Эпидемия донорства

Командор Жуков гремел магнитными подошвами по гулкой трубе перехода и думал о своём. Мысли были не сказать чтобы радостные, скорее предвкушающие. Они посылали нервные импульсы к дёснам, заставляя те ныть и неохотно выпускать клыки с желобками. Новая, нетронутая ещё колония... Популяция - более семи миллиардов пригодных особей, и каждый носит в себе мощный насос, гоняющий алую, густую жизнь по хрупкому организму. Как жаль, что нельзя как раньше, многие циклы назад, застолбить планетоид за собой, по-дикарски утверждая право сильного, в одиночку наслаждаясь солёным запахом в лёгких и привкусом железа на губах... Жуков помнил те времена. Он был тогда ещё салагой, с молочными клыками и чрезмерно раздутыми амбициями. А вот брат его успел к тому времени вдосталь нахлебаться и слёз, и пота, и крови, по-пряному ярко-жёлтой, в грызне со своими-же, и упоительно-красной, на охоте. Да и дерьма хлебнул тогда братец немало, чего скрывать. Уж если взялся чистить нужник, не надейся, что руки твои останутся чистыми. Их доноры гибли. Утверждённая в колониях деспотичная власть толкала условно-разумных в панику, в Средневековье, в каменный век. Они деградировали под пятой правителей, видевших в них лишь пищу, вырождались и спустя несколько десятков поколений вымирали совсем. В конце концов эффективных колоний осталось так мало, что над существами с жёлтой кровью и бордовой радужкой нависла угроза голода. Тогда объединённым правительством Великой Федерации было решено признать территории всех колоний, как открытых, так и доселе неизвестных, зависимыми резервациями. Были наложены жёсткие ограничения на потребление крови, в бывших колониях создавалось подобие местного правительства, и новые разведывательные станции устремились в холодный вакуум космоса в поисках биения новой жизни... Командор Жуков предвкушал переговоры. Он уже знал, как вывесит модульные излучатели над несколькими наиболее влиятельными зданиями правительства этого мира, как зачитает требования и условия мира жестким, четко поставленным голосом. Условия, конечно, были не ахти, но деваться условно-разумным всё равно некуда. Кошелёк или жизнь, как говорится. В нашем же случае, кровь или жизнь. Резервации облагались налогом в виде полумиллиарда литров крови и тысячи условно-разумных в день. Не так уж и жестоко, в конце концов. Смертным придётся всего лишь обязать каждого сдавать кровь раз в неделю, да приговаривать своих преступников не к смерти или лишению свободы, а к пожизненному донорству. Ведь и Федерации нужно как-то жить. Планета приближалась. Корабль подходил с теневой стороны, так что вокруг сверкающей огнями городов черной парчи суши сияла корона из солнечных лучей. Галограмма, конечно, не передавала всего спектра, всей глубины цветов и оттенков космоса, но иллюминаторов на корабле не водилось. Так что, за неимением лучшего... Люди и не подозревали, кто смотрит на всех них и ни на кого конкретно из бесконечного звездного неба. Люди спали, но даже сквозь сон особо чувствительных посетило ощущение цепкого, внимательного взгляда. *** Утро наступило рано, и, надо сказать, не по-доброму. Во-первых, включился телевизор. Есенин, было, подумал, что его случайно включила Пуся, наступив на пульт, но она в тот момент спала у Лирика на спине и ни о каких пультах ведать не ведала. Пришлось Есенину спихивать кошку с себя (та свернулась калачиком и тут же снова зафырчала) и идти, злому и полусонному ещё, искать злополучный пульт. Тот нашёлся достаточно быстро, однако работать отказывался. Сам телевизор не выключался и каналы не переключались. Вернее, каналы-то как раз переключались, но по ним шло одно и то же. Крайне нервная тётка с размазанной помадой на тонких, кривящихся от волнения губах, сообщала о внеземном вторжении и просила не разводить панику. К нам-де прилетели вампиры, требуют-де нашей кровушки, но вы не волнуйтесть, товарищ Лапутин всё урегулирует. В этом ему поможет товарищ Ведмедев. "Вампиры." - подумал Есенин. - "Дракула, Лестат, Эдвард, Стефан, Деймон. Алукард." По телеку вещали, что объявлен набор добровольцев в доноры. Спасите, мол, государство, отечество вас не забудет. Лирик потёр лицо, чтобы отогнать остатки сна, и включил компьютер. Что-то подсказывало ему, что с заявкой надо бы поторопиться. *** - Сэр, они устроили демонстрацию! - взволнованный Штирлиц вошёл в рубку, на ходу рассовывая отчёты по сейфам. - Кто устроил? Какую демонстрацию? - Жуков не спал уже больше суток и был несколько заторможен. - Аборигены! Они... Они радуются! Хотят сдавать кровь вне очереди! Вставляют в глаза специальную красную плёнку, рисуют укусы на шее! Мы завалены заявками на донорство, хоть конкурс устраивай! - Может, это они так паникуют? - Они передают по своим визорам видеофильмы про представителей нашей расы, их глобальная информационная сеть перегружена из-за обилия загружаемой и выгружаемой информации! - Ладно, - решил Жуков. - Пусть сходят с ума, как им заблагорассудится, а мы будем действовать по инструкции. - Тогда нам осталось только загрузить контейнеры и выбрать доноров. Информацию мы собрали. - Перекинте её ко мне, капитан. - Есть, командор. На личном экране Жукова отобразилась таблица с анкетами потенциальных доноров. Фотографии, резюме, портфолио, чёрт бы их побрал... Сумасшедшая цивилизация. Впрочем, что взять с условно-разумных... Маршал предоставил выбор программе, вспомнив, что за эту миссию ему полагается личный донор. Выбрать сейчас, что ли... Так, ну пусть будет мальчик. Лет ему будет... Ничего себе, какие жизненные циклы короткие. Тут действительно немудрено тронуться. Ну да ладно, всё поправимо. Лет мальчику будет около двадцати-двадцати пяти по местному исчислению. Что ещё... Глаза. А какие есть? Зелёные, карие - как скучно. Серые - редкие, да... Ух ты, синие! Такие вообще бывают? Жуков никогда не видел глаз такого цвета, было любопытно. Значит, синие. Волосы светлые, Маршалу нравились блондины. Группа крови... Резус-фактор... Уровень сахара, железа, солей... *** Есенин уже не думал, что это такая уж хорошая идея. Его забрали последним и почему-то в одиночестве, а не вместе с группой других доноров. Роботизированный перевозчик укатил сразу же, как только довёз Лирика до футуристичесеого вида махины, что возвышалась посреди обширного солончака и являлась ничем иным, как кораблём пришельцев. Палило солнце, было жарко и страшно. Вспомнились вдруг вампиры из "Ван Хельсинга" и "Я - легенда". В глаза Лирику вперился ослепительно яркий луч света, а когда тот проморгался, то обнаружил себя в ярко освещённом, большом помещении с непонятного назначения консолями и электронными панелями. Из анатомической формы кресла поднялся высокий, худощавый пришелец, на ходу вскрывая ярко-зелёную упаковку из материала, на вид похожего на полиэтилен. Есенин не шевелился, напружинив от волнения мышцы, и ждал, что будет дальше. Пришелец разорвал, наконец, обёртку и прилепил маленький, металлически-холодный предмет в основании правой ушной раковины Лирика. Предмет тот тут же скользнул внутрь, заставив вздрогнуть от щекотных ощущений, и перестал ощущаться. - Понимаешь меня? - спросил пришелец красивым, но малоэмоциональным голосом. - Да. - Вот и хорошо, пойдём, - в голосе эмоций заметно прибавилось, но всё равно он звучал непривычно тускло. - Двое суток не спал, устал, как выхр после гона... - Вампиры спят? - изумился Есенин, в котором любопытство перебороло-таки страх. - Ну да, спим периодически. А что, вы нет? - Мы тоже, конечно, но... Не думал, что вы тоже. - Чего ты там ещё напридумывал? - Ну, вампиры чеснока боятся, и серебра, святой воды там. Не спят, а днём в гробах лежат. Ещё бегают так быстро, что невозможно уследить, мысли читают, в животных превращаются... Лирику пришлось прерваться, потому что вампир открыл перед ним дверь каюты, пропуская внутрь. Оказавшись внутри, Есенин хотел было продолжить, но командор его опередил. - Значит вот что. Я - командор Жуков, ты - мой донор, всё остальное - когда я высплюсь. Идёт? - Хорошо, - Лирик пожал плечами и огляделся. Каюта была похожа на президентский номер какого-нибудь отеля, насколько Есенин мог судить. Жуков протопал в спальню, поманив донора за собой, стянул через голову китель, одновременно спинывая с ног тяжёлые бортовые ботинки. - Давай поспим, ты ведь тоже устал, - сказал он, садясь на кровать. - Покормишь? До Есенина не сразу дошло, чего от него хотят. Он моргнул, понимая, сел на кровать рядом с вампиром, и, зажмурившись, подставил шею. Но, вопреки ожиданиям, набрасываться и терзать беззащитного юношу командор не стал. Длиннопалые руки нежно обняли, поддерживая под спину, тёплое дыхание на мгновение согрело щёку, и тут сухие, обветреные губы прижались к основанию шеи. Потом Есенин почувствова, как его шею и вовсе принялись вылизывать, жарко, заполошно дыша и прикусывая временами кожу. Несильно, не до крови. - Вы... Вы будете меня кусать? - запинаясь, прошептал Лирик. - Обязательно, - отозвался Жуков. - Сейчас, сейчас... Мммм, вкусная шейка.... Когда клыки прокололи кожу, несильная боль пришла на каких-то несколько секунд, а потом исчезла. Хотя, казалось бы, разбуженные нервные окончания должны были чувствовать всё в разы острее. Процесс кормления, если его можно так назвать, продолжался недолго. Вытащив клыки, Маршал увлёкся процессом зализывания ранок, а после, совсем разомлевший, пригрёб Есенина почти под себя и удовлетворённо засопел. А Есенин подумал, засыпая, что кое в чём популярная культура оказалась права. Чувствуя крепкие объятия вампира, отказаться от донорства весьма и весьма непросто.