Сова

- Не, ну ты представляешь?! Я в шоке! Меня чуть не изнасиловали там! – вещал, размахивая руками, Жан. Этот омега был на редкость шумный и деятельный, своими эмоциями превращая любое действо в балаган. Даже лекцию по экономике, на которой вообще-то полагалось сидеть и молчать в трубочку, не дай бог заметит всевидящее око лектора. Нино вздохнул. Жана никак не удовлетворила такая реакция на его невероятные приключения в клубе, потому он все не унимался, постепенно приращивая к невинной истории, а ля «дай закурить», двух насильников, маньяка и трех бешеных собак. Пока все не переросло в триллер с отрезанием голов и прочих конечностей, что вполне было в духе друга, учитывая его богатую фантазию, Нино все же соизволил отреагировать: - Умм, я-я-ясненько. Для Жана такой отзыв от флегматичного друга был приравнен к: «Нифига себе! Вот это да! Как же так! Ой, папочки, что творится! Как ты вообще?!» - потому засчитан, как удовлетворительный, и было великодушно решено, что от него можно уже отстать. Тем более, что вокруг полно куда более благодарных слушателей. Например вооон тот симпатичный альфа из параллельной группы, что подсел к ним – да-да, конечно, совершенно случайно. А Нино наконец остался в покое, радуясь, что можно помолчать и, делая вид, что внимательно слушаешь лекцию, подумать о своем. Но мечтам не суждено было сбыться, вернее, они сбылись, но как-то совсем ненадолго – прозвенел звонок, оповещая о конце пары и народ потянулся в столовку. Жан утянул его за собой, вместе с новым знакомцем-альфой. Нино не вникал. Просто сидел и жевал салат и в упор не помнил, как оказался сидящим между двумя альфами, перед подносом с обедом. Но его такие мелочи не интересовали, поду-у-умаешь. Где-то на периферии дребезжал голосок Жана, салат был вкусным, конкретно Нино никто не трогал, потому… Нино перевел тяжелый взгляд на альфу, что задал ему вопрос, надеясь, что по взгляду тот поймет и отстанет. Но увы, на альфу его проникновенные взгляды не действовали. Странно, обычно люди замолкали и старались свалить в туман – уж очень выразительно недоброжелательно смотрел Нино. - Так что, - повторил альфа, - поедешь? - Куда? – безразличие в голосе Нино можно было пощупать руками, но приставучий альфа не впечатлился. - В аквапарк, мы потоком на выходных собрались. Жан уже согласился. - Езжайте, - пожал плечами Нино и захрустел салатом. - Мы и тебя зовем, - настаивал альфа, отодвигая от него тарелку. Нино вздохнул и с тоской проводил взглядом утянутый салат, в конце концов, хрустящая снедь интересовала его больше, чем какой-то там аквапарк! - Не отдашь салат, - уточнил Нино на всякий случай. - Согласишься, отдам, - улыбнулся альфа. - Поеду, - и Нино душераздирающе вздохнул. А он так надеялся провести выходной в спокойствии и одиночестве. - Нино, ау! – верещал возмущенный Жан, - мы в аквапарке! Тут плавают, понимаешь?! Тут водичка и тепло, а ты одет! Жан обвинительно ткнул на бриджи и майку, что Нино взял с собой. Нино в упор не понимал возмущение друга – он легко оделся, даже снял теплую толстовку! Потому Жан был удостоен укоризненного взгляда и особого вздоха, означающего, что он не прав. Но омега так не считал, в конце концов, так его друг никогда ни с кем не закадрит! Они погодки, а у Нино не то что пары нет, он даже не целовался ни разу! - Хорошо, бриджи ладно, но майку снять! – и не дожидаясь пока этот ленивец сообразит, в чем дело, сдернул с несопротивляющегося друга майку. – И книжку тоже прочь! Но не тут-то было, флегматичным Нино был ровно до тех пор, пока не трогали его книги: - Нет! – прошипел он, напоминая всполошившуюся средь бела дня сову, за очками глаза сверкнули желтым и хищным, а пальцы цепко прижали к груди драгоценный талмуд. – Мое. За спиной раздался теплый смех, и Нино против обыкновения заинтересовался его обладателем. Смеялся давешний приставучий альфа, что коварно заманил его в это царство воды и разврата, шантажируя салатом. Нино мечтательно вздохнул – такой вкуснотени нигде больше не найдешь, только в студенческой столовой. Очнулся он перед альфой, что протягивал ему руку и выжидательно смотрел – снисходительно и со смешинками в карих глазах. - Говорю, Ник я, - очевидно повторил он, еще больше пуская смешинок во взгляд. Нино заворожено улыбнулся в ответ и пожал сухую ладонь: - Нино, - и отчего-то смутился. Ник хмыкнул и потянул его куда-то, Нино смотрел под ноги и думал, что с ним не так. Почему вспотели ладони, пересохли губы и сердце гулко бьется в ушах? Течка отпадает, закончилась три дня как. Он заболел? Точно, заболел - других объяснений быть не может. Ник вел несопротивляющегося Нино вдоль бассейна, борясь с желанием столкнуть это сонное недоразумение в воду. Но понимал, что так только заработает уничтожающий взгляд категории «Убейся об стену», каким мог смотреть только этот омега, прямо-таки пришивая к полу. А хотелось увидеть взгляд «Моя пре-елесть», направленный на себя, а не на книгу. Ник как-то наблюдал, как Нино покупал новую книжку – тонкие пальцы оглаживали любовно переплет, губы приоткрылись, на бледных щеках появился румянец, а глаза за стеклами очков возбужденно блестели предвкушением. Таким живым Нино больше не был никогда, хотя Ник очень много за ним наблюдал. Ну… еще его интересовал столовский салат, и то только в том случае, если он был свежий. Как получилось, что Ник: спортсмен, красавчик и вообще во всех отношениях завидный альфа - завис на аутичном омеге, что только и делал, что читал да спал с открытыми глазами? Ник не мог дать иного определения, кроме как – Рок. Потому как иначе и назвать нельзя эту придавливающую тягу, аркан, поселившийся на шее, как только Ник его увидел. Тогда Нино сидел в парке на лавочке, задумчиво перебирал страницы книги, лежащей у него на коленях, и смотрел как с его зонта на кеды срываются капли, оставляя темные пятна. Шел промозглый дождь. Но омега будто и не мерз вовсе, но сидел нахохлившись. Ник наблюдал за ним минут десять, пока ждал отца в машине – Нино не шелохнулся, не сдвинул зонта, чтобы вода перестала течь за шиворот, и даже не сменил позы. А потом он запел. И более завораживающей песни Ник в жизни не слышал. Язык был ему не знаком, но пел омега об одиночестве, дожде и осени – это было слышно по интонации. Потом пришел отец и им пришлось уехать, - а омега так и остался сидеть под дождем. Не иначе, как роком, объяснял Ник и следующую их встречу – на первой потоковой лекции четвертого курса по экономике, когда всю пару он просто не мог оторвать от омеги глаз. Так у Ника появились задатки сталкера и редкостная посещаемость экономики. С Нино он решился познакомиться не сразу – повод все никак не подворачивался, а слишком явно показывать свою заинтересованность было альфе не с руки: омеги имели мерзкую привычку тянуть жилы, как только понимали, что нужны больше, чем нуждаются сами. А Ник такое уже пережил и повторения не хотелось. Но когда вслед за его лучшим другом и недавно подцепленным им шумным омежкой за их стол опустился и Нино, Ник поблагодарил пресловутый Рок за такую удачу: сцапать себе хотелось невыносимо, но руки распускать пока было опасно. Опять же, доводилось быть свидетелем, как субтильный омега вмиг сбрасывал свою сонливость и становился яростным и юрким, стоило кому-то потянуться к его книгам или к нему. Один незадачливый альфа даже схлопотал фингал под глазом, решив познакомиться поближе и избрав для этого слишком настойчивый метод зажимания в угол. Потому сейчас Ник усадил Нино за столик, угостил мороженым и просто наблюдал. Право, было за чем: омега прятал глаза, краснел и ел мороженное так, будто задался целью свести с ума всех в радиусе пяти километров. Ник даже оглянулся – но нет, это только он так все воспринимает. Но от этого как-то совсем не легче. Как хорошо, что он выбрал широкие шорты, а не узкие плавки. Нино поднял все-таки глаза, и… улыбнулся: - Спасибо. Очень вкусное мороженое. Альфа сглотнул, тормознул немного, но все же оправился от нокаутирующей, куда успешней выразительных взглядов, улыбки: - Это больше слов, чем я слышал от тебя за две недели учебы. - Было не интересно, - пожал плечами Нино, складывая руки на столе и нервно теребя корешок книги. Ник с удивлением заметил, что омега волнуется – ну надо же, он умеет нервничать! И смущаться. И краснеть. Держите Ника семеро, он сейчас того… «Валить и трахать» - билась мысль. А на смену ей пришла другая: «Укладывать и лелеять». Ник подумал и решил, что вторая все же привлекательнее. Так разговор и длился: Ник задавал вопросы, а Нино односложно отвечал, уже тем, что не утыкался в книгу или вообще не уходил, давая понять, что ему это занятие нравится. Жан глянул с высоты горки на парочку за столиком и с довольным визгом скатился в брызгах в воду – кажется, кто-то наконец-то нашел что-то интереснее книг. Нино в очередной раз потянулся ко лбу – что за напасть, опять стало нечем дышать. И вроде ничего особого не ел, на сквозняках не сидел. Все этот аквапарк, дурацкий – ну точно, продуло на влажном воздухе. С того злосчастного воскресения прошло уже три дня. Они для омеги были сущим мучением: никак не читалось, на месте не сиделось и хотелось совсем, как Жан, вертеть головой на экономике, выискивая широкие плечи, затянутые в кожаную куртку. Кошмар. И даже не мечталось. Точнее мечталось, но вовсе не о полетах в космос и машине, делающей бутерброды, как раньше, а… непотребства всякие мечтались. Непотребства обнимали, смотрели со смешинками в шоколадных глазах, шептали нежности и даже, о ужас, целовали. Дальше фантазия Нино пасовала, а из носа шла кровь от поднявшегося давления. И так уже три дня! Нино вздохнул, поерзал на неудобной лавке, перевернул страницу книжки на коленях под партой – а о чем была предыдущая? - Привет, - шепнули над ухом. Нино подскочил, книжка с оглушительным грохотом упала на пол, привлекая внимание лектора: - Альфа Ник Вермутский, вас не было в начале лекции. Неужели что-то в экономике все же вас настолько заинтересовало, что вы решили пробраться на пару втихаря под партами? Ник ни капли не смутился, цапнул обомлевшего Нино за руку: - Ага, - широко улыбнулся, - вот он, - и потянул омегу за собой, быстрым шагом покидая аудиторию. Нино еле поспевал за альфой, лишь успел бросить извиняющийся взгляд на лектора. В коридоре, Ник его перестал буксировать, но руку не отпустил. Нино подергал плененную конечность, снова задохнулся от накатившего жара и едва проговорил: - Ты чего? - Я тебя краду, - улыбнулся широко альфа, останавливая бешено стучащее сердце Нино. - Место есть одно. Тебе понравится. Нино и впрямь понравилось – это была библиотека. Нет, не так – библиоте-е-ека, с восторженным придыханием и сложенными молитвенно ладошками от избытка чувств. Ник сказал, что в его доме Нино может в библиотеке хоть ночевать. Нино не слышал – он заворожено пробегал пальцами по корешкам книг: старинные издания в золоченых переплетах, совсем новые в глянцевых обложках, классика и фантастика, подшивки периодики, целые стеллажи, отданные разным периодам отечественной и зарубежной литературы – это была его мечта. - Да я здесь жить буду, - потрясенно выдохнул Нино. Ник довольно улыбнулся, и отправился сообщать родителям о новом жильце в их библиотеке. А что – куй железо пока горячо. Так глядишь, эта сова как-нибудь совсем ненароком заснет с книжкой именно в его постели. А уж Ник постарается, чтобы это произошло, как можно скорее. Вспомнить, что ночевать в доме альфы порядочному незамужнему омеге неприлично, Нино удалось не сразу – была уже глухая ночь, когда он захлопнул книгу и будто вынырнул. И осознал, что он в чужом тихом доме, с незнакомыми запахами и предметами, а на часах уже пол второго ночи и в общежитие он безнадежно опоздал. На диване рядом тихо сопел Ник, развалившись и уронив на пол длинную руку. Нино присел на корточки перед ним, наконец решившись разглядеть альфу как следует. В последнее время малейший взгляд в его сторону вызывал неконтролируемое желание подойти поближе, коснуться, а рот наполнялся слюной – чего-то хотелось так, что аж скулы сводило. Нино много читал о таких явлениях, как любовь и привязанность, но сам никогда не испытывал – а сейчас вдруг понял, что Ник ему стал интереснее книг, что говорило о небывалой его важности. Нино был рассудительным и вдумчивым и прежде, чем сделать такой вывод, обдумал не одну страницу записей в дневнике и исписал не одну ручку, чтобы понять, что запах альфы на него влияет и не раздражает, как все прочие, а притягивает и кружит голову. Нино вздохнул поглубже – в запахе было тепло, пыль старых книг, шерстяной плед, дождливая осенняя погода, желтые листья, немного корицы, мед, нота шоколада и преобладал над этим всем благородный запах кедровой смолы, какой бывает лишь у книжных, массивных полок. За видениями, рождаемыми чудесным ароматом, Нино проглядел, как Ник проснулся и сейчас изучал его шоколадными глазами: - Чем я для тебя пахну? – спросил Нино почему-то шепотом. - Дождем, - ответил Ник и, подумав, добавил, – и одиночеством. А потом осторожно стянул с носа Нино очки и, обхватив в ладони его лицо, стал смотреть в близорукие, беззащитные глаза. Глаза были желтые, как одуванчики, это Ник и так знал, но в полумраке ночи и света лампы казались сейчас очень темными, но все равно теплыми. И Нино сам потянулся к нему! Секунду, Ник в замешательстве замер, а потом ответил – со всей накопившейся нежностью. Ему бы очень этого хотелось, но Нино будто с цепи сорвался, будто не целовался тысячелетия: дышал прерывисто, заполошенно гладил, куда попадет, жадно двигался, прижимался ближе. В тишине библиотеки слышались их вздохи и шорохи – и были просто оглушающими. Но ни Ник, ни Нино не обращали на это внимания, для них набатом стучали сердца и пожаром горела кровь в жилах. Оторваться от горячих губ было сродни пытке, но Ник справился, удержав потянувшегося вслед Нино: - Шшш, мы еще успеем, - шепнул он, покрывая поцелуями трепетавшие веки. - Обещаешь? - Нино смотрел чересчур серьезно и требовательно. Этот взгляд был далек от взгляда «Моя прелесть», какого жаждал удостоиться Ник, но был тоже очень… значим. Что-то вроде: «Соврешь – убью, отпустишь – покалечу.» Потому Ник не отпускал – поднялся вместе с легким Нино с дивана, тот ухватил следом книжку и так, втроем, они уже добрались до спальни, где решено было все же хоть немного поспать. Кукушка в гостиной прокричала три утра, Нино был абсолютно счастлив: у него есть библиотека и Ник - теплый и абсолютно его альфа. Хотя не совсем еще его, но это дело времени – мелькнула засыпающая мысль.