Тишина

      Тишина пугает. Когда сидишь совсем один во мраке четырех стен, а бледная луна глядит в окно, слегка разбавляя черноту ночи холодным равнодушным светом, и обозначает лишь силуэты предметов, искажая их до неузнаваемости, тишина становится настоящей пыткой. Взгляд напуганных глаз, сияющих в темноте лихорадочным блеском, быстро движется, пытаясь уловить хоть что-то знакомое во мраке, который поселился в комнате с наступлением ночи, но натыкается лишь на причудливые тени, застывшие в неестественных позах. Они будто впали в сон. Но парнишка знает, что это не так, и что скоро тени начнут свой безумный танец.       Тело невольно содрогается, будто разряд тока проходит вдоль всего позвоночника и подбирается к самым кончикам пальцев, а сердце ускоряет и без того высокий ритм, со всей силой ударяясь о грудную клетку, словно стремится вырваться из ее плена. Парнишка жмурится и крепче кутается в мягкое одеяло, поджимая под себя замерзшие ноги. Он пытается представить, как сидит на огромной зеленой поляне. Она усеяна маленькими цветами, пестрящими своими нарядами. Яркое солнце светит с голубого небосвода и приятно согревает кожу теплыми лучами. Птицы беспрестанно распевают высокие трели, а рядом сидит любимая кошка и громко мурлычет, умывая мордочку. Далекие и высокие горы отражают дневной свет своими белоснежными шапками. И все так необыкновенно прекрасно...       Но воображение не подчиняется. Оно словно вступило в сговор с таинственной тишиной, со страшными тенями, словно слилось с ними воедино, пытаясь проникнуть в напуганный разум, подчинить и сделать частью себя. Медленно добираясь до самых глубин, оно разрушает созданную с огромными усилиями картину. Стоит лишь ненадолго забыться, и день обращается ночью, белая луна сменяет теплое солнце, а застывший, промозглый воздух становится почти осязаемым, заставляя тело вновь и вновь покрываться холодными мурашками. Дыхание мгновенно учащается, опаляя легкие. "Если я не открою глаза, они меня заберут". Мальчик нервно сжимает одеяло тонкими пальцами. Дрожь так и не прекращается, лишь иногда становится немного слабее. Он медленно приоткрывает глаза, стараясь смотреть только на свои руки, освещенные блеклой луной. Кожа кажется зеленоватой, и свечение будто от нее исходит, не от луны вовсе. Парнишка всматривается удивленно. "Как у мертвеца". От своих же мыслей внутри все замирает, а страх холодным, колючим комом поселяется в груди. Он быстро встряхивает головой, пытаясь отогнать их прочь. Это действие помогает совсем немного, но сердце потихоньку сбавляет свой бешенный ритм, оставляя внутри лишь слабое чувство паники, которое не утихает даже после пары глубоких вдохов. Зрение уже давно привыкло к давящей темноте, позволяя разглядеть силуэты, расположенные в самых дальних и темных углах. Еще один глубокий, судорожный вдох и осмелевший взгляд направляется в самую непроглядную точку комнаты.       Мальчик знает, что его так просто не оставят. Знает, что если не будет внимательным, станет жертвой. Он смотрит неотрывно, выжидая. Густая чернота не позволяет увидеть даже очертаний предметов. Кажется, будто все тени собрались именно в этом месте и теперь медленно ползут оттуда по серым стенам и потолку, холодному полу и окрашивают все без разбора в цвет пустоты. Приближаются все ближе, ближе и ближе. Подобно отвратительным щупальцам осьминога, живущего на самом дне глубокого океана. Панический страх разрастается во вздымающейся груди, обжигает и рвет ее изнутри холодным ужасом. Парнишка снова жмурится, так крепко, как только может, и почти мгновенно открывает глаза. Подбирающиеся тени исчезают. Уползают в свое черное убежище и растворяются в его пучине, сливаясь с остальными.       Он знает, как с ними бороться, потому что встречает не впервые, но панический страх все равно овладевает телом и разумом, не давая издать ни звука, убежать или просто сдвинуться с места. Приковывает к месту увесистыми цепями, держит за горло липкими холодными пальцами. Единственное, что можно услышать в затопленной темнотой комнате: пустая давящая тишина. Не та, что звенит, подобно натянутой до предела струне, а осязаемая и тяжелая. Невыносимая. А еще слышен стук собственного сердца, громкий и отчетливый, эхом отдающийся в голове.       Рука сама по себе тянется к прикроватной тумбочке, пытаясь найти на ощупь знакомый предмет. Ладонь натыкается на небольшой, стальной перочинный ножик и пальцы смыкаются на прохладной рукояти. Парнишка подносит его к лицу и внимательно рассматривает. Небольшое, тонкое лезвие отражает свет ровно и спокойно, в отличии от глаз его обладателя, которые продолжают гореть нездоровым, лихорадочным блеском. Подарок близкого друга всегда вселяет в него уверенность и силу, заставляет мысли собраться из хаотично разбросанных кусков в единое целое, заставляет ненужные страх и панику убраться куда подальше, на самое дно тонкого сознания. Мальчик крепко сжимает рукоять, позволяя ее неровным краям врезаться в кожу. Спокойный вдох, и все беспокойства заглушаются приливом мужества, которое излучает небольшой нож. Чем сильнее он впивается в ладонь, тем больше уверенности прибавляется в маленьком теле ребенка. Кажется, даже тени становятся светлее, почувствовав ее. Прячутся в свой темный угол, не собираясь больше появляться. В сердце стальным стержнем поселяется уверенность, прогоняя морозный страх, а сознание становится яснее, четче, убеждая, что бояться подобного - слишком глупо.       В этот раз тишина не давит на сознание тяжелым грузом. Она становится обычной, звенящей, забирающей каждый звук и превращающей его в гулкое эхо. Такой близкой и неуловимой в то же время. Когда паника угасает полностью, становится слышным размеренное, монотонное тикание часов. Оно действует успокаивающе и постепенно занимает собой все пространство в голове, полностью прогоняя беспокойные мысли.