Deaf angel

Play: Pete Tong — It's All Gone Drugs. High Level. New Religion. — Хочу поздравить каждого ныне живущего — мы погрязли в грехе. Нас сотрясает все это дерьмо в мире, в наш мозг забрался ритм попсовой песенки и разъедает его, как кислота. — Орет невысокий парень в микрофон и толпа взрывается. — Кто спасет нас? Кто придет нам на помощь? — Парень прикладывает к уху ладошку. — Dj Tommo! Dj Tommo! — Толпа подхватывает слова ведущего, скандируя. Два огромных парня расталкивают толпу на грани экстаза, чтобы звезда вечера прошла к небольшой сцене посреди танцпола и взорвала его к чертям собачьим. Луи Томлинсон славится тем, что у него абсолютно нет крыши, ее сожрал то ли кокс, то ли алкоголь. Мелодия врывается в мозг не нарастающим темпом, а сразу же, будто тяжелым предметом по голове. Dj Tommo останавливает крутящийся винил на долю секунды, отпускает и снова останавливает. Его зрачки так сужены, что голубые глаза будто неоновые, тело трясет, а правая рука движется волной, даже когда он снюхивает с пульта дорожку, свернутой купюрой в сто долларов, что крепко держат пальцы левой руки. Толпа тонет в битах и сладком голосе девушки, который записан на пластинке. Луи прошибает поток энергии танцующей толпы — так ему кажется. Он поворачивается к одному из своих охранников, что стоят позади, и прилипает языком к темнокожему торсу. Пока лицо Томмо движется к груди, задевая каждый изгиб рельефного живота, толпа срывает голоса, а охранник стоит с невозмутимым лицом. Луи оборачивается к танцполу и кричит, высунув язык, следом подпевая фонограмному голосу. В глазах Dj'я все плывет, публика размывается и он их закрывает, сосредотачиваясь на музыке. Позади толпы стоит высокий парень. В клубе очень жарко и его кудрявые волосы прилипли ко лбу, не говоря уже о футболке. Он смотрит на беснующегося Dj'я и неодобрительно качает головой. Не то что бы ему не нравилась музыка, просто Гарри Стайлс глухой с детства. Для него это дико, на границе с животным миром, ведь в его крови только содовая, что охлаждает сейчас его ладонь. Он не хотел быть здесь, но друзья настояли. Волна музыки легко задевает его вены новой дозой пульсации и парень начинает притоптывать ногой. Если Гарри не слышит музыки, это не значит, что он не может чувствовать ее. Томлинсон окатывает толпу из водного пистолета и Стайлс улыбается, ловя краем глаза махи руками одного из своих друзей. Он оборачивается и видит, что его зовут. Друг говорит одними губами «Иди сюда», и Гарри идет к нему, чтобы сесть за столик. Dj Tommo срывает покровы приличия с публики. Луи дикий, омерзительно дикий, но что-то заставляет Гарри смотреть на него весь сет. Наблюдать, как меняются его движения вместе с треками, с пластинками, настроение вместе с голосами на записи, которую он сводит, находясь в состоянии глубочайшей отрешенности от мира, благодаря наркотикам. Но несмотря ни на что, его руки легкие, когда он прикуривает очередную сигарету, пепел которой не стряхивает, прижимая к одному уху наушники. Этот вечер кажется Гарри бесконечным, но еще более длительным ему кажется сет Dj'я Tommo. Когда Луи заканчивает, с его лица на пульт капают крупные капли пота. Клуб практически сразу пустеет, хоть его работа и не заканчивается. Здесь, на Ибице, клубы работают двадцать четыре часа в сутки, без выходных. Остров никогда не спит, благодаря такому количеству наркотиков постояльцы дорогих отелей не отвлекаются на сон — в постоянной шумихе невозможно заснуть. Но Гарри хочет спать, ему больше не за кем наблюдать, остальные ему просто безразличны. Он кричит на ухо подруге, что идет в туалет и теперь ему не надо пробираться сквозь толпу на танцполе — он почти пуст, лишь несколько сильно обдолбанных девиц качают бедрами. В туалете он умывает лицо с мылом, чтобы смыть с себя пот и грязь этого клуба. Он зевает и смотрит на себя в зеркало, в отражении которого открывается дверь одной из кабинок, и оттуда вываливается тот самый Dj Tommo. Гарри глухо, разочарованно стонет и оборачивается на него. У Луи на подбородке рвота и от него разит сразу всем — алкоголем, сигаретным дымом, потом, развратом и смертью где-нибудь в Оклахоме от передоза поганым кокаином. — Ты в порядке? — Спрашивает Гарри. Его голос странный для слышащего Луи, который поднимает глаза. В дурмане Гарри кажется ему ангелом. Светлым, чистым, непорочным. Он хочет дотронуться до этого божества, но его касание скорее пощечина, чем прикосновение. Луи смеется, когда его ангел морщится от грубого соприкосновения ладони со щекой. Он наклоняется, чтобы спросить: — Кто ты? — И отстраняется, смотря в его лицо. Гарри хмурит брови и переспрашивает: — Что? Луи вновь наклоняется к его уху, хоть в туалете почти и не слышно музыки, он кричит: — Ты что глухой? — И вновь отстраняется, но Гарри не отвечает, а лишь улыбается, будто действительно не расслышал его вопроса. — Я глухой. — И это повергает Луи в эмоциональный шок. — Прости, но ты не мог бы смотреть на меня, когда говоришь? Я читаю по губам. Луи кивает, но тут их кто-то толкает. Это девушка, она бестолково улыбается и протягивает Dj'ю марку ЛСД в маленьком пакетике, зажатом между ее тонкими пальцами. Луи мотает головой и следом смотрит на Гарри, который также отказывается. Девушка пожимает плечами, разворачивается и уходит, стуча по полу каблуками. Луи вжимает голову в плечи и зажмуривает глаза — с каждым ее шагом голова раскалывается и тошнота возвращается так скоро, что он отталкивает Стайлса и склоняется над раковиной, отправляя туда все что выпил. И только сейчас Гарри видит его одежду. Пижама в черно-белую полоску и грязные тапочки, будто кроликов живьем надели на ноги. Длинные рукава пижамы повязаны на талии, а тело худое и бледное, несмотря на вечно палящее солнце. Похоже, Гарри впервые в жизни рад отсутствию слуха, потому что ему хватает кислого запаха рвоты. Он делает шаг назад, в отвращении приподнимая верхнюю губу, когда Луи уже умывает лицо и поднимает голову, чтобы посмотреть на него в отражающую поверхность стекла. — Как тебя зовут? — Спрашивает Dj медленно. — Гарри. — Отзывается глухой. — И ты можешь говорить нормально, я пойму без труда. Луи кивает и спрашивает о своей недавней догадке, с трудом вспоминая ее: — Ты ангел? Поначалу глаза Гарри расширяются, но лишь на долю секунды, а потом он заливается громким смехом, запрокидывая голову. — Ангел. — Говорит Луи, даже не задумываясь, что его не слышат. Когда Гарри опускает голову, он все еще смеется и Луи видит ямочки. Голос внутри него твердит, что ангелу не место среди этих людей, его надо украсть и привести в самое красивое место на Земле. Луи кивает голосу, вторя ему и хватает Гарри за запястье. Он тащит его из туалета прямо на выход, где его ждут охранники, но Dj Tommo кричит им: — Оставьте меня в покое. Меня и моего ангела! — Его голос хрипит. Гарри хлопает ресницами, пытаясь понять, что происходит. Он пугается, когда охрана не идет за ними, и пугается еще больше, когда опьяненный парень сажает его на пассажирское сидение своего джипа с открытым верхом. — Эй, эй! — Кричит Гарри, прежде чем Томлинсон садится за руль. — Давай я поведу? Куда? Куда ты хочешь? — Мягко говорит он, а его сердце жестко врезается в ребра. Луи кивает и, когда ангел перелезает на водительское кресло, говорит, садясь: — На пляж. — Томмо блаженно улыбается. Гарри заводит машину, чувствуя, как пассажира трясет рядом. На улице уже начинает рассветать, когда они трогаются с места. Луи практически сразу сворачивается на сидении калачиком и засыпает. И Гарри он кажется маленьким заблудившемся ребенком, чьи глаза могли бы освещать дорогу, если бы он их не закрыл. Мгновенно захотелось его обнять, направить, защитить. Показать мир таким, каким его видит он сам. Когда Стайлс наконец замечает прибрежную зону, солнце уже ласкает красно-оранжевыми лучами небо и воду. Он останавливается на обочине, и прежде чем поворачивает ключ, чтобы заглушить мотор, чувствует вибрацию в кармане. Где ты? Скоро наш рейс! Он отвечает после того, как кидает короткий взгляд на спящего парня рядом. Встретимся в аэропорту. Со мной все в порядке. Гарри отправляет смс, осознавая, что даже не знает имени парня, что иногда дергает правой рукой во сне. Он заглядывает в бардачок, но кроме бардака и маленьких прозрачных пузырьков с кокаином ничего в нем не находит. Тогда он смотрит под козырек от солнца, находя там водительское удостоверение на имя Луи Томлинсона, судя по дате рождения ему двадцать четыре и он британец, как и Гарри. — Луи, Луи! — Толкает Стайлс пассажира, после того, как убрал на место его права. Луи улыбается и смотрит на него своими неоновыми глазами. — Ангел? — Хлопает он длинными мягкими ресницами. — Мы приехали? — Да. — Отвечает Гарри, улыбаясь своему новому имени. Луи тянется к бардачку, но Гарри накрывает его руку своей. — Пожалуйста, не надо. — Его голос звучит грустно и умоляюще одновременно. Луи прожигает его голубым неоном, понимая, что о нем заботятся. Расплывается в улыбке, которая сходит с его лица только, когда Гарри заводит его в холодное море по пояс. Они стоят друг напротив друга, трогая ладонями водную гладь. — Вода. Какая она? — Осторожно спрашивает Гарри. — Холодная. — Отвечает Луи, уже начиная дрожать. — А на слух? Какой ты ее слышишь? — Терпеливо разъясняет Гарри. Глаза Луи расширяются, когда он понимает. — Тихая. — Гарри кивает. — Мягкая. — Стайлс улыбается, а Луи сгибает колени, задерживает дыхание, чтобы опуститься под воду. — Фоновая. — Говорит он, когда выныривает и с его волос капает соленая вода. Гарри отвезет его домой, после того, как Луи возбужденно послушает песок, воздух и ангела, который не опоздает на свой рейс, но почему-то его накроет тоска, когда самолет взмоет в небо. *** Через два года, в которые еле поместилась борьба с зависимостью и война с самим собой, Луи выпустит альбом. «Deaf Angel» вновь вознесет Dj'я на вершины чартов. На те вершины, где ему больше не захочется быть. Он не выступит ни разу с момента знакомства с Гарри Стайлсом. Его новый наркотик называется Гарри. Его высший уровень — Гарри. Новый Бог — Гарри. Он ищет его, но нигде не может найти, иногда натыкаясь на скользкие мысли, что Стайлс был лишь плодом ангельской пыли. Он пишет следующий альбом, тоскуя по Гарри, и когда это переполняет его до краев, он срывается, надеясь, что одна маленькая дорожка ничего не изменит и вместе с тем наоборот изменит все. Томлинсон встречается с дилером, меняя деньги на пузырек, который прячет глубоко в карман. Когда Луи стоит у метро, он тайком достает кокаин, чтобы еще раз зачем-то взглянуть на него. Его запястье перехватывают теплые руки. — Пожалуйста, не надо. — Узнает он голос своего ангела. Луи кивает, улыбаясь. Он хватает своими холодными пальцами запястье Гарри. Оно обжигает его ладонь, он чувствует пульс, когда ангел тянет его за собой в лондонскую подземку. Луи совершенно не следит за тем, куда его ведет Гарри, и даже не удивляется, когда они приходят на аллею. Желтые листья шелестят и трещат под их подошвами, но Луи совершенно не смотрит под ноги. Он словно заключен в зеленых глазах ангела, спрятан в черном зрачке, потерян меж яркими вкраплениями. Гарри куда-то тащит Dj'я, но Луи не поспевает за ним, сменяя шаг на легкий бег, пока это стремление не становится соревнованием. Они останавливаются, когда Томмо уже с трудом хватает воздух ртом. Стайлс смотрит на его вздымающуюся грудь, а потом кладет на нее ладонь, чтобы почувствовать дыхание Dj'я. Луи закрывает глаза. Томлинсону необходимо услышать сердце ангела, его ладонь накрывает теплую руку Гарри, а другая касается груди в районе сердца, чье биение быстрое, но успокаивающее, как мантра. Луи ничего не может поделать с собой, когда вдруг чувствует словно стоит на облаке, поэтому он тянется губами к своему ангелу. Губы начинает покалывать, когда Гарри отвечает на поцелуй, а ноги Луи слабеют. Они падают в листву, продолжая жадно целоваться. *** Гарри — его навязчивая мелодия, что бежит по венам вместо крови. И он касается его груди в том месте, где неустанно сердце отбивает ритм. Он чувствует эту мелодию кончиками пальцев, пока его ангел смотрит из-под трепещущих ресниц. — Слушай. — Гарри шепчет, а потом бьет ладонями по ушам, следом плотно прижимая их. Луи окружает громкий звон в голове, что стихает как только он видит глаза своего ангела; что сменяется звенящей тишиной, к которой невозможно привыкнуть. Он смотрит на пухлые и красные губы Гарри, видя, как тот повторяет «Слушай». Томлинсон чувствует вибрацию от его голоса в грудной клетке и голубые глаза расширяются от удивления. — Слушай. — Читает он по губам ангела. Звенит тишина. Луи обнимает Гарри, чтобы, как сахар, раствориться в нем, как в холодной воде, по крайней мере попытаться. Тело Dj'я тяжелое и он наваливается на ангела, который падает на кровать позади них. Мышцы Луи будто разрывает от любого прикосновения, кожа горит, а глаза слезятся. Они заключены в грязную одежду, как преступники. Гарри слышит кожей, как тяжело дышит Луи, когда касается губами его соленой от пота шеи. И не единому человеку не понять их, не заглянуть под кожу, даже если содрать ее, там лишь мышцы, сухожилия и кровь, которой они истекут. В них нет звуков, они глухи и молчаливы, даже когда Луи смачивает своей слюной член Гарри, направляя его в себя. Боль имеет звук. Она резкая, оглушающая — вены рвет под кожей от боли и наслаждения, барабанные перепонки горят от отсутствия звуков, лишь тяжелое дыхание Гарри на коже. В руках ангела истинный огонь. Dj ерзает на члене, пытаясь найти простату, будто волну на радио, и когда наконец находит, вскрикивает. Он слышит, как дышит Гарри, руками, ладонями упираясь в его грудь. Стайлс вновь прижимает ладони к его ушам, а Луи старается не растворится в наркотическом экстазе и чувстве, что Гарри заполнил его. В момент, когда к Томлинсону приходит осознание того, что ангел не слышит ни звука, как и сам Луи сейчас, он закрывает глаза, полностью растворяясь в ощущении кожа к коже. Его оргазм совершенно иной без звуков, без стонов, которые он может обычно слышать, лишь горячая сперма в его ладони и темп движений Гарри, будто биты — ритм сбивчивый, но резкий. Их трах точно музыка, которую он может видеть на экране монитора, когда сводит в студии или дома. Оргазм Гарри как пик песни, когда сменяется ритм. *** Веки Луи тяжелые, липкие, но сквозь них проникает солнце. Оно обжигает его глаза, когда он открывает их. Томлинсон жмурится, следом хмурится и поворачивает голову. Луи не питается надеждами, что Гарри все еще в его постели, но ему страшно подтвердить это. Поэтому он отворачивается и все же открывает глаза. На тумбочке перед его лицом стоит полупустой прозрачный пузырек, а позади него свернутая купюра. Луи хватает его, слыша каждое свое действие, которые звучат притворно, фальшиво, не по-настоящему. Он рассыпает ангельскую пыль на грязной поверхности своего прикроватного столика. Под рукой нет карточки и он делает толстую дорожку указательным пальцем, тотчас жадно слизывая кокаин с него. Луи хватает свернутые пятьдесят фунтов, и следующие его действия происходят уже на автомате. Когда в его капилляры активно впитывается запрещенное вещество, он поворачивается, улыбаясь. Но Гарри нет в постели, другая сторона пуста и холодна, неважно снюхал он дорожку или нет. На прикроватной тумбочке стоит кружка с зеленым чаем. Так пахнет его ангел. Он мечется в постели, пот прошибает его тело, а на другой тумбочке стоит пузырек с кокаином. Контраст запахов, ощущений, звуков. Они разные, и это разрывает нестерпимой болью внутренние органы Луи. Он резко садится на кровать, хватаясь за свои волосы, думая, что Гарри лишь плод его одурманенного сознания. Он выдумал его, мечтая стать похожим на божество. Больше всего он хочет быть похож на своего ангела, но не может сменить свой неоново-голубой цвет глаз на зеленый, не может заставить волосы виться, лишь может лишить себя слуха. *** В его руках отвертка, он с силой сжимает ее в ладони, когда давит на что-то плотное в ухе. Боль ослепляет его и он кричит, срывая голос. Луи закрывает глаза перед тем, как разорвать вторую барабанную перепонку крестовой отверткой с красно-черной ручкой, и теряет сознание. Когда Dj приходит в себя, Гарри рядом, одетый в пальто. На полу лежит еще не распакованный от прозрачной обертки альбом «Deaf Angel», в глазах его ангела слезы, а на руках кровь. Он сжимает в ладони телефон, пачкая в крови смешанной с кокаином сенсорный экран. Что-то говорит, но Луи не слышит. Наконец-то. Он понимает по его губам лишь: — Я люблю тебя. И хрипло спрашивает: — Я стал похож на ангела?