешь защищаться? – Ямамото был ошарашен и чуточку рад. Задание медленно, но верно приближалось к грани срыва. - Я все знаю, - спокойно сказал Кёя, не оглядываясь, делая пару шагов назад, к Рёхею. Киллер внимательно следил за жертвой, медленно тянувшей руку к тонким капиллярам трубок, поддерживающих жизнь Сасагавы. – Он все равно не жилец. Лучше он умрет от моей руки, чем от твоей, - сухо пояснил Хибари, рывком сметая приборы жизнеобеспечения. Зеленая кривая линия заметалась, судорожно дернулась и с тихим, но назойливым писком застремилась к какому-то, одной лишь ей ведомому, горизонту. – А теперь, прямо в сердце… - Ясно, - Такеши нахмурился, выполняя предсмертное желание. Серые глаза расширились будто бы от удивления, стараясь незаметно увести взгляд вниз, к груди, пронзенной стальной катаной. Уголки глаз дрогнули, словно вторя невидимой усмешке губ, сжавшихся в тонкую нить. Тело Кёи стало медленно оседать на пол, чуть сгибаясь в дуге, когда лезвие, точно раскаленное до бела, стало медленно выходить из груди, причиняя невыносимую боль. Мужчина не смог выдержать маски, позволив себе послабление - нахмурил брови. Падая, коснуться поверхности Хибари так и не успел, будучи ухваченным в крепкие руки. - Понятно, теперь ты хищник… Это занятно. Такеши улыбнулся уголком губ, глядя на закрывающиеся глаза Хранителя Облака. Под разрывающий барабанные перепонки писк не унимающегося аппарата, киллер слушал, как бьётся единственное сердце в комнате, его сердце. Тук-тук-тук-тук-тук. Оно бьется неистово, как загнанный дикий зверь в клетке с щипами, но оно уже давно не живое – оно мертвое. - Как идет подготовка? - Босс… Времени все меньше. - Я больше не твой Босс, сколько можно повторять? И все-таки? Ответ. Я жду. - Все готово. - Отлично, можешь приступать в ближайшее время. - Я ждал, - Тсуна поднялся из кресла, приветственно распахивая руки для объятий. - Что, нет? Как хочешь. Не переживай, убегать я не собираюсь. Ямамото усмехнулся, закусив нижнюю губу. Дверь за ним захлопнулась, послышался звук задвигающейся щеколды. Им никто не помешает. Да и некому – поместье вырезано в лучших традициях Вонголы. - Ты бы и не смог убежать, некуда ведь, - губы мужчины расплылись в усталой улыбке. Это последний пункт его миссии, после которой, наконец, будет безграничная свобода, которую даровать может лишь смерть. - Ты прав, - соглашается Тсунаёши, мягко улыбаясь бывшему подчиненному, - но, сначала, я хочу отчета. Ты все сделал, как я просил? Дечимо жестом указал на низкий диванчик у стены, совсем рядом с его собственным креслом. Хранитель Дождя вежливо кивнул в знак благодарности, пройдя к дивану. Усаживаясь, он снял со спины Шигуре Кинтоки, бережно укладывая его себе на колени. Нельзя было не заметить хищного блеска предвкушения в медово-карих глазах Савады, который всем видом старался выказать невозмутимость. - Хранитель Урагана обезглавлен. Хранитель Грозы расчленен. Хранитель Облака убит. Хранитель Солнца убит, пусть и не лично мной, но я присутствовал при этом. Хранитель Тумана… мне не пришлось мараться – повешен, а после расчленен, - вспоминая случай с Рокудо Мукуро, Ямамото поморщился, нахмурившись. Его грызла неумная досада, что сделал это с иллюзионистом не он. – Я лично не присутствовал, но есть проверенные источники, так что можешь быть уверен, что Мукуро мертв. И мертв совсем и навсегда. Тсуна, все это время внимательно слушавший скупой отчет, понимающе закивал, хлопнув в ладоши. - Что ж, хорошо, теперь я, - совершенно буднично сказал Савада, вымучивая из себя подобие улыбки. Он рывком поднялся со своего кресла, вставая перед своим палачом. Десятый Босс Вонголы исчез бесследно. Титул, статус, обязанности – все это спало с молодого мужчины, как дорогой, но уже поднадоевший костюм, который хочется сбросить с себя к концу вечеринки. Перед киллером стоял его старый друг, которого в школе дразнили «никчёмным Тсуной», вечно тыкали и дергали почем зря. Савада трусил, впрочем, как и всегда, как ему и положено, хотя бы перед смертью. - Я-Ямамото-кун… Ты сделай это быстро, хорошо? – посмотрев на друга, чей меч приобрел арктическую льдистость пламени вокруг почти белой стали, Тсуна неловко улыбнулся, прикрывая глаза. Он не видел, что Такеши точно так же прикрывает глаза вслед за ним, в глубине души надеясь никогда их не открывать, ведь тогда придется собрать все силы, сделать все возможное, но заставить свое никчемное, жалкое тело двигаться, исполнять приказ. Ни шагу назад. Он ждет. В неуловимом движении мечник стремится к своей цели, совершая пугающую оплошность – попал в живот, кажется, раскрошив в лохмотья желудок и часть кишечника. Савада падает на пол, заливая роскошный ковер кровавым месивом своих внутренностей. Он не кричит, но глаза все еще закрыты, крепко зажмурены, а губы крепко сомкнуты, но это не мешает струйкам крови начать прокладывать свое тоненькое русло из уголков рта. - Прости, в этот раз я облажался, - сдавленно шепчет Ямамото. Где-то внутри него тлеет остаток души, неожиданно встрепенувшийся, словно несогласная со смертью птица феникс, услышавшая теплые слова поддержки: - Ничего, - тепло и тихо, с каким-то несуразным бульканьем, выдает Тсуна, пытаясь безуспешно заставить свою неестественно выгнутую ногу принять правильное положение. – Могу я… Посиди… До конца. - Как скажешь, - в тон отвечает убийца, усаживаясь рядом, прямо в красную горячую кляксу. Хранитель Дождя решился на еще одну пытку: он заботливо поднял тело с ковра, перекладывая его себе на колени. Теперь плечи Тсуны лежат на ногах, а кровь из раны течет на пол, там ей и самое место. Лицо бывшего Дечимо становится невыразимо красивым. Фарфорово-белое, с четкими линиями овала лица, такими тонкими, что они кажутся почти незримыми. Волосы причудливо обрамляют лик, создавая вовсе нереальную картину. Единственной отсылкой к настоящему является багряная кровь, все текущая и текущая, будто из отвратительного родника то ли жизни, то ли смерти. Такеши без конца смотрит на друга, не совсем понимая, что происходит сейчас и, что происходит с ним. Внутри черная, засасывающая пустота и больше ничего. - Эй, Ямамото-кун, ты что, плачешь? – рука Савады медленно дотянулась до смуглой щеки, заляпывая ее ярко-алой краской угасающей жизни. Он расходует много сил на эти слова, но глаз все еще не открывает. - Нет, с чего ты взял? – соврал Такеши, и тихо рассмеялся, положив руку на волосы Тсуны, мягко по ним проведя. Кажется, цвет жженой карамели стал медленно тускнеть от его прикосновений. - Твои слезы капают мне на лицо, - Савада негромко хихикнул, и тут же закашлялся, извергая из себя новую порцию крови. – Знаешь, Реборн… Он всегда говорил, что ты прирожденный убийца, еще тогда, когда мы были маленькими. Я ему не верил; но потом, когда мы выросли, я сомневался… Думал, что аркобалено оказался прав, однако, теперь вижу, что гиперинтуиция меня не подвела. Человечность и сочувствие все еще есть в твоем сердце, Ямамото-кун, и я этому рад. - Киллеры не плачут, Босс, - сухо прохрипел брюнет, теребя слипшиеся колючки волос Тсуны. - Я уже давно не твой Босс, Ямамото… Но, знаешь… ты не прав – они плачут, только позже, после выполнения задания. Ты хорошо справился… я рад тому, что ты все сделал так, как я и хотел… - Тсунаёши медленно открыл глаза, встречаясь взглядом с Такеши. Карие глаза улыбались, устало, предвкушая долгожданный отдых. Пора. Будто бы подернутые первым ледком лужицы, глаза мужчины стали покрываться тонким слоем стекла. Савады Тсунаёши не стало. - Рад помочь, Тсуна, - ласково улыбнувшись еще теплому телу, шепнул киллер, убирая труп со своих колен. Теперь все, теперь его миссия выполнена. Пора отправляться домой, туда, где больше никого нет. Ямамото Такеши шёл не спеша, медленно и лениво передвигая ногами, поднимающими столбы пыли. Во рту давно пересохло, в глаза, казалось, какой-то негодяй насыпал песка, дыхание было тяжелым и все время сбивалось, заставляя мужчину часто останавливаться, опираться на Шигуре Кинтоки, заключенный в бамбуковой форме. Ямамото шел в безвестность; слепо натыкался на людей, берущихся из ниоткуда и исчезающих так же внезапно, спотыкался о корни деревьев, медленно умирал под палящим солнцем на просёлочной дороге, куда вышел совсем случайно. И ночью и днем киллера сопровождали тяжелые мысли, слова друзей, последние обрывки их фраз, и взгляды, наполненные страхом, разрушенным доверием, презрением, уважением и благодарностью. Почему? Почему именно он должен был сделать это? Так захотел Тсуна? Он мог отказаться! Нет, не мог… Это его миссия. И оставался последний, нулевой, объект, никак не входящий в план Босса Вонголы. *** - Чего нюни развел, Бейсбольный идиот? - Оя-оя, как смущающе выглядит. - Это не круто! - Ты все же травоядное… - Только спокойствие. - Киллеры не плачут, Ямамото-кун… - Ты не прав, Тсуна.