Рядом с тобой

«Мы еще встретимся…» Мои губы не могли обронить подобных слов. Не мои глаза, полные слепой надежды, провожали тебя взглядом, пока твой силуэт не растворился вдали, став частичкой золотого песчаного горизонта. Душа, воспевающая рассвет нового мира, - эта душа незнакомца, по ошибке захватившая мое тело на несколько мгновений. Этот человек, стоявший на краю разрушенной стены Номера Шесть; человек, искренне верящий в то, что теперь все обязательно будут счастливы; этот… наивный дурак, который улыбался, рисуя в мечтах светлое будущее: своё, твоё, ребенка, которого он бережно прижимал к груди, людей, медленными вереницами тянущихся к руинам бывшего Исправительного Учреждения, даже дворовых, истерзанных в драках за еду псов – мог ли я быть им? Это был не я. Не я. Не. Я. Я ненавижу себя за то, что запутался в сладкой паутине, порожденной теплом твоих губ. Тогда… Я не должен был отпускать тебя. Тот мальчишка, окрыленный своими трепетными чувствами, - я бы все отдал теперь, чтобы вернуться назад и врезать ему изо всех сил, повалить на пол, с яростью пинать ногами его сжавшееся в комок тело и кричать: «Очнись, кретин! Никакого будущего нет! Новый мир – просто иллюзия! В нем никогда не было и не будет места для тебя. Твой мир – это мир рядом с ним. Незуми… Ублюдок, встань и верни его! Сейчас!» Но я все еще здесь. В этом мире. В этом времени. Неторопливо сглатываю горький чай, неприятно, липко обволакивающий мой язык. Лениво пролистываю документацию по благоустройству города, “другое” название которого больше не вызывает ничего, кроме ироничной улыбки. Устало вздыхаю. Отстранённо разглядываю сидящего напротив… тебя. - Вот мы и встретились, Незуми. Снова, - констатирую. Ты молчишь. - Шесть лет, - слегка склоняю голову на бок. Ты молчишь. Я флегматично разглядываю твое лицо: красивое, юное, ничуть не тронутое минувшими годами. Жестом предлагаю чай. Ты отказываешься, едва заметно покачав головой. Я бы хотел узнать, каким ты видишь меня теперь. Таким же, как в минуты нашего расставания? Или… Скажи, Незуми, я сильно изменился? Из зеркала на меня смотрит всё тот же подросток с седыми волосами и рельефным шрамом, змеиным хвостом обвивающим шею и своевольно заползающим на лицо. Тот же нос, те же губы. Что же поменялось – тебе, должно быть, виднее со стороны? Ты не отводишь пристального взгляда, я из любопытства поддерживаю этот нелепый зрительный контакт. Читаешь мои глаза. Я же читаю твои. Пусть на твоём лице маска равнодушия - твои глаза слишком живые, чтобы ты смог спрятать правду в их серебряной глубине. Разочарование. Страх. Грусть. Неверие. Спроси меня… - Что сломало тебя, Сион? - Сломало? – я не ожидал подобной формулировки. Ты сдержанно вздохнул. - Ты больше не тот Сион, которого я знал. Ты лишь его тень. Я не хотел, чтобы ты менялся… - Это естественный процесс – взросление, - перебиваю. Сжимаю виски пальцами. Снисходительный тон, вежливая улыбка. Мне немного больно от твоих слов. Но это ощущение слишком призрачно, чтобы заострять на нем внимание, - Скажи, Незуми, ты нашел свое место в этом новом мире? - Я хотел, чтобы ты был счастлив, - игнорируешь. Мерзкая ноющая боль быстро нарастает, комариным звоном щекочет уши, смеется, загоняя острые иглы под ногти. - Тогда почему ты ушел? – бросаю как бы между прочим. О, кажется, теперь в твоих глазах я вижу отражение собственной боли. То, что нужно. - Почему ты оставил меня на руинах Номера Шесть? Замечаю, как твои пальцы впиваются в кожу, когда ты сжимаешь ладони в кулаки. - Неужели ты думал, что я смогу стать счастливым? Один. Без тебя. Не могу понять, кто из нас тогда был большим идиотом. А ты понимаешь, Незуми? Можешь объяснить мне: какого черта я должен был страдать всё это время в одиночестве? - Ты нашел свое место в этом новом мире, Незуми? – повторяю вопрос. Что ты чувствовал, находясь где-то там, за горизонтом, пока ко мне медленно приходило осознание иллюзорности всех перспектив подобного «мира», рождающегося из пыли и пепла старого города. Каково было тебе, сукин сын, пока я начинал люто ненавидеть то, что так необдуманно принял в обмен на счастье с тобой? Ты по-прежнему молчишь. Встаю из-за стола, обхожу его, медленно приближаясь к тебе. Ты сглатываешь. Я чувствую твою боль, твой страх. Поверь мне, Незуми, я понимаю, каково это – видеть, как на твоих глазах рушатся все надежды. Тебе слишком больно видеть меня таким – разочарованным, пустым… другим. Когда сердце корчится в груди, обливаясь кровавыми слезами, так сложно сохранять отстраненный вид. У тебя почти получается, но… - Я не верю тебе, - склоняюсь над тобой, раздвигаю коленом бедра. - Ты сколько угодно можешь своей игрой вводить в заблуждение зрителей на сцене, но меня ты не обманешь… Отвечай, на что ты променял меня?! – в исступлении я закричал это прямо тебе в лицо. В мгновение ока у твоего горла оказалось острое лезвие небольшого канцелярского ножа. Мне стоило лишь слегка надавить на него, как по матово-белой коже, очертив за собой алую кривую, вниз сбежала первая капля крови. И вдруг ты расслабился. Губы больше не были напряженно сжаты. Вся твоя напускная сдержанность вдруг испарилась, словно по мановению волшебной палочки. Ты поднял руку к моему лицу, собирая неведомо откуда катящиеся по нему слезы. Нет, это не я плачу. Я не могу плакать. Уже почти шесть лет… - Сион… Я вдруг понял, что смотрю на себя самого – того мальчишку, каким был тогда, казалось бы, целую вечность назад: ещё способного верить. В добро. В справедливость. В любовь. Я вижу себя в твоих глазах. Скажи, Незуми, а что видишь ты? Твой взгляд красноречивее любых слов. Нож, кровь, слова и эмоции, почему-то кажущиеся диким фарсом… как тогда. Скажи, ты видишь себя во мне? Того подростка, яростно пытавшегося оградиться от всего мира, отпугивающего от себя людей, страшащегося любой близости? Лгущего самому себе? - Отвечайотвечайотвечайотвечайотвечайотвечай… - беззвучно шепчу. - Сион, - ты пальцами гладишь мои волосы, шрам, губы, - мое место в этом мире… рядом с тобой. Нож вдруг выпал из ослабевших пальцев. Звук, с которым он ударился об пол, показался мне оглушительней взрыва. Я вдруг почувствовал, что не могу дышать: грудь словно накрепко стянули прочной тяжелой цепью. - Рядом с тобой… - едва слышно прохрипел я. Ты нежно улыбнулся мне. - Да. Я закрыл глаза, раз за разом прокручивая твои слова в мозгу. Наугад нашел твое лицо в окружающей меня тьме, кончиками пальцев коснулся гладкой кожи щеки. «Рядом с тобой…» Мощный удар настиг тебя так внезапно, что ты не сразу смог осознать, что же произошло. На скуле быстро наливалась синевой огромная гематома. - И на то, чтобы понять это, тебе потребовалось целых шесть лет?! – зажав в кулаке твой шарф, резко дернул тебя к себе. – Ты чертовски медленно соображаешь, Незуми. Чертовски медленно. Я ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу! - Сион… - Да что ты заладил: Сион, Сион?! – давлю снова подступающие слезы. – Того Сиона больше нет. Не зови меня его именем. Вздыхаешь. Отводишь взгляд. - Прости меня. Простить?.. Я прощу тебя. Обязательно прощу. Но позже. Глаза заволокла мутная алая пелена. Бесконечная ярость, как тогда, когда я наставил пистолет на солдата, пытавшегося убить тебя, охватила всего меня без остатка, парализовала разум. Будто бешеный пес, я желал только одного: разорвать тебя на куски, отравить твою плоть своим ядом. Неведомая сила бурлила в каждой клеточке тела. Я чувствовал себя вулканом, готовым извергнуть свою обжигающую лаву в любую секунду. И сжечь тебя дотла. Совершенно не контролируя свои действия, я впился зубами в твою шею, выдавливая из пореза свежую кровь. Мои руки, напряженные и от того похожие на странных белых пауков, бесцеремонно разорвали рубашку на груди, грубо прошлись ногтями по твоей шелковой коже, оставляя за собой наливающиеся красным полосы. Ну же, вскрикни. Заставь меня опомниться, остановиться пока еще не слишком поздно. Давай, Незуми! Кричи! Но ты молчишь. Едва сдерживаешься, но все равно не произносишь ни звука, черт подери. Почему? Почему, Незуми? Стаскиваю тебя на холодный мраморный пол, резко переворачиваю, швыряя лицом вниз. Лишаю последней материальной защиты твои бедра и ягодицы, стягивая вниз твои джинсы и белье. Что же ты делаешь? «Сопротивляйся же!» - словно птица в клетке бьется в мозгу единственная трезвая мысль. «Уничтожить!» - кричат в ответ сотни неистовых голосов. Тянусь рукой вниз, к ширинке собственных брюк. С моего подбородка градом катятся крупные капли слез, падая, расплываются неровными серыми пятнами на твоей рубашке. Я уже почти сделал шаг в пропасть. Я почти готов сломать то последнее, что, возможно, могло бы вернуть все на места, - нашу любовь, которую мы так долго хранили где-то глубоко в наших сердцах. Я… Пути назад больше… - Сион, - ты тихо зовешь меня. Не дрожащим и испуганным, а спокойным, но с легким привкусом грусти голосом. Я замираю. Жду. Но… молчание. Усталый вздох разбитых в кровь губ. И вдруг дикий звон бьющегося вдребезги стекла. Он режет мои уши, казалось бы, изнутри. Взрывной волной меня уносит далеко-далеко, наверное, на самый край земли. Я инстинктивно отшатываюсь от тебя, закрывая лицо рукам. Вот-вот на меня рухнет небо, похоронив мое тело под обломками каменных облаков. - Уходи, Незуми, - шрам, змеей обвивающий мою шею, вдруг ожил, сдавив горло тугим шершавым кольцом. - Уходи, - хриплю я. - Пропади еще на шесть лет, а потом заявись снова, как ни в чем не бывало. Дай моей ненависти созреть окончательно, достигнуть своего предела. И тогда я доведу все до конца… - Ты правда считаешь, что я наступлю дважды в одно и то же дерьмо? Может я и идиот, но я умею учиться на собственных ошибках, - размеренно. Я чувствую колебание воздуха вокруг: ты приближаешься, скрывая шорох разорванной одежды за словами. – Ты так слаб, Сион. Ты всегда был таким. Твое показное мужество – лишь отчаянные попытки сохранить невредимым стеклянный купол, под которым ты прячешься всю свою жизнь. Ты всегда избегал крайностей. Боялся оступиться. Ведь ошибки, словно брошенные камни, оставляли на этом куполе паутины глубоких трещины. И тогда тебе просто срывало крышу от паники и безысходности… Знаешь, Сион… Ты был прекрасен внутри своей стеклянной клетки. И я всеми силами пытался защитить ее от повреждений. Но и я ошибался. И моя последняя ошибка оказалась фатальной. Ты теперь просто сломанная кукла. Я забыл, как дышать. Ложь. Я не верю твоим словам. Ты ведь и сам им не веришь, правда? Шесть лет, Незуми. За это время мне пришлось вытерпеть столько ужасов, навеянных моим собственным подсознанием, что любой бы уже сошел с ума. Оказался бы в психушке. Или кучей фарша на асфальте. Но я ведь справился… Справился же! Я не слаб. Я не сломан. Я жив. И я все еще… Чувствую, как твои руки обхватывают мои плечи, притягивают близко-близко к горячему телу. В седые волосы зарываются твои длинные тонкие пальцы. - Но я верну тебя прежнего, Сион. Сотворю новую клетку – крошечный стеклянный мир, – я слышу слезы в твоем голосе и всеми силами заставляю себя самого не плакать, - но теперь только для нас двоих. И я больше не уйду. - После того, что я сделал? – шепчу, почти чувствуя, как трескается и крошится маска Антисиона, столько времени скрывавшая мое истинное лицо. Ты немного отстраняешь меня от себя и заглядываешь в глаза. - Но ты ничего не сделал. И это нам еще предстоит исправить. Боги, когда ты научился так улыбаться, Незуми? - Это начинает походить на фарс, - ты смеешься. Громко. Искренне. Я, наконец, позволяю себе расслабиться в твоих объятиях. Улыбаюсь. Умиротворенно. Немного растерянно. И вдруг ты останавливаешься. Взгляд становится серьезным. Ты быстро наклоняешься и целуешь меня. Я позволяю твоему языку раздвинуть мои губы, углубиться дальше в рот. Ласкать каждый миллиметр нёба, щекоча его самым кончиком языка. Медленно. Невыносимо медленно. Облизываешь десны и шрамы на внутренней стороне щек. Прикусываю твою нижнюю губу: остановись. Послушно освобождаешь из плена мой рот, спускаешься к шее. Оставляешь влажный след вдоль косточек ключиц. Твои руки мягко исследуют выпирающие позвонки на моей спине, словно выискивая какие-то опасные точки. Осторожно. Будто опасаясь, что я смогу взорваться от одного твоего непродуманного прикосновения. - Боже, Незуми, я, кажется, схожу с ума… - шепчу, судорожно глотая воздух. - Ты уже сошел с ума, Сион, - слышу холодную насмешку в твоем голосе. - Но ты ведь обещал вернуть меня прежнего… Живот неожиданно сводит судорогой. - Н-незуми? – опускаю глаза, встречая пустой взгляд матовых осиных глаз. Твое лицо искажается уродливой ухмылкой, словно кто-то провел по нему кистью, оставляющей за собой черную кривую полосу. По моему животу расползается темное кровавое пятно. Вокруг странного гигантского крюка, торчащего из него. Жало. Но я больше не чувствую боли, когда оно проворачивается во мне, разрывая острым, как лезвие, концом мои внутренности. - Ты сошел с ума, Сион, – повторяешь дребезжащим металлическим голосом. Нет. - Ты полностью спятил. Ты псих. Псих, Сион. Нет. Провожу по твоему лицу ладонью. Кожа под ней сморщивается и осыпается песком мне на одежду. Я молчу: мне незачем доказывать что-то мертвецу. - ТЫ СУМАСШЕДШИЙ!!! – заливается режущим уши смехом существо у моих ног. Нет. Откидываюсь назад, ложась на липкий, залитый кровью пол. Закрываю глаза. - Уходи… Незуми. Уходи. Просыпаюсь в своей комнате. На мокрых, пропитанных холодным потом простынях. Глубоко дышу, пытаясь унять бешеный ритм рвущегося из груди сердца. Рука непроизвольно тянется к другой половине кровати. Пустой. Холодной. Я один. Совсем один. Я больше не ощущаю твоего тепла на своей коже. Не ощущаю боли. - Незуми… - зову, не осознавая до конца, какие именно моменты этого кошмара были правдой. - Почему ты не спишь? Ты стоишь у окна. Ветер, врываясь в его широкий квадрат, треплет твои волосы, посеребренные нежным светом луны. - Дурной сон. Просто дурной сон. - А сон ли это был? – задумчиво. - Может быть, ты сошел с ума? – вдруг невпопад спрашиваешь ты. Нет. Нет. Нет. Нет... Ты медленно оборачиваешься. Череп, обтянутый сухой, потрескавшейся кожей смотрит мне в лицо пустыми черными глазницами. - Да, - кивает головой мертвец, - Ты просто сошел с ума, Сион. И теперь твое место рядом со мной…