Le feuilles mortes

      Цирк появляется неожиданно.       Даже спустя столько лет своего существования чёрно-белые шатры словно возникают из-под земли. Выступающие в них артисты нисколько не озабочены тем, чтобы расклеить по очередному городу заманчивые афиши. Впрочем, цирк и не нуждается в дополнительной рекламе - в полку сновидцев только прибывает даже по прошествии едва ли не века после смерти своего вдохновителя. Созданные им часы – настоящее произведение искусства – в целости и сохранности продолжают вести счёт времени, и завораживающе кружатся в такт тиканью резные фигурки, а под ними табличка оповещает новых посетителей Цирка Сновидений о датах жизни его творцов.       Память герра Тиссена имеет для цирка такое же значение, как память его основателя месье Чандреша Кристофа Лефевра, - ни один человек не сделал столько ради прославления таинственного нагромождения полосатых шатров и появления армии сновидцев. Цирк не смущает его почтенный возраст – перевалив за сотню лет своего существования, цирк не имеет себе равных и продолжает оставаться центром притяжения для людей со всего мира, ещё не помешавшихся на компьютерах и не увязших в гигантской всемирной паутине.       Вряд ли кто-то мог пожелать цирку лучшей участи. Его, безусловно, можно было бы назвать одним из успешнейших коммерческих проектов за всю историю человечества - при условии, если бы его артисты были заинтересованы только в личной выгоде. Однако какой большой доход ни приносил бы каждый шатёр за очередную ночь, полную выступлений и кратких перерывов, все средства уходят на изобретение чего-то нового. Цирк Сновидений привлекает не только зевак и фанатов, кочующих целыми семьями, но и настоящих гурманов, и знатоков циркового дела. Конкурентов нужно непременно всякий раз удивлять, и Бейли Кларк не желает останавливаться на достигнутом.       Несмотря на то, что ему всё же удалось запустить сложнейший механизм цирка в действие, и он каждую минуту ощущает на своих плечах его огромный груз (а нести в себе магию такой силы оказалось очень непросто), что-то изменилось в нём с тех пор, как Селия Боуэн передала ему цирк навечно. Вроде бы и шатры были той же полосатой расцветки, с теми же вывесками и едва ли не со всеми теми же актёрами, и армия сновидцев год от года только увеличивалась, но что-то было утеряно безвозвратно. В глубине души Бейли осознавал, что ему никогда не найти столь искусных магов, какими были Марко и Селия, - кому ещё под силу создать столько комнат и зал, сколько создала эта соревновавшаяся парочка? Без их магии цирк не то что распадался – он напоминал гигантскую разбитую чашку, склеенную заново. Бейли не нравилось это банальное сравнение, однако положение дел было именно таковым. Сколько бы он ни бился, некоторые магические чары было уже не восстановить, и какие-то шатры пропали бы безнадёжно, если бы не постоянное присутствие в цирке переродившихся влюблённых.       Вот почему его заставили насторожиться слова жены, как-то в перерыве между выступлениями забежавшей в его кабинет.       - Селия снова на Озере слёз, - сообщила Поппет обеспокоенно. Годы изменили её облик, но не способности, и она всё так же выступала с Виджетом и уже дикими животными, а не ласковыми котятами. И теперь миссис Кларк была красива уже красотой взрослой женщины, а не той девочки, которую Бейли давным-давно случайно встретил, выполняя условия фанта и прокравшись в цирк без разрешения. – Ты же знаешь, я теперь не вижу их будущее. Мне кажется, если они уйдут, нам станет сложнее контролировать цирк.       - Они решили уйти? Спустя столько лет? – изумился Бейли и невольно содрогнулся, даже просто предположив такой вариант развития событий. – Но цирк держится на их магии, неужели они не понимают?..       - Селия говорит, что она устала, - Поппет покачала головой, машинально поправив свою замысловатую шляпу для выступлений. – Её отец вроде бы ушёл много лет назад, и она считает, что они с Марко уже сделали всё, что могли. Его я, кстати, не видела уже довольно давно. Его не было даже в Ледяном саду, когда я в последний раз туда заходила. Селия говорит, что ему всё тяжелее оставаться здесь, и она не хочет быть где бы то ни было без него. Они сами встречаются только в Лабиринте, хотя раньше проводили время вместе постоянно.       - А Цукико? – решил уточнить Бейли в последней надежде.       - Ей она сказала точь-в-точь то же самое, что и мне, - Поппет тяжело вздохнула и, наконец, взглянула на мужа из-под полей шляпы. – Мне кажется, мы должны позволить им уйти.       - Но мы их здесь и не держим, дорогая, - развёл руками Бейли, как ему показалось, вполне искренне. Конечно, он кривил душой, но всё равно считал, что магов навеки приковал к себе сам цирк, а не его вечно молодые их же стараниями артисты. Поппет недоверчиво покосилась на него и, не сказав больше ни слова, ушла готовиться к очередному выступлению.       Бейли, сцепив руки за спиной и тем самым скопировав манеру раньше часто навещавшего его Марко, принялся расхаживать по кабинету.       «Не может быть, чтобы с их исчезновением цирк просто исчезнет. Или перестанет работать. Факел всё ещё горит только после моего заклинания. Наверняка мне просто страшно остаться один на один с их творением. И неужели они могли устать от цирка?» - Бейли вдруг сам ощутил страшную усталость и ужаснулся. Цирк Сновидений после заклятия Селии должен был принадлежать ему вечно, а он уже не в силах его контролировать? Бейли не выдержал и отправился на поиски переродившихся иллюзионистов.       Он нисколько не удивился тому, что нашёл Селию около Дерева желаний. В такой час здесь почти не было посетителей – все забывали о своих проблемах, погружаясь в мир очередного завораживающего шатра или выступлений на площади.       - Что вы здесь делаете? – из вежливости спросил Бейли, хотя имел такое ощущение, что уже знал ответ. Селия повернула к нему полупрозрачную голову. Странно, но именно в этом шатре она в своём изящном платье конца девятнадцатого столетия выглядела наиболее уместно. Как и век назад, на дереве всё ещё горели самые обыкновенные свечи, - близнецы объясняли это Бейли древностью наложенной на него магии.       - Пытаюсь вызвать Марко, конечно же, - грустно ответила иллюзионистка. – Я всегда была уверена, что он намного сильнее меня, но теперь хочу уйти именно из-за него. Ничего, Бейли, я вижу, что Поппет тебе всё рассказала, - торопливо добавила она, заметив замешательство мужчины.       - Он настолько ослабел? – поразился обладатель души цирка, приблизившись к дереву, мерцавшему от обилия свечей.       - Прошёл не год и не другой, Бейли, - мягко заметила Селия. – Мы переоценили свои силы. Даже нашего мастерства не хватает на век. Мой отец был одним из могущественнейших магов своего времени, но и он не продержался столько. Понимаешь, что я хочу сказать?       - Понимаю, - кивнул Бейли. – Но я не могу представить себе цирк без вас обоих.       - Он появился в результате нашего соревнования, - согласилась Селия вполне миролюбиво, однако настойчиво. – Но он все эти годы существует только благодаря тебе. И если отсюда навсегда исчезнут два ослабевших призрака, уверяю тебя, ты не заметишь разницы. Всё будет, как прежде.       - Ничего уже не будет, как прежде! – сорвался Бейли. – Цирк – это вся моя жизнь, и он стал совершенно другим даже после вашего перерождения, вы не можете…       Однако Селия не стала больше его слушать и исчезла, просто растаяв в воздухе. В отчаянии Бейли выбежал из шатра и в поисках переродившейся иллюзионистки промчался по нескольким соседним, смутив выступавших артистов, но так и не догнав её.       - Ты не должен так расстраиваться из-за них, - пыхнула трубкой Цукико за его спиной, когда он растерянно остановился возле факела. – Они будут вместе вечно, куда бы ни ушли. Любовь для них уже много лет важнее цирка. Ты не должен так беспокоиться. С цирком всё будет хорошо, пока у него есть ты. Прекрати цепляться за прошлое.       В глубине души Бейли понимал, что она была права, но страшился принять эту истину. На самом деле, Селия и Марко давно стали для него чем-то вроде тех шатров, которые составляли цирк на протяжении всего его существования. Вернувшись к примеру с чашкой, он досадливо подумал, что от неё словно навсегда оторвутся два совсем уже незначительных осколка, и это никак не скажется на его целостности. С другой стороны, цирк всё же слишком мало походил на какую-нибудь чашку, и Бейли понимал, что не всё будет так просто.       Он наткнулся на них случайно, совершив круг по цирку, и осознал, что уже не сможет остановить их. Селия и Марко улыбались друг другу, не замечая больше никого вокруг, и были заметнее, чем за предыдущие лет двадцать, почти приняв плотные человеческие обличья. Они решили ни с кем не прощаться и теперь были готовы навсегда покинуть цирк, к которому были привязаны столько долгих лет. Одного последнего взгляда на них, растворившихся, как и век назад, в поцелуе, Бейли хватило, чтобы понять, - они выбрали свет.       Было странно осознавать, что с цирком ничего не случилось. Он всё так же манил вывесками и сладким, но не приторным запахом карамели. Никто не стал метать друг в друга кинжалы, как после рухнувших чар Изобель, ни на долю секунды не сбилось время на часах – главном шедевре герра Тиссена, нисколько не дрогнуло пламя в факеле. Главное преображение произошло в душе Бейли. Оглядевшись, он убедился, что с цирком всё было как никогда благополучно, и окончательно принял на себя всю ответственность за его судьбу, отпустив призраков, теперь не имевших над ним никакой власти.       Цирк исчезает неожиданно – словно по мановению волшебной палочки ловкого фокусника мгновенно сворачиваются полосатые шатры, и армия сновидцев снова приходит в движение, стараясь угадать следующий город. Никто из них не может этого знать, но все они догадываются, что цирк появился вовсе не благодаря стараниям месье Чандреша Кристофа Лефевра и его соратников, устраивавших таинственные ночные ужины и заполнявших свои кабинеты чертежами и набросками. Только самое древнее и чарующее волшебство могло явить миру такое завораживающее место, и все они свято верят в его магическое происхождение, лишь иногда подозревая, что в этом была замешана истинная любовь. Впрочем, под часами на входе всё-таки прибавляется весьма не вовремя табличка с датами жизни Марко Алиcдэра и Селии Боуэн, что немедленно порождает массу слухов о том, кем же они были и что именно значили для цирка. Однако словно и сразу после своего создания, Цирк Сновидений продолжает хранить свои секреты даже от самых преданных поклонников, которые не прекратят кочевать за ним, пока им только позволяют свои собственные жизни, хотя для многих цирк уже и есть вся жизнь.